Попытка сравнить трагические Июньские дни 41-го и 2014-го и провести красной чертой некую аналогию, давно, как идея, не давала мне покоя, пока я не попытался, таким именно стилем, баллады о «Войне и Мире», вместить всю боль и переживания, если это возможно, за нашу Родину, Украину, и за её добрый, мудрый и очень смелый народ.
И так…
Баллада о Войне и Мире.
Пролог.
Что мы помним о той беспощадной, кровавой войне;
Мы привыкшие к этой мирской суете, тишине.
Мы не знавшие долгих, холодных, голодных блокад;
Дней, ночей бесконечных, в которых боролся и жил Ленинград,
Оккупаций, пленённых в котлах окружений, солдат,
Тех несчастных, которых позором потом заклеймят,
Битв за каждый плацдарм иль участок, клочок той земли,
Где рождались и жили, любили, на которой росли и цвели
С новой силой сады, те, что вместе с отцами садили,
В довоенные дни беззаботно, безропотно жили.
************************************************************
Что вообще о войне знать могли, мы не знавшие войн и вторжений,
Мы, не нюхавших пороху, с классов чистых, институтов и бурс.
Разбивали носы до крови, все в кулачных локальных сраженьях
И всегда почитаем был подвиг, и всегда презираем был трус.
Что могли мы читать о войне,
Мы о ней узнавали из тонких, потрёпанных книжек,
По рассказам отцов и дедов фронтовиков;
Когда смелые, гордые наши, девчонки, парнишки,
Что взвалили на плечи свои непомерную ношу бойцов,
С первых дней тех, кровавых, тяжёлых сражений,
Весь удар, чёрных полчищ, на себе испытали;
Кто с боями из них выходил с окружений,
Навсегда в штрафники попадали.
Смертью храбрых, кто пал, и спиной прикрывал,
Побратимов тех, что отступали.
Отступали, но знали, зло начальство кляня,
Мы вернёмся с боями, ведь все жертвы не зря,
И отстроим деревни и вернём прежний вид городам,
Мы черствели на этой войне и взрослели не по годам.
Но, а тех, кто ушёл и пополнил небесное братство,
Продолжали сражаться и там с ненавистною тьмой,
Над надгробными плитами их успевали мы в верности клясться,
И воздать им хвалу, в благодарность, что здесь и живой.
И остались навечно, жить они в памяти поколений,
Брестской крепости рыцари, Сталинграда сыны…
Кто их подвиг поставить бы смог под сомненье,
Приуменьшить значенье народной, священной войны?
Не священна война, а герои отчизны священны,
Кто пожертвовал всем, ради спасенья страны.
Имена их на плитах гранитных остались нетленны,
С той победной, трагичной и долгожданной Весны.
В оккупации лет, жизнь не жизнь; голод, пытки, лишенья,
Минска, Киева, Харькова, - эхо кровавых сражений,
Раздаётся сейчас, громче в наших, претерпевших так много сердцах,
И надежд юных лет, судеб тысяч и тысяч крушений,
Заглянул и увидел в их лицах уставших, но добрых глазах.
Они все перед нами стоят, на парадах побед, но не зримо,
Наблюдая за нами, не веря в кровавый финал.
Всё, что создано было трудом их, взращено и любимо,
Враг безжалостный, подлый, безбожный, огню придавал.
Мы всё жаждали мира, но за что перед ним провинились?
Нас толкали в пучину войны, чтоб мир этот отвоевать.
«Мессера» и «Фольке», чёрной смертью над нами кружились,
Жарким летом Июньским, когда все легли уже спать.
И тогда, те, кто там наблюдал свысока, пребывая незримо;
Крылья сбросив с себя, воплощались с надеждой мир людям вернуть.
Превращались в обычных парней на Земле Херувимы,
Чтобы снова на верность Отчизны своей присягнуть.
И теперь, и тогда с новой силой, и верой, честь свою отстояли;
Помня предков заветы и поучения мудрых отцов,
Ненавидели сводки боёв, где мы каждые сутки теряли
Пять, семь лучших бойцов, пять, семь лучших Украины сынов.
И не веря в трагичный исход, ведь ещё так хотелось пожить;
Нам познавшим так рано и боль, и усталость,
Нам юнцам, не отведавшим старость,
Так хотелось ещё полюбить, дописать, дослужить.
Нам не дала война, всё успеть, и свершить,
В этом бреющем, страшном над головами полёте,
С неба сброшенных бомб, убивающих всё, что любил,
И предательство там, где вы меньше всего его ждёте,
Ты с Июньской жарой, в 41-м, с полна всё испил, пережил.
Мой герой молодой, в гимнастёрке, винтовка и десять патронов.
Вот и всё, повоюй против танков, что попрут через пару часов.
Мы их тел худощавых своих, кое-как возводили заслоны,
Хоть на сутки, на час, задержать, этих бешенных, псов.
Эти толпы людей в тыл бегущих с приграничных селений,
Крики, вопли, и стоны умирающих на подводах солдат,
Не забыть, никогда, старика, опустивший, на землю, колени,
Подымающий внука с земли, где упал и взорвался снаряд.
Не забыть, не простить тех, кто бросил в котлах окружений,
Нас, не знавшие войн, умирать под прицельным огнём,
Нас, привыкшие к миру, и не ведавших подлых вторжений,
Под покровом ночным, под смертельным ракетным дождём.
Вереницей разбитых дорог, отступали, оставив без боя;
Наши сёла родные, и сожжённую рожь на полях не собрать.
Ненавидел и клял, директивы верховные зло я,
И приказ запоздалый, - «Ни смотря, ни на что, наступать».
Только есть три судьбы, и одна только жизнь у народа,
Мы избрали свой путь, и с него нам уже не свернуть.
Дорогою ценою, мы добудем, достанем свободу,
Не в цене нынче жизнь, до рассвета б нам всем дотянуть.
Вот достанет опять с пиджачка шулер карты с колоды,
И начнёт, словно судьбы все наши, их в ручках худых тасовать.
Ради личных забав и побед, он бросает на бойню народы,
Той войны мировой, что сумел срисовать на тетрадь.
Что же с нами содеял, свершил, враг безликий и подлый,
Нас заставил бежать, разделив, как по двум берегам,
Вот готов к обороне границ, наш отряд новый, сводный,
И ни пяди земли не отдаст он безумным врагам.
И Комбат дал приказ, - «Знамя вверх, на него всем равняться!»,
Два врага у нас есть, первый тот, кого видишь в прицел.
Это наша земля, значит, будем мы в землю вгрызаться,
И ни шагу назад, а вперёд, всем, кто там уцелел.
Только есть три пути, но один только выведет к свету,
Нас всех в детстве учили, родные отцы-мудрецы.
Но один путь на всех, этот путь назовём мы победой.
Уходили на фронт добывать её наши бойцы.
В раскалённом огне, в самом пекле боёв и пожарищ,
Закаляется дух и вплавляется в твёрдую грудь.
Если воином ты не был, обязательно здесь ты им станешь.
А война страшный повод, чтобы мир с новой силой вернуть.
Неумело, но смело, в детстве мы все в войнушки играли
И дрались за девичью любовь мы до первой крови,
В 41-м, в Июне, мы так быстро мужчинами стали,
Всем пожертвовав лучшим, ради этой горячей любви.
И сражались геройски, и дрались мы на подступах смело,
В жертву жизни свои принося, чтобы нами гордились отцы.
И чтоб дети за нас, всё успев; довершить и доделать,
Долюбить и допеть, шли в последний свой бой молодые бойцы.
Но никто не хотел умирать, в двадцать пять, - жизни только начало.
Им бы петь и мечтать, им бы, оды слагать о любви,
Строить планы на будущий год, но война все нарушила планы;
Искалечила души, тела, и контузила их до крови.
И оставив на сердце, не зажитые ссадины, раны,
В плен бросала врагам, на алтарь наших славных побед,
Возводила из братских могил, молчаливые эти курганы…
Мне о том рассказал и поведал, краснозвёздный мой дед.
С нетерпением весточки ждут, в треугольном конверте, письмишко.
Жив ли, где же сейчас, наш герой, наш боец молодой?
Там на подступах к Киеву, как погиб русский славный парнишка,
Украинский герой так же слёг под Москвой.
Проводи сыновей и мужей. Не разнять женских сильных объятий;
Не отнять, у матери сына, навсегда, или мужа у доброй жены.
Но по зову судьбы многих нас нарекли той Небесною Ратью,
Что ж, видать, Херувимам, бойцы в поднебесье там тоже нужны.
За отрядом отряд уходил, занимали в атаках высоты.
Батальоны редеют. Из трёхсотых, кто может стрелять?!
Закрывали телами мы фашистские чёрные дзоты,
Чтобы те, кто за нами, с новой силой, смогли наступать.
Нам патроны нужны, как и влаги глоток, покурю папиросу.
Фриц в атаку пошёл, и трясётся от взрывов земля.
73 героических дня защищали Одессу матросы.
Чёрной смертью прозвали фашисты их, да, как видно не зря.
А сейчас, как тогда, в 41-м, топчут землю мою оккупанты,
Враг опасен, коварен и дерзок, там на передовой.
На шевронах летучие мыши и чёрно-рыжие банты,
Каждый третий наёмник, с акцентом и чёрной, как смоль, бородой.
Ну а есть и такие, что не носят и знаков отличий,
Но работа чиста их, и по-дьявольски, филигранно точна.
Сразу видно, – спецназ, класс по выше и вышкол отличный.
Что ж по ходу для них – это третья по счёту война.
Как тогда в 41-м в Июне, вероломно, ночное вторженье;
Отступление войск, окружений котлы, боевые потери солдат.
На повестке «блицкриг», ждут приказ наступать с нетерпеньем.
Их «тюльпаны», и «грады», и «смерчи», громче всех, за себя говорят.
Что мы знали вообще о войне, Мы, привыкшие к рёву комбайнов,
К шуму ткацких станков, к раскалённым печам сталеварных цехов,
Мы водители фур, легковушек, автобусов, кранов,
Мы ценители классики, пьес, кинофильмов и диссидентских стихов.
Эй, вы там, кто рождён был в «дешёвом» и «мирном», Союзе!
Научились ценить соль и хлеб? А по чём нынче мир?
Ты спроси у людей из Чечни, из Молдовы, и Грузии.
Здесь наследник, потомок «Союза», нам устроил сафари и тир.
Не христиане придут убивать, этих суть, – все язычники,
Нет и Веры у них, «ни убий», «ни кради», ведь не чтут.
Там «Скуратов» у них во главе, а они все опричники,
Русь Святую мою оскверняют, её рубят и жгут.
Ты шестнадцать веков простояла, повидала ни мало;
И величие князей, и упадок, от войн, ига, распрей и смут.
Покоряли тебя, на колени ты так и не встала,
Русь Святая моя, Киев мой, за тебя сыновья в бой идут.
Словом добрым, любовью своей, исцелим твои раны.
Призови под знамёна свои, как когда-то дружины, полки.
Наша Воля и Слава, столько раз, рвала рабства кайданы,
А теперь, как тогда, с новой силой сожмём кулаки.
Не отнять у влюблённых мечты, как у добрых надежды.
Не сломить патриота под пыткой, убеждения выше, чем смерть.
Не прогнуться народу, под властью убийц и невежды,
Не страшись, будь готов и врагам в их глаза посмотреть.
(Мы уроки истории чтили,
Но с годами коснела душа,
И тому, чему предки учили,
Мы теряли, по жизни, спеша.
Только мудрость и правда, как и Вера чиста.
Нам в сказаньях в былинах и повестях,
Праотцы передали в подробностях,
Дух свободный свой нам неспроста.
И свобода и воля корнями вросла
В наши детские души всё глубже она,
Задевала врага за живое,
Что ни знал и ни сна, ни покоя.
Пыль, сдували с потёртых обложек,
Мы зачитывались до зори.
Суть и знания добрых тех книжек,
Открывали мы как алтари).
Не разрушить единства военного братства вовек,
Сталинградом и костью в горле станет им наш аэропорт.
Превращается в «Киборга-воина» сразу здесь человек,
В этот адский приехав, бесплатный, курорт.
Мы рвались к побратимам на помощь, в Пески,
В кровь, запачкав свои и чужие виски,
Под огнём миномётов, и градов зажаты в тиски,
И я видел, как рвалась земля и дома на куски.
От тяжёлых ранений, застонет, заплачет, душа,
Тяга к жизни сильней, нет, не время сейчас умирать.
Мне её с того света достали опять доктора.
Двум смертям не бывать, значит, будем ещё воевать.
(Не забыть, не простить; Волновахи резню,
На Горе Карачун, вену вскрыли мою,
И Изваринский ад, - пули свист у виска,
И горящих вертушек сбитых с ПЗРКа,
Илловайский котёл, и молчащий генштаб,
Бегство с флангов бойцов прикрывавших нам тыл,
И плененье солдат, и лукавый «Зураб»,
Что-то там про обмен, всех на всех говорил.
И узнав цену их перемирия,
В нём насилье - синоним бесчестия.
Эх, Россия была ты, как матушка,
Ну а стала мне сущею бестией).
Но мы жаждали мира, всегда и во все времена;
Мы, не знавшие войн, титанических битв, судьбоносных решений.
Обещают нам Рай неземной, но земля нам свободой нужна;
Без войны, без тиранов, без рабства и унижений.
Слава Украине!!!
ID:
538573
Рубрика: Поезія, Воєнна лірика
дата надходження: 21.11.2014 20:08:46
© дата внесення змiн: 23.11.2014 20:54:21
автор: CONSTANTINOPOLIS
Вкажіть причину вашої скарги
|
