Белый потолок. Стены, покрытые бледно-оранжевой штукатуркой, с нанесённым на ней странным точечным рисунком, напоминающим очертания солнца. Умывальник с туалетными принадлежностями. Стол и два стула возле окна с видом на небольшую аллею. Тумбочка под вещи да койка. Пол из какого-то полимерного состава.
Сегодня понедельник, пятнадцатое сентября. И я должен был бы находиться совсем в другом месте. А именно, на своей работе и презентовать свой долгожданный проект. Это согласно плану выполнения. Что ж, в первый раз мне доверили руководить рабочей группой проекта. Первый блин, надо сказать.
Да, если бы всё шло своим ходом, подчинялось законам инерциальной системы, я бы разглашал отчёт о нашем проделанном труде по введению в жизнь ранее неиспользовавшегося метода, я бы сказал, совсем свежего слова в метеорологических исследованиях. Нашей целью было воплотить физически принципиально новый подход к точному и быстрому прогнозу последствий столкновению атмосферных фронтов. Здесь даже не только повседневный метеопрогноз затрагивается, но и оперативное предсказание экстремальных проявлений погоды.
Как дальше теперь там будет, непонятно. Впрочем, сдача проекта и так бы переносилась, как минимум, на две недели, а выражаясь буквально, на месяц-то железно. Всё-таки общественные законы не находятся в согласии с классической механикой, и планы наши легко рушатся. Всё время приходится бороться с побочным внешним тяготением. Что может быть менее удобно – разве только читать книгу в летнюю ночь в компании сотни-двух комаров?
Как и несложно предположить, пациенту в больнице даётся прекрасная возможность поразмыслить-порассуждать о событиях-тенденциях в своей жизни. И, конечно, внутренний диалог с собой плавно уходит от сиюминутных важных вещей (например, собственного здоровья и самочувствия) к прошедшим необходимым (например, положение дел на работе). К тому же, говорят, это очень даже неплохо – отвлечься от того, что с тобой происходит, от того, что ты болен и как протекает твоя болезнь. Но вот если это и вправду лучше, напрашивается замечание: не очень-то сознательным представляется сам человек при таком раскладе. Клубок жизни скатывается сам собой, и, коли уж пришлось его распутывать, осознанное участие в этом человека тоже необязательно.
Поразительно, сколь далеко и глубоко могут заходить мысли, будь ты в плохом расположении духа. Вот ведь эта чёртова работа, сулящая столько перспектив! Я столько раз передумывал о ней, прогоняя одну и ту же мысль: угораздило же меня туда ввязаться… А что мне, молодому и неопытному, с видом на создание семьи и зарящемуся на размер денежного довольствия, оставалось? Это всё мой дядя. Сподвиг, всё так красиво расписал: и есть у него знакомый, и что устроит, и что будет содействовать, и что если одарённым и перспективным не помогать, то кому вообще тогда помогать, и так далее. Сумятная история. Решающую роль в моём согласии сыграла… странно, сыграла даже не амбиция, но скорее уверенность в происходящем и, оттого, успокоенность. Несмотря на исключительность ситуации, когда один родственник содействует другому при поступлении на работу, дядя мой придерживался мнения, что это более чем нормально, и что наша страна с её широкими просторами просто создана для семейственности и блата, и скорее странно то, почему эта тенденция до сих пор недостаточно проявляется. Я ничего не сказал. Теперь думаю, если б это действительно стало нормальным, не стало бы это первым шагом к процветанию коррупции в нашем государстве? Поразительно, в какие дали и бессмыслицу заводят думы при отвратительном настроении.
Что ж, возвращаясь к моему выбору, отмечу, что всю его тяжёлую сторону я ощутил моментально. От меня сразу потребовали сверхусилий. Я должник, и у меня образовывались лишь две альтернативы: быть благодарным должником или быть неблагодарным должником. К нравственной (неприглядной) стороне вопроса добавлялся ещё вопрос амбиций молодого инженера, стремящегося создать условия благополучия для своей «зарождающейся на горизонте» семьи. Я ругал себя, осознавая всё это, и работал, работал. Разве что вызывание дождя ритуальными плясками не входило в круг моих интересов по работе. Впрочем, круг того, что мне поручали, не был разнообразен. Это была куча того, что другим делать либо уже скучно, либо вовсе никогда не было интересно.
И, без шуток, я должен был быть благодарен. Что просто понукать и управлять человеком – этого мало само по себе. Нужно ещё объяснить, как это полезно и правильно для него самого. Вот главный принцип общественного убеждения, морали, которая не требует сложных доказательств, но, тем не менее, порой кардинально меняет свои угловые позиции.
Как же можно усомниться в правильности того или иного порядка вещей, если он повышает твоё личное благосостояние, даёт возможность для роста, неизбежно ведущему к твоему личному успеху?
Манна небесная в виде руководства проектом, конечно же, идеально вписывается в схему лукавой морали. И это было для меня олицетворением всех вложенных усилий…
Да, мне нужно высказаться… Я погряз в этой суете и тягомотине одновременно. Я устал. Выговориться бы. Но не в этом месте. Не в больнице. Не среди этих совершенно случайно подвернувшихся мне людей. Нет. В другом месте и при других обстоятельствах. Мне нужно понимание. Я не представляю, как это дальше сдерживать в себе.
Так, времени уже четвёртый час по направлению к вечеру. Сегодня, после магнито-терапевтических процедур и обеда, я беседовал с личным врачом по поводу моей «возможной обеспокоенности относительно моего выбывания из рабочего процесса в столь ответственный для оного период». Короче и правильней сказать, что мой врач, Дмитрий Иванович, завёл эту беседу, чтоб успокоить меня. Надо полагать, он уже был осведомлён об основных моментах и даже об основных деталях моего места работы и моего текущего там положения. Времени поговорить с моими близкими и сослуживцами у него было достаточно.
- У человека есть стремление – бороться за себя и свою полноценность. Происходит ли это на работе, в кругу семьи, на больничной койке, в воинской части – неважно. Чтобы идти, нужно делать шаг. А слишком часто получается, стоит лишь человеку почувствовать себя выкинутым из борьбы, он остаётся один на один с чувством несправедливой неполноценности. Это взгляд заблуждающегося. Борьба эта здесь и сейчас, всегда. И только спокойное понимание этого факта выводит такого человека из оцепенения.
Это как заключение из разговора о моих переживаниях относительно отрыва от работы.
- Жизненная драма, как правило, вызывает сочувственную жалость у окружающих. Это ещё одна игла, застревающая в сознании. Порой она и является связывающим по рукам и ногам моментом. Планкой, которую можно либо преодолеть, либо неуклонно к ней возвращаться.
Это было дальнейшее развитие беседы. Определённо, в сторону давления на интеллект.
- Поступки людей, в целом, очень похожи. Они пытаются сделать всё возможное и невозможное, чтобы вернуться в борьбу за свою полноценность. И они сделают всё возможное и невозможное, чтобы никогда не возвращаться в борьбу за свою полноценность.
Последовала пауза.
Я спросил, почему же люди не хотят возвращаться к своей борьбе.
Он приложил указательный палец к носу и движением зрачков перевёл на меня свой взгляд. До этого он смотрел куда-то вниз и вскользь.
- Если говорить о причинах поведения, то я не могу достаточно хорошо сделать заключение о людях в целом. Но я мог бы привести некоторые частные случаи из своей практики.
Я сказал, что конкретные примеры для меня были бы даже много интересней.
- Один мой знакомый считал себя исключительной и важной личностью, по своим качествам неизменно выделяющейся из толпы. Конечно, чтобы не вызывать лишней зависти, а также чтобы и не быть поглощённым суетой толпы, он решил быть максимально скромным и не выставлять свои достоинства напоказ. Действуя таким образом, он никогда не поднимался выше окружающих, не был на виду, не был предметом кривотолков. Общаясь, с окружающими, он видел, как те стремятся показать себя, выделиться, рассказать, что они лучше других. Этот мой знакомый жалел окружающих его людей. Всё, что он делал по отношению к ним, исходило из чувства жалости. Он поставил себе задачу просвещения людей. В этом была его борьба.
Он приостановился на пару секунд, затем продолжил.
- В каждом человеке он хотел видеть пациента. Но сам никогда не был доктором и не стал им, не понимая, что болезнь – это та идея, которая роднит лечащегося и врачевателя, болезнь одна на двоих. Если врач не победил и не борется с болезнью в себе, он не сможет вылечить от той же болезни кого-то другого.
Я спросил, означает ли это, что человек тот понял свою ошибку. То есть что он сам нуждался в том же просвещении, которое пытался дать другим, и поэтому отказался от борьбы.
- Понимание настигло его. И он пытался отказаться от своей борьбы всеми мыслимыми способами. Это сводилось, в основном, к разным способам умиротворения себя. Но сие не имело успеха.
Здесь он несколько резковато переключился на другой пример.
- Во втором случае другой мой знакомый взял на себя большие обязательства. Обязательства, выполнение которых требует длительного времени. Каждый день начинался для него с мысли, что вот она есть твоя жизнь, коей можешь всецело распоряжаться, но вот ещё есть обязанность перед другими и, прежде всего, обязанность перед близкими, и это уже не обсуждается. Нет такого компромисса: «а может, забудем?» Он начал смотреть на людей таким образом, будто каждый требует от него что-то, каждый напоминает ему о долге. Вскоре окружающие люди начали его сердить и раздражать. Ему казалось, что каждый хочет воспользоваться им, получить что-то себе. Всякий словно хотел использовать обязательства этого моего знакомого в сторону личной выгоды. Этот мой знакомый пришёл к такого рода борьбе, чтобы доказать: то, что он должен, он должен самому себе, а не другим, кому он по сути ничего не должен. Разумеется, идея была в том, чтоб доказать это окружающим.
Я спросил, получилось ли так, что новая борьба затмила собой те обязательства, данные обсуждаемым человеком.
- Борьба удвоила его обязательства. Некоторые окружающие люди видели, как человек начинал прилагать двойные усилия к той же самой работе, но не получал двойного результата, так как те усилия растрачивались. Тот мой знакомый сам отнимал у себя силы.
Он не продолжал, а я не стал спрашивать, как же тот его знакомый пытался вырваться из этой борьбы.
- В этих двух случаях оба моих знакомых должны были увидеть тщетность направленных усилий на продолжение борьбы. И, тем не менее, они должны были увидеть главную возможность – продолжение этой борьбы. Продолжение в другом месте и времени, в другом настроении, в другом применении, при другом угле зрения, в другом свете.
Я поинтересовался, в чём же может заключаться этот самый другой аспект.
- В том, чтобы твой оппонент по борьбе стал твоим союзником, вдохновителем. Если он вызывает лишь ненависть, эта борьба будет опустошающей.
Я очень сильно усомнился, чтоб в каждом отдельном случае твой противник мог быть твоим же союзником, и сказал об этом.
- Люди очень редко пытаются внимательно рассмотреть своего главного оппонента по борьбе.
Сказав это, он, тем не менее, не ответил прямо на моё замечание.
Он посмотрел на свои карманные часы, сказал, что уже почти три часа дня, мне нужно отдохнуть, напомнил, что сегодня будет обход главного врача отделения, пожелал спокойствия и напутствовал, чтобы я не сгущал красок в своём положении. Затем он ушёл заниматься другими делами.
Я не стал выкладывать Дмитрию Ивановичу, что я думаю в данный момент обо мне самом и моём положении. Да и не к месту это было бы сказано, как по моему мнению.
Сколько ещё ждать до обхода главного врача? Обход производится примерно с трёх до пяти часов, значит, может быть, порядка часа ещё дожидаться. Чёрт побери, меня это уже выводит из себя! Продолжать борьбу, просто сидя тут сложа руки. И не сгущать краски! Какое им дело до меня и что потом со мной будет, они просто делают свою работу, в конце концов. Мой путь и моя полноценность – это моё дело и ничьё более! Всё, что хотят они сделать, это успокоить меня. Успокоить.
Вот проклятие, не могу сейчас усидеться здесь, так и тянет уйти из палаты. Пока нужно быть тут. Но в глобальном смысле скоро я должен отсюда выбраться. И я должен доказать им… Я смотрю в окно. Да, я должен доказать им всем… Чёрт! Всё это просто стечение обстоятельств. Оно возмущает, не даёт мне покоя. Ведь нет никакой сколь-нибудь значительной моей вины в произошедшем. Я-то делал то, что мог.
Значит, нужно обвинить их всех и доказать, что они неправы, если считают, что я сам где-то ошибся, доказать, что на моём месте они оказались бы в таком же положении, да и может, в этой же нудной больнице… Куда это меня ведёт и кто мой противник в этой борьбе?
Вдох. Выдох.
Ноги у меня сейчас ходуном ходят. По рукам током, словно в колебательном контуре, пробегает холодная дрожь. В голове на предельной скорости проносятся мысли. Где же находится мой оппонент? Куда перенаправляется вся моя ненависть? Это такое чувство, будто видишь его отражение во всём вокруг. Эти стены, ограничивающие мой взор. Окна, не дающие вдохнуть свежим воздухом. Кровать словно клетка, заточающая на ночь. Тумбочка, да, а вот и зеркало, очевидно, оно лукаво и показывает моего врага. Я беру это зеркало, оглядываю его со всех сторон (на задней стенке нанесён номер три-три-один-три-пять), поднимаю зеркало до уровня подбородка и смотрю холодным взглядом чуть сверху вниз.
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
Что бы ни произошло, вот кто постоянно пробуждает во мне ненависть. Это моя собственная личность, мой облик, моя маска. Не оставляет мне и шанса, забирая во мне самое лучшее. Вот кто смотрит на меня своим надменным взглядом.
Вдох. Выдох.
Да, вина всегда будет обращена на кого-то постороннего. Усилий бороться всегда будет мало, чтобы выиграть.
Вдох. Выдох.
Нет. Уходи! Сейчас же. Я не дам тебе шанса оправдаться! Я чувствую твоё дыхание. Просто уходи!
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
Зеркало летит плашмя вниз! Лишь только оно попадает на поверхность тумбочки, я бью его кулаком сверху вниз. Оно сразу разбивается, задняя стенка, как будто вообще была почему-то плохо закреплена, повреждается, а зеркало словно пружинит набок. Я же, совершенно не одёрнувши руку при ударе, похоже, серьёзно поранился. Чёрт! Никогда б не подумал, что таким нелепым ударом можно вообще поцарапать руку.
Голова идёт кругом. Мысли уже совершенно невозможно поймать.
Проклятущий случай! Сейчас. Нужно подышать и принять правильное решение. Отбросить мысли, отбросить, оставить на потом. Сосредоточиться на том, что делать…
Очень кружится голова. Бело-оранжевые линии перед глазами. Присесть. Опереться на стол.
Развернуться от света. Подтянуть ноги на стул. Прижать колени к груди. Вздохнуть глубоко. Ещё несколько раз.
Ещё раз оторваться от мыслей. Вернуть спокойствие…
(пятая глава из повести "Пересказанная история")
ID:
503759
Рубрика: Проза
дата надходження: 07.06.2014 14:04:14
© дата внесення змiн: 14.10.2018 21:53:05
автор: untalented
Вкажіть причину вашої скарги
|
)
