Из Хайяма
1.
Неоспорима – ибо не пуста –
та вера, что не требует поста.
Моя рука держать устала чашу,
но сладостны душе её уста.
2.
Я кувшин что есть силы о камень хватил.
В этот вечер я лишнего, каюсь, хватил.
„И тебя сокрушат, – прошептали осколки, –
о несчастный кувшин под руками кутил!”
3.
Как проснусь – так устами к кувшину прильну.
Пусть лицо мое цветом подобно вину,
буду пить. А назойливому рассудку,
если что-то останется, в морду плесну.
4.
Рано утром я слышу призыв кабака:
„Не проспите намаз! ибо жизнь коротка.
Скоро чаши наполнятся мертвой землею –
воскрешения чашу поднимем пока!”
5.
Не успею подумать о завтрашнем дне,
как минувший уже растворился в вине.
Мне раскаянья бог никогда не дарует;
ну, а если дарует – зачем оно мне?
6.
Был бы я благочестьем прославиться рад,
был бы рад за грехи не отправиться в ад,
но божественный сок твоих лоз, виноград,
для души моей – лучше небесных наград!
7.
Не выращивай в сердце печали росток.
Книга жизни полна упоительных строк –
прочитай! и живи по велению сердца:
неизвестен отпущенный смертному срок.
8.
Опаляющей жажды своей не таи:
жизнь и смерть обуздают желанья твои.
Мы пока не отравлены мертвой водою, –
виночерпий, живою водой напои!
9.
Луноликая! Чашу вина и греха
пей сегодня – на завтра надежда плоха.
Никого не найдет здесь луна молодая,
когда снова откроют ее облака.
10.
Где Бахрам отдыхал, осушая бокал,
там теперь обитают лиса и шакал.
Кто поставил капкан на лису и шакала,
тот в сырую глубокую яму попал.
11.
Чтоб не прятать достатка от добрых людей,
ради звонкой монеты поклонов не бей.
Если ты для достойных обед не накроешь,
все получит на ужин наследник-злодей.
12.
Тот, кто следует разуму, доит быка:
ухищренья ума бесполезны пока.
А валять дурака в наше время доходно,
ибо разум сегодня в цене чеснока.
13.
Те, кто верует слепо, пути не найдут.
Тех, кто мыслит, сомнения вечно гнетут.
Третий, истинный путь мы узнаем однажды;
всё однажды узнаем – но там, а не тут.
14.
Не ропщу, не ломаюсь, не каюсь, не лгу,
гнет судьбы ощущая на каждом шагу.
Но зачем в этот мир я пришел, если в мире
все равно ничего изменить не могу?
15.
Милосердия в этой борьбе не ищи,
и спасенья от горя и бед не ищи.
Не нашлось еще в мире от скорби лекарства.
Не взыщи, но защиты себе – не ищи.
16.
Под землей распростертые видятся мне,
жерновами растертые видятся мне.
Все гляжу и гляжу я во мрак запредельный –
только мертвые, мертвые видятся мне.
17.
Что ты хнычешь, зануда? Я в толк не возьму:
где преграда бессмертной душе и уму?
Долго ль будет смотреть светлоликое солнце
на безумцев, лицом обращенных во тьму?
От редактора: «Русский рубайят» – это книга, родившаяся из чувства протеста; как и всякое творчество, впрочем. Этот протест прекрасно описал Владимир Рецептер: «Читая Хайяма в других переводах, я всегда чувствовал за непроявленными строками нечто. Но всегда побеждала скука, и чтение откладывалось». Это цитата из письма Герману Плисецкому – человеку, который открыл Хайяма русскоязычному читателю, показал нам, какие сокровища покрыты коростой косноязычных переводов.
И как же я его отблагодарил?
Этот вопрос – не риторический, но, увы, ответить на него некому. Я горжусь каждой из приведенных выше (и ранее) редакций переводов Г.Плисецкого, но кто может сказать, сколько самонадеянности в этой гордости?
ID:
491785
Рубрика: Поезія, Рубаї, хоку, танка
дата надходження: 11.04.2014 16:22:54
© дата внесення змiн: 24.04.2014 16:07:56
автор: Ник.С.Пичугин
Вкажіть причину вашої скарги
|
