Не хочу-у-у в садик! - голосила Людочка. И тут же, на одной волне: - Купи-и-и батарейки!
- Видишь, какая девочка вредная? - шёпотом спросил Сергей у сына, с сочувствием наблюдая, как борется с дочкой молодая мамочка. - Не будь таким…
- Не буду, - так же тихо ответил Дима. Наконец дожал противный, вечно норовящий раскрыться замок на правом сандалике. Чмокнул отца в щеку, получил ответный поцелуй в макушку и степенно прошествовал в группу.
Батареечное знакомство
Ясное дело, забияка Славик уже был там. Сидел на самой красивой машине и зыркал по сторонам: у кого бы чего отобрать.
- Здравствуйте! - вежливо крикнул Дима. Не Славику, конечно. Нянечке с воспитательницей.
- Здравствуй, здравствуй, Димочка, - улыбнулась ему Наталья Ефимовна, на миг остановив расстановку тарелок и свой возраст. Ей было под шестьдесят, но улыбка сбрасывала годков двадцать, никак не меньше.
Евгения Ар-чи-баль-дов-на, покосившись на дверь - не зашел ли вслед за чадом родитель? - прошипела: «Ну, чего ты орешь?». И вернулась к покраске ресниц.
Из разговора Натальи Ефимовны с нянечкой из соседней группы Дима знал, что нанесение ма-ки-я-жа для воспитательницы - самое главное в жизни.
«А вот мама с папой говорят, что самое главное в жизни - дети. И почему Ар-чи-баль-дов-на этого не знает?» - размышлял малыш. Для своих четырех лет он вообще много размышлял…
Дима порылся в коробке с игрушками. Добыл Искорку - потрепанную, но любимую пожарную машинку. Только затеялся с ней играть, подбежал Славик.
- Отдай! - потянул Искорку на себя, глядя исподлобья и пинаясь ногой.
Обычно Дима уступал. Родители учили его делиться и не драться. А он был послушный мальчик. Но сегодня что-то в нем перемкнуло. И вместо того, чтобы сдаться, вцепился в машинку мертвой хваткой.
«Налётчик» сначала опешил и даже отступил. А потом принялся экспроприировать общественное имущество с ещё большим пылом. И пасть бы Искорке жертвой мальчишечьих разборок (как многие до и после неё), если бы молодая всколоченная мамочка в это самое время не втолкнула в группу Людочку.
Та, ходившая в садик вторую неделю, по традиции собралась с визгом побиться о двери, но отвлеклась, засмотревшись на делёж машинки. А потом расхохоталась, шлёпая себя по мокрым от слёз щекам.
Просто Дима, искоса взглянув на новенькую, отпустил Искорку. Аккурат в тот самый момент, когда Славик, упёршись в ковер ногами, откинулся назад. Соперник, неловко размахивая трофеем, грохнулся на пол, пошёл кубарем и влип в большущего мишку, который стоял в углу. Плюшевый хищник испуганно заревел, перепугав и без того натерпевшегося малолетнего хулигана. Славик кузнечиком отпрыгнул от него, наступил на мячик, взлетел, суча ногами, и приземлился… в ящик с куклами. Там и заголосил, перекрикивая их «мамканье».
Охая, к поверженному разбышаке ринулась Наталья Ефимовна. Недовольно кривя идеально подведённые губы, оторвалась от зеркала Евгения Ар-чи-баль-дов-на, которая любила поспать, а потому оставляла акт нанесения окончательных штрихов «боевого раскраса» до приезда на работу.
А Дима подошёл к Люде, взял за руку и спросил: «Что за ба-та-рей-ки?» (ох, как ему нравились все новые и трудные слова). Когда же она стала щебетать что-то там про зайку-барабанщика, отказывающегося без них работать, мальчик вдруг чмокнул её в щеку. Уж очень хорошо она улыбалась и объясняла…
Первая брачная
- Горь-ка! Горь-ка! – надрывался Славка.
Подарив ему многообещающий взгляд, Дмитрий встал. «Может, нам не садиться?» - поинтересовалась у гостей Людмила. Те одобрительно загудели.
- Шестой раз поднимает, скотина, - пробурчал свежеиспеченный муж, когда они отцеловались.
- У тебя-то какие проблемы? Это мне платье постоянно расправлять, - вздохнула Люда. - И вообще, что за дела? Тебе что, не нравится со мной целоваться?
- Хм, спросишь тоже… Нравится. Ещё как. Только не на людях.
- Ой, какие мы стеснительные! - прыснула она. - К тому же мы не на людях, а на банкете…
- Юмористка…
- За то и любишь!
- Ну, допустим, не только за то, - и он попытался прорваться сквозь наметы платья к её жаркому ласковому телу.
- Ага, конечно, - кивнула она, легонько шлёпнув его под столом по руке. - Ещё за глубину моей души.
…Добравшись, наконец, до кровати, они долго болтали о прошедшем дне. Сил на что-то большее уже не было. Да и «первая ночь» состоялась года за два до свадьбы.
- Ты знаешь, мне кажется, Славка обиделся, что я не взял его дружком, - говорил он, наматывая её золотистый локон на палец. - Потому и надрался в зюзель… Мы с ним в последнее время как-то отдалились. Сад - вместе, школа. Универ один заканчиваем, хоть на разных факультетах… Просто с Мишкой у нас больше интересов общих. Фирму вместе открыли, мотыки оба любим.
- Дурашка, - улыбнулась она, щекотнув его под мышкой. - Вячеслав изволил укушаться вовсе по другому поводу.
- Какому это?
- Который лежит рядом с тобой…
Дмитрий привстал на локте, заглянул в ее глаза, по которым - он это отчетливо видел даже в темноте - прокатывались синие волны:
- Ты это о чём?
- Вот ты, Димулька, умный-умный, а балда…
- Хва обзываться, - навалился он на неё.
- Да просто Славка мне три раза предложение делал. Ещё до тебя, - жарко задышала она ему в ухо.
- Ах он гад! - попытался вскочить Дмитрий.
- А по-моему, у него очень даже хороший вкус, - мурлыкнула Люда, не отпуская.
Всё-таки ПЕРВАЯ БРАЧНАЯ НОЧЬ бывает раз в жизни.
Блин, красивая какая!
Сначала Слава его просто не любил. Ну, как манную кашу с комочками, тёплое молоко с пенкой или - бр-р-р! - шкурку от вареной курятины. Потом стал ненавидеть. Чувство это наливалось в нем, как туча, которая скапливалась из облаков-обид.
Всё началось с достопамятного падения в ящик с куклами. Вот, вроде, карапузами были, почти двадцать лет прошло с той поры - а помнится.
Еще в садике он пытался несколько раз восстановить статус-кво. Но натыкался на яростный отпор со стороны Димы и прочих одногруппников, сплотившихся вокруг нового лидера. И даже няня приняла их сторону. Спасибо, Арчибальдовна не зверствовала, иначе он не вылезал бы из угла, а весь тихий час стоял столбиком у кровати. Со временем Слава, конечно, понял, что лояльность воспиталки оплачивалась солидными тормозками со стороны его предков. Впрочем, важен был не метод, а результат. Истину эту он понял рано.
Прежде всего, подружился с Димой. Никаких мыслей о мести, тогда, конечно, не было. Просто - выгода. Вдвоем они верховодили и группой и, позже, классом. У Димки были мозги, у него - сила. Безотказное сочетание - доказано историей. Но быть на вторых ролях, подбирать объедки чужой славы оказалось чуть ли не хуже, чем находиться среди изгоев. Ну, а когда расцвела Людмила…
Он не замечал её класса до восьмого. Впрочем, как и всех девчонок. Находились дела поважнее: рыбалка, видики, бокс… А потом будто по голове шарахнуло: блин, красивая какая!
Именно Славка первым подарил ей цветы. И стихи… Сама так сказала. Может, врала, может, нет. Но было приятно. А уж как поцеловала (в щеку и вскользь - в уголок рта), так, кажется, всё б для неё сделал - хоть звезду с неба, хоть магму из нутра Земли. Да только не надо было ей ни звезды, ни магмы, ни его, Славкиной, любви. Как втюхалась с детсада в Димку, так и ходила за ним, что привязанная, вплоть до свадьбы.
Ах, эта свадьба! И не хотел ведь идти, тем более, что Дмитрий особо не настаивал. Но ноги сами поволокли: сперва ко Дворцу счастья, потом в кафешку - на банкет. Окутанная метелью белого платья, Людмилка была так хороша, что хотелось орать во весь голос, кроша кулаками изысканные закуски. Потому что - не его. И он орал. Но не «Брось его! Он никогда не будет любить тебя, как я!» или «Будь ты проклят, Димка!», а «Горько!». И бомбардировал бешеными ударами стены кафе, когда выходил покурить.
Ушёл он рано. Сделал вид, что напился, и покренделил к двери. Коробку с подарком - двумя золотыми сердцами, нанизанными на серебряную стрелу (подсобил дядька, работающий в кузнечно-ювелирном «Гефесте») - попросил вручить дружка Михаила. На внутренних сторонах сердечек было написано «Я» и «Ты». И под «Я» Вячеслав имел в виду вовсе не Дмитрия.
Почему я?
Испытания новой буровой проходили со скрипом. Установка артачилась, специалисты, привезшие её, нервничали, начальство рвало и метало. А тут ещё поставленный на виброзвонок мобильник прожужжал весь бок. Так и хотелось хватить его оземь.
Лишь поздним вечером уставший, но довольный (заработала-таки, зараза), он, растянувшись на кровати, просмотрел журнал звонков. Абонент был неизвестен, но настойчивость, с которой его домогались, заставила Вячеслава ответить на вызов. Трубку взяли сразу.
- Слава?
От её голоса он аж подпрыгнул. Зачем-то принялся приглаживать волосы, будто Людмила могла его видеть.
- Слава, это ты? Не молчи, пожалуйста… Не молчи…
А потом она расплакалась. И он, пятый год спасающийся от ненависти и любви в геологических экспедициях, понял, что ни расстояние, ни время этих болезней не лечат.
Первым же самолетом Вячеслав ринулся к ней. Поскандалив с начальником экспедиции, который попробовал его удержать сначала уговорами, а потом угрозами. «Семёныч, ты можешь подавиться моей премией. Но, гляди, локти обкусаешь, если уйду», - сказал опешившему руководителю. И был таков…
В палату он входил без всякого страха. Знал - как бы её ни изуродовала катастрофа, - не разлюбит. Сначала увидел её глаза - два огромных голубых сапфира на красно-белом лице. Часть бинтов уже сняли, но Людмила всё еще была наполовину спелената ими.
- Спасибо, - едва слышно произнесла она. - Прилетел…
Последнее слово прорвало плотину её сдержанности. Перед глазами мелькнул салон самолета, лица мужа, родителей, свекра со свекровью… «Необыкновенные приключения дончан в Италии» - так нарекли они свой вояж. Которому не суждено было состояться. Сначала лайнер чуть качнуло. Потом заметались стюардессы, началась всеобщая суматоха. А дальше - бесконечно долгий миг падения.
- Все, ты понимаешь… Все, - захлебывалась Люда слезами. - Восемьдесят человек. Выжили лишь я да какой-то парнишка. Кто-то считает - милость Божья. А я думаю - проклятие. Как мне теперь жить? Такой…
- Кости срастутся, ожоги у тебя не сложные, - спокойным тоном (как советовал профессор) отметил Слава. - Лечащий врач говорит, через полгода будешь на скакалке скакать, а через год на конкурсе красоты выступать.
Она что-то съязвила, он что-то ответил. Повспоминали общее прошлое. Порассказывали каждый о своем - недавнем. А потом Вячеслав задал ТОТ вопрос:
- Почему я? У тебя ведь остались сестра, друзья… Почему я? После стольких-то лет…
Илья-Счастье
Сверкнув сапфирами, она честно ответила:
- Потому что любишь. До сих пор… Надеюсь. И потому что я знаю, ЧТО на самом деле написано на сердцах, которые стоят у меня в серванте. И стихи твои до сих пор храню. А ещё потому, что с Димой у нас было всё далеко не так хорошо, как думали наши родители. Поездку задумывали, надеясь спасти брак. А перед самым полетом он сообщил, что уходит к другой... Решили не расстраивать предков. Думали им сообщить потом, через недельку-другую после того, как вернемся. А вышло - вон как…
Она хотела еще что-то сказать, но тут дверь в палату открылась, и вошла Ирина, сестра Люды. А с ней…
У мальчика были мамины синие глаза и чуть выпяченный вперед папин подбородок. В руках он держал красную пожарную машину.
- Если решишься, мы идём исключительно в комплекте, - вымучено улыбнулась Людмила.
Вроде тихо сказала, а пацанёнок всё равно услышал.
- И Искра с нами! - заявил он. А потом, вырвав из рук тёти ладошку, потопал к Вячеславу и, протянув её, представился: «Илья. Но мама зовет меня Счастье Моё».
- И я её понимаю, - кивнул Слава, также назвавший свое имя. - Что ж, Илья-Счастье, попробуем повернуть время вспять. Да, Искра?
И машинка, в которой не было батареек, вдруг подмигнула ему фарой.
Александр Алдоев (он же – Андрей Кривцун).
ID:
408758
Рубрика: Проза
дата надходження: 13.03.2013 21:40:49
© дата внесення змiн: 13.03.2013 21:40:49
автор: Андрей Кривцун
Вкажіть причину вашої скарги
|
- вот тут их с десяток. Кушкай по трошки... 
- чухорепствую теперь: хорошо это али поганесенько...
...клас! І весело, і сентиментальненько - хоч я і не плакса 
