По лесам, огороженным тьмою,
Шепот стражей полночной тиши
Восхваляет бледность березки
И стыдится ее красоты.
Вековечная строгость святая
В простоте убеленной лугов
Умиляется легкой изящностью,
Оплетенною в ветви косой.
И как дышится пьяно и сладостно,
Обнимая точеный стан,
Среди ночи от сует спрятавшись,
Говорить, говорить до утра.
Ей шептали, горячим дыханием
Обжигая трепещущий лист,
Сумасшедшее пламя признаний,
Суматошную жадность прикрыв.
Сколько слез, боязливых проклятий
Принимала, строга и бела,
Лишь сережки, вдруг ставшие в тягость,
В самый темный овраг отнесла.
И дышалось ей пьяно и сладостно,
И чего-то ждала до утра,
Среди ночи от сует спрятавшись,
Страстность рук подарив небесам.
По заимкам схоронены тайны,
Теребящие шаткий покой,
Что-то здесь непонятно и странно
За волнующей русой косой.
Почему на колени склоняя,
Этот лес, полыханием ресниц,
Будто ива плакучая стала
Отстранятся от стражей ночных.
Я приду снова пьяный и радостный
Под покровы ласкающих рук,
До утра говорить о радуге,
Убегая от давящих сует.
