ГЛАВА 11. МОМБАСА
Около полуночи мы, наконец, въехали в город.
Пахло океаном. Воздух был приятно свеж, и темнота не была кромешной. На улице гуляли люди. Одно кафе на противоположной стороне улицы еще работало. В нем сидели три мужчины в мусульманских одеждах и пили чай.
Мы взяли такси и поехали на другой конец города, где находился проект, на который мы приехали.
Этот проект был семейным детским домом. Во главе данного заведения стояла йогиня -монахиня. Она была довольно открытым человеком, если не считать какого-то слепого страха телевидения. Она смотрела телевизор так, как смотрит кролик на удава. Ей казалось, что он ее гипнотизирует и страшно негативно влияет. Но не смотреть его она не могла. Монахиня была американкой по происхождению и проработала в Бирме и Чили до приезда в Кению более двадцати лет. На ее попечении находились двенадцать девочек от одиннадцати до пятнадцати лет. Они выглядели довольно счастливыми и атмосфера дома в первые дни нам нравилась.
Для волонтеров, коими мы являлись, в доме была одна малюсенькая комнатушка. В ней стояли две кровати.
Так как мы сами захотели приехать все вместе, нам предстояло смириться с недостатком места и каким-то образом разместиться. Двое должны были жить на полу.
Это и стало нашим первым камнем преткновения. Кому спать на кроватях? И почему?
Забегая вперед, скажу, что через два месяца (а приехали мы в конце Сентября) те, кто спал на кроватях, нам с Парвати очень сильно позавидовали. В декабре настала такая жара, что каждый миллиметр близости к полу имел значение. На кроватях спать было просто мучением. Кроме того, что они были выше, а, следовательно, и температура на них была выше, лежа на полу, можно было касаться цемента и еще немного уменьшать общую температуру своего изможденного жарой тела.
Первые рассказы о колдовских возможностях людей я услышала в Индии. Некоторые Тантра -йоги, как рассказывали мне, могли создавать дожди из лягушек, черепов и костей. Могли заставить труп подняться и идти, делая все, что прикажет ему йог, зомби самые что ни на есть настоящие.
Сама я оккультизмом никогда не интересовалась, но в Африке мне пришлось столкнуться с колдовством намного ближе, чем мне того хотелось. И первый раз я с этим столкнулась в Момбасе.
На второй день после прибытия, вечером, мы вышли вчетвером, чтобы прогуляться по городу. До центра мы доехали, как всегда, на матату. Выйдя напротив рынка, мы пошли смотреть на ряды продавцов. Запахи пряностей, обилие всевозможных фруктов, разговоры на незнакомых языках вокруг – все это было так экзотично и приятно!
Вдруг я заметила очень странный ларек. Взяв Оливию за руку, я попыталась протиснуться к заинтересовавшему меня продавцу.
«Хабари»,- поприветствовала Оливия продавца, и он ответил тем же. На его столе лежали какие-то хвосты, порошки, бутыли, наполненные жидкостями разных цветов. « Это маг»,- спокойно сказала Оливия, как будто сообщая мне, что он бреет бороды, или делает еще что-нибудь другое совершенно незначительное. «И его магия работает?»- изумленно спросила я. «Я не знаю этого конкретного мага, но, обычно магия вуду влияет только на слабых людей. Чтобы не подвергнуться ее влиянию, нужно верить в себя. И в бога тоже полезно верить, Но, главное, в себя, не в мага!»- пояснила мне Оливия.
Ночью, когда я спала лицо продавца с рынка внезапно начало мелькать у меня перед глазами. Я проснулась, но даже наяву, я не могла выбросить его лицо из головы. Когда я снова заснула, мне приснился очень странный сон.
Во сне я сидела у костра. Других девчонок я не видела. Только я и костер. Темнота не вселяла страх. Но вдруг в темноте я увидела приближающуюся цепочку танцующих африканских женщин. Они танцевали под звук барабана и выкрикивали «Амма» через каждые пять шесть шагов. Цепочка подошла к костру и пошла двигаться вокруг него. Что-то подняло меня и я присоединилась к ним.
Когда я сидела около костра, я видела себя в обычной европейской одежде. Теперь же, танцуя вокруг костра я, как и все остальные, потрясала колокольчиками и листьями своей юбки.
Оглянувшись назад, я увидела среди танцующих женщин лица моих подруг. Оливия естественным образом сливалась со всеми другими африканскими женщинами, Симона даже здесь сохраняла легкое чувство превосходства, а Парвати очень старалась повторять движения африканок.
Я проснулась до восхода солнца, сон своим ритмом и загадочностью все еще витал в моем распаренном жарой мозгу.
ГЛАВА 12. ПЛЯЖ
Не могу не рассказать о своем первом и последнем пляжном опыте в Момбасе.
Я уверена, что на моем месте многие европейцы могли попасть впросак подобным образом. Пока не побываешь на экваторе, невозможно представить всю силу солнечных лучей, под которыми оказываешься.
В то утро мне очень хотелось побыть одной. Все наши передряги и напряжение, в котором я находилась со времени приезда в Кению, начинали сказываться на моей терпимости к мелочам.
Около семи часов утра, когда большинство нашего женского населения в доме еще сладко смотрело сны, перешагнув через Парвати, благо я спала на полу, иначе мне пришлось бы перешагивать через два спящих человека, и неизвестно нашла бы я место на полу, куда поставить ступню или нет, я направилась на пляж.
Расскажу немного об океане и его расписании дня. Это поможет понять больше. Регулярно в шесть-семь часов вечера океан приливает, и глубина у самого пляжа с зонтиками и пальмами может быть до полуметра. К пяти утра прилив может быть и выше. А вот в семь утра начинается отлив. Океан отходит метров на сто-сто пятьдесят. Остаются лишь небольшие лужицы.
В одной из таких лужиц я и прилегла. Белый песок, слегка бежевый от воды, туман, облака разных форм и размеров, одиночество. Нет кричащих девочек и пререкающихся по мелочам подруг – блаженство. Не прошло и часа моих периодических переворотов с одного бока на другой. Я даже сомневалась, загорела ли я хоть немного. Но мне уже нужно было возвращаться.
К вечеру я начала понемногу краснеть, а через пару часов мое тело загорелось и страшно заболело. Помню изумление девочек в доме. Они никогда не видели кожу такого красного цвета.
Около недели каждое движение и касание было агонией. Но вскоре появились пузырьки, и в течение двух недель я была покрыта новой свежей кожей с легким оттенком желтизны.
Мне не понадобилось дополнительной линьки, чтобы отказаться от дальнейших попыток загореть. Я много купалась, постоянно покрывая кожу солнцезащитным кремом в сантиметр толщиной.
Скажу еще одну вещь, поразившую меня. Я всегда думала, что для черной кожи солнце не представляет никаких проблем. Впоследствии я увидела, что Оливия постоянно мазалась кремом, она сказала, что тоже может обгореть. Ее кожа тогда болит и становится темнее.
ГЛАВА 13. МУЖЧИНУ В СТУДИЮ!
Примерно на третий день нашего пребывания в Момбасе в гости к Оливии приехал ее парень. Напомню, что у Симоны в Финляндии остался муж, который ей добросовестно звонил ровно в девять часов вечера каждого дня, кроме Пятницы, так как в Пятницу, как я уже говорила выше, он заливал стресс алкоголем. Еще у нее остались в Финляндии несколько любовников, присылавших пылкие послания на телефон и электронную почту.
У Парвати еще не было парня. Да и не намечалось. Парвати была очень фанатична и послушна родителям во всем. Даже в это путешествие ее отправил отец. И это только благодаря тому видению, которое ее посетило.
У меня… Обо мне мы еще поговорим, но на тот момент я не хотела отвлекаться и думала только о том, чтобы все получилось у нас и мы смогли помочь проекту, на который приехали.
А у Оливии был Джеймс. Очень симпатичный коренастый парень, как я люблю больше всего. Его кожа отливала оливковым цветом, а волосы стояли над лицом одной большой колышущейся мочалкой толщиной в десять – двенадцать сантиметров. Для непосвященных в тонкости африканского волоса, скажу, что при растягивании такого волоска в десять сантиметров получается волос длиной примерно в полтора метра! Даже у девочек в доме то, что казалось лишь пушком, было довольно длинным волосом в двадцать и более сантиметров.
Окончив школу, Джеймс сразу начал работать. Об африканцах часто говорят, что они ленивы. Есть даже теории, объясняющие этот феномен. Говорят, что жара, особенно сухая, предрасполагает к лени. Возможно, в этих теориях и есть зерно правды, но Джеймс работал и работал много. Сначала он был посыльным в офисе, затем стал совмещать работу посыльного с обязанностями рекламного агента. Его очень ценили и обещали скорое увеличение зарплаты.
Присутствие Оливии в его жизни помогало Джеймсу сохранять стабильность и целенаправленность.
Они не жили вместе. Оливии приходилось помогать своей младшей сестре, помогать ей учиться, поддерживать финансово и эмоционально. Мать Оливии и Айрин жила в деревне, отец уже умер несколько лет назад, старший брат жил в Кисуму, достаточно далеко от Найроби, у него была своя семья и помогать сестрам он не мог. У Джеймса были подобные обязанности тоже. У него росли два младших брата, а отец потерял работу через год после того, как Джеймс окончил школу. И теперь Джеймс стал главным кормильцем в семье.
И все же Оливия и Джеймс решили пожениться. Они запланировали сделать это через год, когда Джеймс получит повышение в зарплате. Тогда они решили снять один общий дом, где жили бы и семья Джеймса, и Айрин, и, конечно же молодожены.
В офисе девушки часто заигрывали с Джеймсом. Он мило улыбался, но не отвечал на их жесты никак. Он решил, что женщины лучше, чем Оливия, женщины более целенаправленной и сильной ему не найти и был верен Оливии всегда.
Большая часть того, что происходило между Оливией, Джеймсом и Симоной не стало бы известно мне и Парвати, не будь в нашей совместной жизни одной маленькой детали – нам приходилось пользоваться одним мобильным телефоном на четверых.
Мы ведь приехали всего на полгода, ни у кого из нас не было излишнего количества денег и, последнее, никто не предполагал в начале, что возникнут ситуации, требующие конфиденциальности. Когда ситуация возникла, Оливии было не удобно попросить нас не пользоваться больше ее телефоном. Вот. Так я и узнала подробности нижеследующих событий.
Мне пришлось не только узнать подробности, но и проводить часы долгих обсуждений и самокопаний , в которые меня вовлекали Оливия и Симона. Я была старшей, и это налагало на меня ответственность. Да и было у меня, что им сказать.
Ну, хватит, вам уже, наверное, не терпится узнать, что же происходило.
ГЛАВА 14. ЛЮБОВЬ И НЕНАВИСТЬ
Вы никогда не задумывались о том, что любовь и ненависть – это две стороны одного и того же чувства? Есть не три отношения к человеку – равнодушие, любовь и ненависть, а два – равнодушие и неравнодушие. Мы редко злимся на людей, которые нам равнодушны. Мы забываем, что они сказали, и что им сказали мы.
Но если в душу запало семя неравнодушия, то покоя нам уже не видать. Наш разум становится вечно работающим видеомагнитофоном – мы запоминаем каждый жест, каждое слово, обидное ли, приятное ли. И эта способность может стать предпосылкой к бесконечной войне.
В нашем лагере миру пришел конец с появлением Джеймса.
До сих пор я не могу с уверенностью сказать, любила ли Оливия его на тот момент или это было лишь привычкой и ощущением, что на ее частную собственность кто-то посягнул. Но суть заключалась в том, что эта самая частная собственность сама проявила сильную активность и стала главным инициатором и разжигателем нашей междоусобной войны.
Мы не поехали встречать Джеймса, даже Оливия не поехала. Он приехал на ночном автобусе и знал Момбасу как свои пять пальцев. Добравшись до города, первым делом Джеймс поехал к своему дальнему родственнику, тоже переехавшему из Конго, но не в Найроби, а в Момбасу. Там он поспал и приехал к нам уже после полудня.
У нас в доме был очень большой двор. На самом деле, проект состоял из детского дома и средней школы, в которой училось около пяти ста учеников. Поэтому вокруг огромного двора располагалось множество зданий. Первый раз, очутившись внутри, трудно было определить, какой из домов жилой, а какой – часть школы.
В тот момент, когда Джеймс постучал в ворота, девочки играли во дворе с Симоной. Был выходной день, и школа была пуста. Оливия, Парвати и я обсуждали расписание дня для девочек с нашей хозяйкой – монахиней.
На стук откликнулись две старшие девочки. С ними к воротам подошла Симона и встала в одну из своих грациозно-загадочных поз.
Оглядываясь назад и анализируя все произошедшее, я думаю, что редкий мужчина не попался бы на удочку Симоны, хотя эта удочка и не была закинута преднамеренно.
Для Джеймса это было как гром и молния среди ясного дня.
Девочки мне сказали, что, впервые увидев Симону, Джеймс даже открыл рот. Ну не так, как открывают при зевоте, конечно же, а так, слегка, когда челюсть непроизвольно слегка падает, и кажется, что человек хочет что-то сказать, но не в состоянии этого сделать.
Симона стояла молча и наблюдала за разговором между Джеймсом и девочками на кисвахили, и, когда выяснилось, что он приехал в гости к Оливии, спокойно повернулась и поплыла в сторону дома. Джеймс пошел за ней. К нему присоединились все девочки. Они дружно бежали, что-то крича на кисвахили.
Мы услышали шум и выглянули из окна. Оливия вскочила и побежала на встречу, а мы пошли за ней размеренно и продолжали прерванный разговор.
После первого объятия, Джеймс почему-то стал упрекать Оливию. Они пошли во двор, и видно было, что для Оливии его упреки и настроение были полной неожиданностью.
Я предполагаю, что в этот момент у Джеймса в душе происходило что-то подобное химической реакции перед взрывом. Столько эмоций не всем доводится испытать и один раз в жизни. Не понимание же того, что происходит внутри самого себя, обычно приводит к излишней агрессивности.
Потом наша парочка ушла на пляж. Мы решили не идти с ними, так как догадывались, что им необходимо побыть одним.
И правда, к вечеру, когда Оливия и Джеймс вернулись, у них явно поднялось настроение и они ворковали между собой как два голубка. Только иногда я замечала странные взгляды Джеймса на Симону. В те короткие моменты, казалось, что его глаза расширялись и застывали. Он смотрел заворожено, но наконец, переборов себя, отрывал взгляд и еще на несколько минут был занят только Оливией.
ГЛАВА 15. «ВАМ ПИСЬМО»
Погостив в доме только одну ночь, которую ему пришлось провести на полу в большой комнате, выполнявшей функцию зала, Джеймс вернулся в Найроби. Закончились выходные, и он вернулся на работу.
Не прошло и дня, как на наш мобильник (я уже говорила, что мы все вместе пользовались мобильным телефоном Оливии) поступило очень странное сообщение. Сообщение было адресовано Симоне и просило ее, умоляло практически, срочно проверить ее электронную почту. Номер, с которого сообщение было послано, был неизвестен ни Оливии, ни Симоне. Если говорить о Симоне, она вообще не знала ни одного кенийского телефона. Будучи человеком неразговорчивым, не слишком дружелюбным и весьма высокомерным, она не знакомилась ни с кем на улице, а через проект нам еще не довелось столкнуться ни с кем.
На тот момент прошло уже около пяти дней нашего пребывания в Кении и третий день со времени нашего последнего похода в интернет кафе.
Как будто что-то предвидя, Симона постаралась сделать так, чтобы Оливия не поехала с нами в кафе. Необходимо было, чтобы один человек остался в доме с младшими девочками, а вследствие того, что девочки знали кисвахили лучше английского, Оливии пришлось остаться.
Скажу сразу, Симона обожала, когда в нее влюблялись. Я встречала такой тип людей и до и после Симоны. Они - энергетические вампиры. Они притягивают к себе мысли людей вокруг, и это им дает жизнь и счастье. А еще это им дает повод влюбиться в самих себя более прежнего. Они, как будто веря другим, влюбленным в них, говорят себе: «этот человек не может быть не прав, если он любит меня. Должно быть, я этого заслуживаю, должно быть во мне есть то, чего нет ни в ком другом. Какая же я неповторимая, какая же я красивая и притягательная».
Такими бывают и мужчины, не только женщины.
В этом не было бы ничего плохого, если бы эти люди, хоть иногда, делились своей любовью с другими. Именно потому, что взамен на теплые чувства к себе со стороны любящего человека, они отдают не любовь к нему, а только сильнее воспламеняются любовью к самому себе, я называю их энергетическими вампирами.
Влюбляться в такого вампира можно бесконечно пламенно. Особенно, если в вас есть хоть небольшая склонность к мазохизму. Тогда в такой любви у вас появится возможность страдать очень и очень изощренно. Ведь вам не будут наноситься удары прямо. Все ваши мучения будут как будто бы творением ваших собственных рук.
Вернемся же к Симоне.
Ей не было неприятно, что Джеймс был ею околдован. Она ведь тоже заметила его пристальные взгляды. То, что номер, с которого было послано сообщение, был неизвестен, можно было легко объяснить тем, что у Джеймса, конечно же, есть друзья, и он легко мог послать с любого из номеров сообщение хоть на Луну.
А почему Оливия не почувствовала опасности? Я думаю, что она не слишком любила Джеймса. Я думаю, что ей было достаточно внешних проявлений того, что все в порядке. Ей не хотелось обращать внимание на проблемы. Она была занята другим.
А еще, мне показалось, что Оливия сама была немного под влиянием чар Симоны. Она много на нее смотрела, всегда хотела быть рядом, и ревновала нас к Симоне.
Это не проявлялось в криках и разборках, скорее в обидах, внезапных обидах на меня или Парвати, когда мы слишком много общались с Симоной. А вот на Симону она никогда не обижалась.
После часа поисков мы все-таки нашли хорошее недорогое кафе, в котором еще можно было найти три свободных места и занялись своей почтой. Мой ящик был полон рекламы. Из личных писем было только два – от мамы и от друга в Индии. В мою бытность в Индии, он добивался моей руки, но мне он совсем не нравился и мы остались друзьями.
Что было написано в первом письме Джеймса к Симоне, я сказать не могу, потому что не знаю. Симона начала рассказывать мне детали и стала пытаться разобраться в своих чувствах и эмоциях много позже, много-много позже всех остальных, включая самого Джеймса. О том, что письмо было от Джеймса, я догадалась раньше, но подтвердились мои предположения тем, что по прибытии обратно в дом, Симона стала смотреть на Оливию с какой–то тайной усмешкой. В ее отношении к Оливии стало сквозить пренебрежение и таинственность.
«Неужели Симона была не способна ни на какие чувства сама?!»- воскликнете вы, «не верю, таких людей не бывает!»
«Бывают»,- отвечу я вам. Симоне еще посчастливилось измениться. А вам посчастливится узнать, как же происходил процесс этого коренного изменения человека из неспособного любить никого, кроме самого себя в нормального, доброго и нежного.
ГЛАВА 16. ПОРТ
Но сначала я вам расскажу немного о нашей работе. Мы ведь приехали все-таки работать в Африку, а не только строить и ломать отношения.
Детский дом существовал на пожертвования. Большинство пожертвований делала местная индийская диаспора. Этого хватало на достаточно хорошее, но очень простое питание, на учебники, тетради, книги. Одежда в доме была в-основном подержанная, но иногда девочкам покупали новую одежду на день рождения. В доме был холодильник, морозильник, несколько фенов и большой цветной телевизор, страх нашей хозяйки-монахини. Телевизор можно было смотреть только всем вместе не более двух часов в день, в выходные – не более трех.
Когда в дом приезжали волонтеры, первое, что они делали – это шли в порт. В порту Момбасы останавливались очень многие большие корабли, и на этих кораблях легко можно было собрать немного еды, стирального порошка и денег.
Первый раз мы отправились в порт через неделю после прибытия. Мы не рискнули идти одни, и монахиня пошла с нами. С девочками осталась, как всегда, Оливия. Это было даже хорошо потому, что в ее присутствии воздух слишком сильно накалялся, могли вспыхивать ссоры из ничего. Втроем же мы работали достаточно спокойно.
Конечно же, Парвати все еще была страшной болтушкой, а Симона напрягала меня молчанием. Я была как между огнем и ледяной водой. Но они все-таки немного нейтрализовывали друг друга, делая мое существование сносным.
Мы вышли к берегу и для нас прояснились возможности сегодняшнего дня. В порту стояли три стареньких корабля, возможно Филиппинские или Индийские, один новенький, скорее всего из Европы. Вдалеке виднелся тяжелый корабль, перевозивший нефть. Мы могли рассчитывать на серьезную помощь последних двух.
И все же мы решили подняться на все. Вернее решили не мы, а наша монахиня. Были дни, как рассказала она нам, когда богатые корабли ничего не давали, а небольшой катерок с немногочисленной командой филиппинцев набирал и сто и двести долларов. Помощь зависела скорее от доброты и чистосердечия команды, чем от ее богатства и финансового благополучия.
И все же первые два корабля оправдали полностью свою облупленную внешность. Третий корабль дал нам десять упаковок молока, баночку чатни и мешок риса.
Пропустим следующий корабль, поднятие на него было безрезультатным.
А вот корабль, перевозивший нефть, стал нашей золотой жилой. Французский капитан его с большим интересом посмотрел фотографии девочек, в то время как мы наслаждались холодной колой в мягких креслах. Кондиционер воздуха создавал блаженную прохладу, и мне хотелось, чтобы разговор с капитаном продолжался еще часа так с три.
Но разговор окончился. Капитан открыл сейф, попросил монахиню расписаться и отсчитал пять хрустящих банкнот по сто долларов. Все мы, в том числе и монахиня, были в шоке. Что говорить о нас, она за многие годы своей работы никогда не получала таких подношений так просто!
Наша первая удача вдохновила нас и мы вернулись домой, сияя от энтузиазма.
ГЛАВА 17. ЗАДУМЫВАЕМ БОЛЬШОЙ ПРОЕКТ
Главное, что нас вдохновило – это исключительность подарка. Сумма была не слишком большой. Нам так захотелось поверить в то, что мы особенные, что именно мы сможем сделать что-то неповторимое и незабываемое на проекте. Эта вера стала движущей силой к следующему шагу.
Этим шагом стало наше предложение монахине о создании чего-то грандиозного на территории детского дома.
В течение следующей недели мы использовали каждую свободную минуту на обсуждение возможных вариантов. Все наши передряги и проблемы померкли. Мы стали одним сердцем и одним мозгом.
Изредка приходили сообщения с разных номеров, напоминавшие Симоне о регулярной проверке ее электронной почты. Иногда она на них откликалась и уезжала на некоторое время в город. Она приезжала, как ни в чем не бывало, и опять вливалась в наш организм.
Оливии тоже приходили сообщения на телефон, но уже с личного телефона Джеймса. Они сильно отдавали формальностью, но Оливия продолжала не обращать внимание на тонкости.
Настал очередной Понедельник, и мы собрались на очередное совещание с монахиней. Нашим предложением стала театральная площадка, совмещенная с детской площадкой для школы.
Мы хотели написать предложение проекта с бюджетом, чертежами, подробной информацией о детском доме и школе, их истории и успехах.
Хотя среди нас и не было ни инженера, ни архитектора, мы все же чувствовали, что можно преодолеть все препятствия и осуществить задуманное.
Монахиня нас поддержала. Она сказала, что пятьсот долларов, подаренные нам капитаном, могут быть использованы для частичной оплаты архитектора за чертеж, и что именно такой проект очень нужен детдому и школе.
ГЛАВА 18. ДЕВОЧКИ ДЕРУТСЯ
До настоящего момента я говорила о наших девочках совсем мало. Больше недели они казались мне очень сильно похожими друг на друга. Я никак не могла запомнить имена. Задача эта усложнялась тем, что имен у каждой из девочек было два. Одно имя было записано в паспорте, именно это имя использовали в школе и вообще вне дома. Другое имя было духовным именем. Этим именем девочек звала монахиня, дома между собой они тоже использовали это имя, индусы-спонсоры так же предпочитали духовные имена девочек, так как они были на санскрите.
Со временем я стала замечать разницу не только во внешности девочек, но и в их характерах. У меня появились любимчики, хотя я и старалась не демонстрировать предпочтение мною одного ребенка другим.
Имена я запоминала духовные. Прежде всего, потому, что я помогала только дома, в школу была приглашена для помощи только Симона.
Однажды, вернувшись из очередной поездки в город, мы застали детский дом в очень странном состоянии. Одна часть девочек ходила с заплаканными глазами, а другая, тоже с заплаканными глазами стояла по углам. Углы, таким образом, были заняты практически все на обоих этажах.
Как выяснилось, одна из старших девочек обозвала другую, Почему она это сделала и что конкретно сказала, так и не удалось выяснить. Но оскорбленная девочка бросилась на обидчицу с кулаками.
Завязалась драка. Так как это произошло между старшими девочками, мы были в городе, а монахиня задержалась в школе, разнимать драку было некому. Младшие же девочки поступили прямо противоположным образом. А именно, бросились защищать ту из девочек, которая проявляла заботу об этой конкретной девочке.
После длительного расследования всего произошедшего с привлечением самых-самых младших, не примкнувших к драке, девочек, монахиня расставила по углам членов группы зачинщицы и на этом успокоилась.
ГЛАВА 19. ВИРТУАЛЬНЫЙ ПОЦЕЛУЙ
Прошел месяц и, разрушаемый страстью Джеймс, стал посылать сообщения Симоне уже прямо на мобильный телефон Оливии. Он подписывался Джоном, но Симона знала, что это был именно Джеймс.
Обычно я носила телефон с собой, хотя это и был телефон Оливии, но я вела все наши дела и общение с миром по поводу проекта. Мне часто звонили спонсоры, другие люди, заинтересовавшиеся нашими идеями и работой.
ГЛАВА 20. ДЖЕЙМС ПРИЕЗЖАЕТ, ЧТОБЫ ОСТАТЬСЯ
На следующий день Джеймс появился в нашем дворе. Вещи он предварительно оставил в маленькой дешевой гостинице в центре Момбасы.
В этот раз он приехал, чтобы остаться.
Есть любовь, которая созидает, а есть разрушительная любовь.
В жизни Джеймса Оливия была созидающим элементом. Пока он был с ней, в его жизни был порядок, и все стояло на своих местах. Была работа, не самая легкая, не самая творческая, но обещающая рост. Была большая семья с любимыми родителями и младшими братьями. Он был уважаем и любим.
После встречи с Симоной все полетело вверх дном. Все то, что раньше радовало и успокаивало, теперь раздражало его все больше. Где-то в самой-самой глубине своего существа он чувствовал растущую воронку, в которую всасывалось все, абсолютно все. Эта воронка росла с такой скоростью, что Джеймсу казалось, еще один день без Симоны и его просто не станет. Он исчезнет сам в этой воронке, исчезнет навсегда, как будто его никогда и не было.
Как это не парадоксально звучит, но именно потеря дружбы Оливии была самой тяжелой из всех потерь. Она была его первым настоящим другом в этой стране.
ГЛАВА 21. ТРЕУГОЛЬНИК
Подведем небольшие итоги. Как можно в трех словах описать сложившуюся ситуацию?
Джеймс, бывший в течение более чем пяти лет парнем Оливии, пламенно влюбился в Симону.
Симона, хотя и не отвечала на это чувство слишком пылко, была совсем не против горячей страсти. Иногда ей самой казалось, что она влюбилась. Теперь по приезде Джеймса, Симона не могла более сдерживать все эмоции в себе и начала звать меня на «поговорим под звездным африканским небом», как прежде это делали Оливия, потом Джеймс.
Наш первый разговор с Симоной открыл для меня душу полную сомнений в себе. Я не ожидала, что за таким крепким фасадом, лежало такое количество страхов.
Эти страхи затрагивали все сферы жизни Симоны. И отношение к людям: «Ты думаешь, я плохая, злая, высокомерная?»,- спрашивала она, и отношение людей к ней: « Ты думаешь, меня можно полюбить по-настоящему?».
Даже та область, в которой, казалось бы, она само утверждалась каждую минуту: «Ты думаешь, я привлекательна?»
В состоянии Оливии самым сложным оказалось то, что она начала подозревать, что ревнует не Джеймса к Симоне, а наоборот. «Я вообще нормальной сексуальной ориентации?!»- спрашивала она меня.
Джеймс мучился больше всех. Он был очень привязан к Оливии. Всегда, когда они оставались одни, ему так хотелось тепла и заботы Оливии. Возможно, если бы она смогла пригреть измученного страстью Джеймса в тот момент… Но все произошло так, как произошло.
ГЛАВА 22. ПАРВАТИ ЗЛИТСЯ
Пока происходили все вышеописанные события, Парвати жила в своем маленьком мирке. Ее присутствие в нашем общем мире ощущалось только в виде беспрестанного лепетания ни о чем. Если вы вырастили ребенка и уже пережили его шестилетие, то можете себе представить поведение Парвати очень легко.
Когда мы были вместе, Парвати что-то говорила. Я научилась думать о своем параллельно выслушиванию ее тирад.
Медленно, но верно Парвати начала осознавать то, что происходило в треугольнике и как ни странно, отреагировала очень эмоционально.
ГЛАВА 23. ШТОРМ
В ту ночь я проснулась от ужасного шума за окном. Я никогда не слышала ранее, чтобы ветер гудел так громко. Решетки на окнах стучали и угрожающе качались. Сквозь решетки был виден беспрерывный поток воды.
Оливия продолжала сладко спать на своей кровати. Симона проснулась и сидела, молча наблюдая за происходящим за окном.
Парвати повезло меньше остальных. Возможно ветер был причиной, но часть потока шла по наклонной и стала сочиться в окно. К тому времени, когда я проснулась, водя уже подбиралась к матрасу Парвати. Поэтому, когда я ее разбудила, у нее не было времени долго сидеть и рассматривать окно, витая в облаках, а надо было вставать, идти за половой тряпкой и думать как заткнуть дыру в окне.
Симоне надоело смотреть в окно и она легла обратно спать, а Парвати ушла в большую комнату, где спал Джеймс в первый приезд.
Я осталась одна. Спать не хотелось. Шторм разбудил во мне мысли и чувства, давно лежавшие на поверхности. Я думала о том, как прекрасна природа в своей логичности. Напряжение накапливается и потом разряжается, и новая свежесть в воздухе разливается и наполняет атмосферу. Мне захотелось встать под ливень и чтобы вокруг меня бушевал шторм, сквозь меня бились молнии, а я стояла свободная и могучая.
Ливень еще лил, но шум уменьшился, и я легла, предварительно убедившись в отсутствии ручейков от окна в направлении моей подушки. Шторм штормом, а мне завтра надо будет работать…
ГЛАВА 24. ПОЛНЫЙ ПРОВАЛ
Рано утром мне позвонила жена архитектора и сказала, что ее мужа срочно вызвали в Найроби по очень важному делу. Она сказала, что сам он позвонить не смог, так как выехал среди ночи на своей машине. На вопрос о том, сколько времени ее муж должен быть в отлучке жена ничего ясного не сказала. Слова «месяц или два» прозвучали как-то размыто и тихо. В трубке послышался крик ребенка, женщина извинилась, попрощалась и выключила телефон. Все мои попытки дозвониться ей были безрезультатны.
Без чертежа ни о каком серьезном предложении пректа нельзя было и думать. Мы уже заплатили большую часть суммы архитектору и у нас не оставалось денег, чтобы найти нового.
Ситуацию сильно осложняло то, какие отношения сложились между нами, а так же и снизившаяся оценка нас хозяйкой дома монахиней.
С девочками в доме, напротив, мы очень сдружились. Они окружали нас и просили что-нибудь рассказать каждый вечер после ужина. Чаще всего истории рассказывала я. Симоне всегда нужно было идти что-то стирать, у Оливии после ужина были два часа занятий со слабыми учениками, а Парвати всегда долго медитировала перед ужином и потом часто шла спать без ужина.
После звонка жены архитектора перед моими глазами замигал красный свет и слова «Неужели провал?!» сначала шепотом, а потом все громче и громче зазвенели в голове.
Я разбудила подруг. Оливия всегда просыпалась труднее всех, а ее мнение было для меня в этот момент самым важным. Поэтому я попросила всех освежиться, принять душ, и быть готовыми через полчаса серьезно поговорить о нашем будущем.
Все были в сборе. Зеленое с мелкими желтыми цветочками пенджаби Парвати немного отвлекло и успокоило меня. Вы не замечали как цвета могут влиять на эмоции человека?
Я вкратце изложила то, что произошло утром, рассказала об обшей ситуации с донорами и деньгами.
Рассказывать нашу социально-эмоциональную ситуацию не было необходимости. Я менее всех остальных была ее создателем. После многочасового обсуждения мы пришли к признанию того, что все кончено, так как в процессе этого самого обсуждения в очередной раз все успели переругаться между собой.
ГЛАВА 25. НА ЗАПАД!!!
Наш грандиозный проект провалился, а отношения между нами были настолько накалены, что мы почувствовали, что стали не в помощь, а в тягость в детском доме. Ехать домой было еще рано, ведь прошло чуть более трех месяцев.
Сейчас я сижу и пытаюсь вспомнить, что же нас навело на мысль ехать в деревню, где вырос Джеймс, и не могу вспомнить.
Можно логически объяснить желание Оливии и Симоны туда отправиться. Одна думала о том, что родственники смогут «вправить Джеймсу мозги», сказать, чтобы не связывался с музунгу (белым человеком).
Симона впервые в жизни чувствовала искренний интерес по отношению к другому человеку. К тому же этот человек отличался от нее так сильно! Она пыталась понять Джеймса. Эта попытка для Симоны уже была огромным прорывом в человечность.
Зачем поехала я?
Со мной происходили странные вещи с самого приезда в Момбасу. После того странного сна, видений у меня больше не было, но чувство близости к чему-то важному меня не покидало. И я не могла вернуться домой.
Даже Парвати осталась.
Не верьте людям, если они говорят, что спокойные гармоничные отношения сближают людей. Наоборот, война и столкновения характеров помогает открытию глубинных особенностей человека раскрыться. И это становится основой настоящей близости.
Парвати не знала сильных эмоций кроме духовных трансов до встречи с нами. То, что она поняла в ходе нашей междоусобицы о людях и, что еще важнее, о себе, было для нее важнейшим открытием. И она решила остаться с нами, надеясь на еще большие открытия.
Здесь окончится первая часть моего рассказа. Я хочу, чтобы все самое необычное, что с нами произошло было рассказано с нового чистого листа, в новой пространстве второй части.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
ID:
54457
Рубрика: Проза
дата надходження: 13.01.2008 02:51:26
© дата внесення змiн: 13.01.2008 02:51:26
автор: Анна Зарецкая
Вкажіть причину вашої скарги
|
...давно я с таким интересом не вчитывался в каждое слово...
