24.
Прервалась вереница бесполых племен.
Исказив и унизив значение слов,
отползала эпоха, не оставив имен,
этот мир продолжался, и время текло.
25.
Отдыхала природа одиннадцать лет.
Стали серым оплавленным камнем поля.
Драгоценный металл стал дешевым, как хлеб –
после тяжких трудов отдыхала земля.
26.
Объявили подписку и новый заем.
Милосердной похлебки просила толпа.
Города богатели ворьем и жульем,
обитаемой стала Большая Тропа.
27.
Толбари́ пробавлялись простым ремеслом,
малолетние дети торговали собой,
хутора и деревни продавались на слом,
темнолицые бабы срывались на вой.
28.
Расточился народ, разделили межа
на здоровых богатых и бедных больных;
а когда, наконец, подоспел урожай,
он пришел как предтеча гражданской войны.
29.
А хозяева жизни поднимали бокал,
привечали дешевых валютных хлыщей,
тараканьи бега прибирали к рукам,
и почти починили порядок вещей.
30.
Покаяние их забывалось, как лесть,
подаяние их отвергалось, как сласть,
милосердие их походило на месть,
ненавидели их, как позорную власть.
31.
Беспризорные дети терялись во ржи…
Только попусту дрался рассветный петух:
мертвецы похвалялись умением жить,
шестирукие крысы жевали туфту,
32.
василиски шагали, оставляя следы…
Подсадные шакалы, тихонько скуля,
приползали на запах народной беды
на исколотых лапах (раньше было нельзя).
33.
Кто-то этого хочет! Щербатый азарт,
социальная течка песчаных котов…
«Не гони. Есть, короче, конкретный базар.
Ты не понял, короче. Ты по жизни никто.»
34.
Оскверняли натурой свой проданный смех;
насекомые лисы копытили жор.
Отсекаемой нови не хватит на всех…
Но песок из пустыни был по-прежнему желт.
35.
Обаянием фальши соблазняли талант.
И приблудная сила погружала клыки
в предлагающих честно делить пополам.
Уравнительный хлам заполнял чердаки.
36.
От советов своих отреклись мудрецы.
Уводили пророки с майданов улов.
Раскололись на секты добрецы и чтецы,
этот мир продолжался, и время текло.
(1999)
