На этой картине вы можете видеть сад
А за садом забор, потрескавшийся от лет
Которых, светлых и темных, много-много назад
Верона плыла через вязкий день, которого больше нет
Высокий в плаще , тот, что руки скрестил на груди - это князь
Князю нужно быть впереди, и при этом всегда одному
Он косится на зрителя, словно почувствовал связь
И что был обречён на неё при создании много столетий тому
Он поводит плечами и кости его хрустят
И слова его хрустом, как точками разделены
Шпаги вниз, а еще раз случится - я вас потоплю, как котят
В той же самой крови, что вы вылили в пыль по заветам седой старины
Ну а впрочем, кому я вру
Ей и место тут
Это тоже пройдёт
Спорить с этим - напрасный труд
Эти люди умрут
Это время сотрут
И наш с вами полярный лёд
Растает на новом, горячем и жестком ветру.
Если б всё было просто, Ромео, мой стереотипный друг
Если б ты мог сказать всем "Хочу быть с ней"
Говорит Меркуцио, и голос его теплом от рассыпавшихся углей
Уже улетает в небо, уже не вернуть, и время звенит вокруг
Пока его тело еще не сковал озноб
Ромео встаёт, чтобы взять Тибальта в проводники
Тибальт всё понял, но кинет на руку плащ и вытрет вспотевший лоб
Успев заявить за миг до того, как начнут заявлять клинки
Я не так всё себе представлял
Ну и шут с ним, и шут
Это тоже пройдёт
Спорить с этим - напрасный труд
Эти люди умрут
Это время сотрут
И наш с вами полярный лёд
Растает на новом, горячем и жестком ветру
Брат Лоренцо молится день-деньской, а в ответ:
"Ну какой может быть ответ, ну зачем тебе падать ниц?
Свечи ставь, бей поклоны, я если есть - то я вне страниц
Над предметом твоих молитв моей власти в помине нет".
Лоренцо встаёт, его вера сильнее, чем всю его жизнь до сих пор
Только суть её плавно меняет полярность и знак
Всё, естественно, в воле господней, но сам себе лютый враг
Кто над этим твореньем пера не подумав заносит топор
Его чёрные губы молчат
Но слова текут
Это тоже пройдёт
Спорить с этим - напрасный труд
Эти люди умрут
Это время сотрут
И наш с вами полярный лёд
Растает на новом, горячем и жестком ветру
Этих слов через сливы и крыши Вероны струится вода
И, сказав их, Эскал становится белой цаплей
И, сказав их, Меркуцио станет печальной галкой
И, сказав их, Лоренцо стал большеглазой скопой
И вот их уже и не было никогда.
