Мы по сути ничего не решаем.
Мы ждём голоса матери, зовущего домой
на обед — с булками и чаем.
Мы истончаемся и дрожим,
потому что мир уюта до ужаса истончаем,
стоит чуть увеличить нажим —
и лёд привычных устоев сломается под тобой.
Мы сбиваемся в кланы, стаи,
чтобы было не так обидно, что мы — бежим,
чтобы люди этого просто не замечали,
оглушённые — словно барбитуратами — толпой.
Страшно тем, кто идёт в начале,
страшно тем, кто отстал.
Тем, кто стоит — не страшно.
Так что ты, натянув оскал,
стой.
Вслушивайся в звон стали,
в треск под грубыми башмаками.
Я с тобой.
Искренне твоя,
Маша.
