Втекает в дом ночное молоко.
Вскипает и сгорает на бумаге.
И только полуночный брёх собаки
да трель сверчка взлетают высоко.
И яркий проблеск позднего авто
мелькнет сквозь виноградное сплетенье
и всколыхнёт на стенах чьи-то тени,
и оживит на вешалке пальто.
И кто-то вдруг задышит на плече.
Ах, это ты, невиданная птица!
Я не хочу к тебе поворотиться-
мне рано видеть ночь твоих очей.
Я знаю, что придет твоя пора,
уймись, уймись и не терзай плеча мне!
Грей под крылом, храни свои печали!
Дай мне покой до самого утра.
Ты подождёшь, незримая пока.
Ну а когда рассвет вот-вот забрезжит,
твой острый коготь грудь мою разрежет,
и капля страха скатится с виска.
И пальцы не найдут своих опор,
меж жизнию и смертью распростёрты...
Где грани бытия опасно стерты,
там страх переплавляется в восторг!
И вот тогда бери мои глаза.
Засыпь их солью черно-белых магий!
Когда рука сползает по бумаге,
и буквы разобрать уже нельзя...