Среди застывших фонарей
И замерзающих подвалов
Чужой среди своих детей
Чужой среди толпы шакалов
Ни жизнь не принял, ни игру
Где каждому всё мало
И помирать ушел в нору
Что б грешником одним, хоть меньше стало
Он умирал, но в мир смотрел глазами
Не видящими, тот обгаженный подвал
Что был раскрашен, яркими цветами
О которых он всегда мечтал
Пришла телега, его жутко выносили
Вперед ногами, сквозь дверной проем
И чьи-то жалкие глаза просили:
«О! Боже! Ну, когда умрем?»
