Никто из гостей не заметил моего исчезновения, наверно, потому что моя видимая часть никуда не исчезала. Из-за шалабана у меня разболелась голова, и я решил ненадолго сбежать от застольного шума, на балкон покурить.
Я курил, упершись о перила, и мечтал. Мне захотелось взять магнитофон, вставить в него кассету, включить на запись и закрыть в помещении со звукоизоляцией. Затем взять эту кассету и включить ее где-нибудь, где очень шумно на самую большую громкость. Уже докуривая, я заметил, что из комнаты, в которой праздновали рождение моего племянника, не доносятся голоса гостей. Я напряг слух, но так и не смог выловить ни звука. Мне стало интересно, что случилось, я выкинул окурок и пошел туда.
В комнате никого не было, бокалы стояли полные, на тарелках еще была еда, но ни моих дядьки и тетки, ни гостей не было. Меня это одновременно и удивляло, и пугало. Куда все подевались, не могли же гости бросить выпивку, закуску и все одновременно уйти? Я вышел в коридор, обувь, в которой пришли гости, была на месте, значит, все должны быть в доме. Но почему все затихли, может, они играют в прятки? Я заглянул на кухню - никого. Тогда я направился в комнату, где спал младенец. Открыв дверь, я вздохнул с облегчением, все были там. Они окружили коляску и, почти не дыша, смотрели на младенца, в их глазах читалось восхищение, у некоторых даже слезы по щекам катились.
- А что случилось? - спросил я шепотом.
Они одновременно бросили на меня суровый взгляд и хором ответили: « Тсс! », затем повернулись к младенцу, и как ни в чем не бывало, продолжили им любоваться.
Еще сильней не понимая, что произошло, я подошел к своему дядьке и спросил у него, шепнув на ухо:
- Что случилось?
- Не здесь, – ответил он мне так же шепотом на ухо – пойдем.
Мы обулись и вышли на улицу. Дядька шел таким быстрым шагом, что я еле успевал за ним, он был как-то странно напряжен, весь сгорбился, руки сжав в кулаки. Когда мне удалось догнать его, я снова попытался задать ему вопрос:
- Что случилось?
- Не здесь, - повторил он, а потом, показав рукой в сторону нашего парка, добавил, сквозь сжатые зубы – там.
Дальше мы шли молча. Напряжение моего дядьки росло, он еще сильнее сгорбился, прижавшись подбородком к груди, и шел почти, не видя дороги.
Мы вошли в парк, немного углубились, и тут мой дядька резко изменился. Словно сбрасывая оковы недавнего напряжения, он выпрямился, сделал разгон, и прыгнул. В прыжке он размахивал руками (наверно пытался улететь) и в самой верхней точки своего полета выкрикнул, со всей силой, на какую были способны его голосовые связки, какие-то непонятные слова, что-то, вроде: « Ай-яй-яаааа! ». Приземлившись, он начал кататься по земле, не прекращая кричать. Затем он резко встал, и начал мотать головой, как будто, что-то искал. Его взгляд остановился на дереве, дядька подбежал к нему, прыгнул и обнял ствол руками и ногами.
Все это время я стоял ошарашенный и наблюдал за ним. Дядька с такой силой обнял дерево, что вены на его лице, стали отчетливо видны. Потом он спрыгнул с него, отдышался, и начал медленно, как хищный зверь во время охоты, подкрадываться ко мне. Я из страха оказаться в тех же объятьях, в каких недавно побывало дерево, попятился назад. Вскоре моя спина наткнулась, на какую то преграду, я попытался пройти сквозь нее, но у меня ничего не получилось. Тогда я просто сел на землю и начал ждать что будет.
- Что случилось? Хе-хе, хочешь знать, что случилось? – спросил он у меня ехидным голосом.
- Да – с трудом выдавил я из себя последнее слово оставшееся в моем словарном запасе, остальные я, где-то потерял.
- Так вот слушай, что случилось – сказал он и, набрав воздуха в легкие, выкрикнул, далеко зайдя за пределы возможностей своих голосовых связок, с бешеным восторгом: - Он абкакался! – и развернувшись, побежал вдоль парка, каждые десять метров высоко подпрыгивая, и повторяя все с тем же восторженным криком это волшебное слово
« Абкакался! ».
Вскоре я уже не мог разглядеть его прыгающую фигурку, и только эхо доносило до меня его крики. Спустя какое то время и криков уже не было слышно…
А я вот так и сижу под деревом, которое растет в нашем парке, и ни о чем не думаю. Сижу и смотрю на, валяющийся у меня под ногами, потерянный мною « Дар Речи ».
Подобрать, или не подбирать?
|
|
