Телефонный звонок отвлек меня от решения очень сложной задачи, поставленной передо мной самой жизнью, вступившей в сговор с моим разгильдяйством. Я искал в шкафу два одинаковых (или хотя бы похожих) носка, без дырок (или хотя бы, чтоб их не было заметно). Звонила моя тетка, сказать, что бы я выходил, так как гости уже начали собираться.
… Я бежал к ним по улице с букетом цветов, размахивая им, словно шашкой казак, улыбаясь всею своею челюстью вставной, что бы думали прохожие, будто я счастлив и сгорали от чернющей зависти…
- О, быстро ты – сказала мне тетя, открывая дверь.- Заходи.
Я торжественно шагнул за порог, достал из кармана кусок газеты, на которой еще вчера записал речь, и зачитал:
- Мир сяму дому! Поздравляю вас! И т. д.- на словах « т. д. » я вручил своей тетке цветы и поклонился. – Не могли бы вы провести меня в покои моего племянника?
Тетя, хихикая, провела меня в спальню, попросила, что бы я сильно не шумел, и ушла на кухню. Оставшись с младенцем наедине, я пытался придумать какие-нибудь нужные слова, что бы сказать их ему. Но у меня ничего не получалось, мне не давал собраться с мыслями оглушительный храп моего племянника. Не знаю нормально это, или ненормально, для таких маленьких людей как он, но видать ему это было все равно. Так и не найдя подходящих слов, я направился в комнату, где обычно происходило застолье.
Гости, которые уже начали собираться, и из-за которых я прилетел сюда, дабы не оказаться последним, были дядей Сеней, хорошим другом моих дяди и тети. Он сидел в комнате один, скучал, и решил развеселить себя, сперев со стола кусок колбасы, пока никто не видит. Я вошел как раз в тот момент, когда он положил ее в рот, и поздоровался, сделав вид, будто ничего не заметил. Дядя Сеня, не разжевывая, проглотил колбасу, и тоже поздоровался. Потом он посмотрел на мои ноги и сделал вид, будто не заметил, что у меня один носок зеленый, а другой черный. Отвечая на его незамечания, я подошел к столу, взял кусок колбасы, разжевал, проглотил и начал свой рассказ:
- У меня есть две любимые и самые лучшие пары носков. Одна – зеленая, а другая – черная. Так как у нас сегодня праздник, я решил, для того, что бы выглядеть цивильно, мне надо одеть одну из них. Я сначала выбрал черные, хотел уже надеть, но заметил, как зеленые начинают обижаться на меня. Тогда я положил черные носки назад в шкаф, хотел, было уже надеть зеленые, но увидел, как уже черные начинают обижаться. Слава богу, я додумался надеть от каждой пары по носку, а то вечером, меня одна из пар точно бы задавила своим молчаньем.
- Я тебя прекрасно понимаю - ответил мне дядя Сеня, вытянув из-под стола свои ноги и продемонстрировав свои разноцветные носки.
Тут мы оба отвлеклись на звуки шуршащих кульков и звона бутылок, доносившихся из коридора. Это вернулся из магазина мой дядька, который всегда покупал алкоголь, где то за пол часа до начала застолья, пытаясь этим показать своей жене, что спиртное не самое главное на столе, гораздо главней еда приготовленная ею. Он вошел в комнату, поздоровался и, узнав как у меня дела, завел беседу с дядей Сеней. Они разговаривали, то ли о политике, то ли о боксе, а я, боясь быть втянутым в их дискуссию, убежал на балкон курить.
Вскоре все гости собрались и были усажены за стол. Пока мой дядька наполнял бокалы, они подробно изучали расположение тарелок на столе, для того, что бы в самом начале сметания еды, напасть на блюда. Один из гостей, даже прищурил глаз, поглаживая вилку и целясь в котлеты. Мне даже начало казаться, будто мой дядька, сей час достанет из-под стола стартовый пистолет и со словами « На старт! Внимание! Марш! » пальнет из него.
Первые два стакана гости вели себя скромно, после третьего все раскрепостились и начали вести застольные беседы. Я же боролся со скукой набиванием желудка, и где-то уже через пол часа он был полон. Мне больше уже ничего не оставалось, кроме как наблюдать за весельем. Смех, звон бокалов, скрип вилок по тарелкам, начали мешаться у меня в голове в какую-то кашу, которую кто-то уже съел, а затем сунул два пальца в рот, для того, что бы показать, какую вкусную кашу он ел. Мне начало казаться, будто я куда-то отдаляюсь от стола. А потом я исчез. Я исчез, а остальные все остались, правда, видел я их в рамке, нарисованными на картине.
Картина.
… Гости едят, пьют, ведут себя так же, как вели себя до того, как я начал смотреть на них нарисованных. Внезапно краски начали стекать и капать на пол, когда все краски вытекли, оказалось, что эта картина была нарисована поверх другой. На другой, гости сидели за столом, не двигаясь, они смотрели прямо перед собой, каждый в свою воображаемую точку, не замечая друг друга. Из их голов торчали воронки, к которым были приделаны ручки, похожие на ручки от мясорубок. Позади каждого из гостей, стояли невидимые слуги, которые заливали, из древних кувшинов, вино в воронки. Залив немного, слуги ставили кувшины на пол, затем, брали со стола какую-нибудь еду, запихивали ее в те же воронки и начинали крутить ручки. Все делалось синхронно, по командам, другого, главного невидимки.
Главный заметил меня, подошел и строгим голосом спросил:
- Ты, почему не там?- он показал пальцем на картину.
- Курить хочу - ответил я первое, что мне в голову пришло.
- Возвращайся на место – он размахнулся и сделал мне шалабан, такой сильный, что меня оторвало от пола, а приземлился (точнее придиванился) я уже за столом…
|
|
