По Шаю Агнону в пересказе Лены Левинсон
на уроке иврита для репатриантов.
Сюжет, увы, не мой,
но он мне по душе.
Пришёл раввин домой.
Разделся. В неглиже
предстал перед женой.
Потёртые носки.
Несвежие трусы.
И пейсов волоски
завились на усы
совсем не по-мужски.
Ишто омэрет ло:
«Тагид ли, ма кара?*
Печаль твоё чело
не трогала вчера.
Что там произошло
в бейт-кнессете твоём?
Ты, бедный, так устал,
как будто бы hаём
в натуре испытал
Гоморру и Содом.
Не так ли, господин?»
«Ло, – отвечал бааль,
по должности – раввин, –
не знаю я печаль.
Но душит меня сплин.
Действительно устал.
Но радостна юдоль.
Я день весь убеждал,
чтоб на Шаббат Гадоль**
презреннейший металл,
богатых капитал,
согласны были б взять,
на гордость наплевав,
такие, как наш зять, –
им Бог сумел лишь дать
ба катефим тотав***.
«hицлахта ба иньян? –
омэрет ло ишто.–
Хатан – hу гаавтан!»****
«Аваль нэум маток
шомэа вэ битлан.*****
Я словом победил, –
сказал ей рав в ответ, –
И всех их убедил!…
Жаль – только денег нет».
* Жена спрашивает его: «Скажи мне, что случилось?»
** Последняя суббота перед Песахом
*** …на плечи протез
**** «Ты преуспел в этом деле? – говорит его жена.
– Зять – гордец!» (заносчивый, надменный)
***** «Но сладкую речь слушает и бездельник
