А у неё такие глазищи, что хочется умирать,
распахиваться глубоко и впитывать океаны...
и маяться, разглагольствуя до утра,
и холить под сердцем новорождённый страх,
и плавится между строк (про)странно.
А у неё такие ладони, что хочется изнутри
всё вытряхнуть, выдернуть, выхватить наизнанку
и бросить смешным напутствием: забери!
...когда она замирает в воздухе у двери
совсем ещё незнакомкой и чужестранкой...
А мне остаётся запах с желанием всё менять
и острое беспокойство за всех грядущих.
Она, словно в зеркало, смотрится не в меня,
и хрупкостью, как хрустальностью, леденя-
щей саднит, перекручивая до удушья...
Её б, как варенье, по баночкам разливать
и прятать на чёрный до самой февральской ночи,
когда не спасают солнца на сотни ватт,
когда от бессониц стонет моя кровать
в раскосых глазницах далёких мне одиночеств.
А у неё такие ключицы, что хочется навсегда
забыться, как в музыке, в часе, году, минуте,
не думать, не верить, не чувствовать, не гадать,
когда я смотрю на неё, когда...
...я вздрагиваю и дотрагиваюсь до сути...
Лиз, очуменное! Не знаю - может потому, что читала на фоне Арбениной "Катастрофически". Но этот надрыв, эмоция, что рвется изнутри... очень!!
(утащила )
)
класс!
