Она стояла на пригорке,
А грузовик катился вдаль.
Чернее черной хлебной корки
Слезилась матери печаль.
А было утро, пели птицы.
Вставал восход, росой умыт.
Лучи косые, словно спицы,
Вплетались в кружева ракит.
Земля жила, земля дышала
Простором, далью голубой…
А мать недвижимо стояла,
Седая с гордой головой.
Уехал сын, уехал так же,
Как уезжал когда-то тот,
Что из дому ушел однажды
И больше к дому не придет.
Ревел февраль, мели метели.
Зима вставала на дыбы.
Две похоронные влетели
В косую дверь её избы.
Отец и сын остались там,
Заметены войной и снегом,
По впалым матери щекам
Легли морщины страшным следом.
Жизнь забирала слишком круто,
Их не забыть – тех тяжких дней.
И если нет конца чему – то,
Так это горю матерей.
Но время шло, и мчались годы,
Как мчится талая вода.
И дом покинули невзгоды,
Чтоб не вернутся никогда.
Мальчонку рыжего, смешного,
Детдомовского сорванца
Она растила как родного,
Была за мать и за отца.
И вот опять, только седая,
Совсем как два десятка вспять,
На службу сына провожая,
Мать слез не в силах удержать.
И верит мать, и знает мать,
Что снова сын вернется к ней.
Но кто посмел бы упрекать
За эти слезы матерей.
А день катил, дымились росы
И таяли в степной дали…
И осень шла через покосы
В багрянец убранной земли.
Земля жила, земля дышала
Простором, далью голубой.
А мать недвижимо стояла,
Седая с гордой головой.
4. 06. 1960
ID:
496950
Рубрика: Поезія, Лірика
дата надходження: 05.05.2014 14:00:13
© дата внесення змiн: 05.05.2014 14:00:13
автор: Сухаренко
Вкажіть причину вашої скарги
|
