- Кто ты? – девушка обращалась к невидимому собеседнику, стремясь удостовериться в его реальности, развеять игру воображения.
- Кто я? – эхом повторил он. – Можешь считать меня кем тебе угодно – демоном, человеком, плодом твоего воспаленного воображения. Кто знает, существую ли я, или все это лишь иллюзия твоего умирающего сознания и сейчас ты по-прежнему лежишь в песках. Или я все же существую и сейчас ты пересеклась с чужой дорогой жизни. Реальное лишь то, что ты хочешь сделать таковым.
Для тебя я Голос, -говоривший провел по губам девушки, - Прикосновение, - чужие пальцы сжали ее, - Тело, - пальцы пробежались по плечам и талии. - Сама выбирай насколько это реально. Можешь просто считать что мне скучно и я развлекаюсь таким образом, помогая или одурачивая молоденьких девушек, - веселый смех колокольчиком зазвенел в комнате, чужие теплые губы быстро прикоснулись к ее щеке. А потом ее собеседник – или ее наваждение - исчезло, как всегда, бесшумно.
В одиночестве снова на девушку снова навалилась темнота, видимая, осязаема, она окутывала ее всю плотным покрывалом и была еще одним собеседником. Правда, она не отвечала, не ставила вопросов, лишь диктовала свои правила. И она не умела смеяться. Только обманывать и скрывать суть.
- Так зачем ты была там, где я нашел тебя? – высокий мелодичный голос вновь задал этот вопрос. Часто она гадала кому же он принадлежит – мужчине, женщине. Тональность была абсолютно фантастичной, схожей на песнь самой вселенной, на пенье птиц высоко в небе. Такой голос завораживал самим своим звучанием, независимо от сути произносящих слов. Она не могла увидеть собеседника, поэтому надеялась лишь на слух, интуицию. А тот словно чуял ее жажду и интерес и намеренно запутывал ее, говоря о себе то в мужском, то в женском роде. Это неимоверно злило и еще больше подстегивало сорвать с глаз маску и открыть тайну. Но нельзя, этот урок она хорошо усвоила.
Казалось, собеседник с улыбкой наблюдает за ней, хотя она и не могла этого видеть сквозь плотный покров ткани на глазах. Но воображение услужливо рисовало эту картину вместо нее. И в который раз она не могла найти ответ на этот вопрос. Она и сама не знала, что потянуло ее в пустыню, пешком, с небольшим запасом провизии.
- Не знаю, - она снова давала все тот же ответ, не понимая, что хочет услышать ее собеседник. Он же в ответ всегда смеялся и снова исчезал, оставляя рядом с ней, так, чтобы она могла дотянуться небольшой подарок – нитку бус, забавную безделушку, цветок…
Она сбилась со счета, сколько уже дней провела здесь. И вообще – существует ли само это здесь. Стены и пол ощущались вокруг, равно как и дуновение ветерка, вкус пищи, Голос, но это с такой же вероятностью это могло быть агонией разума, стремящегося облегчить себе уход. Дни не отличались ничем, лишь беспросветная темнота перед глазами. отсчитывать время помогал лишь Голос, как мысленно девушка называла неизвестного, принося пищу, болтая с ней и желая спокойной ночи.
- Спокойной ночи, странница, - это означало конец еще одного дня. Теперь до следующего визита Голоса она была предоставлена самой себе. Подчиняясь чужим правилам, которые она еще до конца не выучила, девушка свернулась на кровати поудобнее. Она уже хорошо изучила комнату, где проживала, когда прошел первый шок от слепоты. И теперь зрение не казалось столь уж жизненно важным. Она прекрасно знала, что позади нее выход на балкон, где можно пройтись по небольшой террасе и ощутить ветер на коже, знала, что в комнате минимум мебели – наверное, специально, чтобы она не ударялась об нее. Знала, что если пройти от балкона влево несколько шагов, то упрешься в другую дверь, всегда запертую. Хотя, много ли надо слепому человеку? Для него весь мир сужается то пределов того, к чему можно прикоснуться и услышать.
В этой комнате ей всегда снились самые красочные сны, яркие, насыщенные, больше похожие на сказку или настоящую жизнь. И всегда неизменно хорошие. Наверное, это было еще одним волшебством этого места.
- С добрым утром, Странница, - это имя, данное ей Голосом, когда она очнулась, все прочнее прирастало к ней, вытесняло прошлое, пускало корни в сознании. Порой она и сама называла себя так, чувствую в этом некую уверенность.
По коже приятно разлилось тепло - значит он отодвинул занавески на окнах. С еле слышным звуком на стол поставили тарелку с завтраком. Они всегда завтракали вместе, это уже стало своеобразным ритуалом. Голос ветром носился по комнате, видимо убирая беспорядок, она четко слышала его легкую поступь. Прислушиваясь к легкой суете вокруг, она принялась одеваться, платье уже было заботливо положено рядом.
- Так ты думаешь, что здесь снятся потрясающие сны, я права? – порой казалось, что Голос читает ее мысли. – Вынуждена с тобой не согласиться. Вот, возьми виноградинку, – как обычно он кормил ее с рук, и это не вызывало дискомфорта, здесь было что-то интимное, доверяющее. И сегодня Голос был другим. – Мне обычно снятся кошмары, когда я здесь, - неизменный смех в этот раз прозвучал слегка печально. – Финик будешь? Вкусные, должна заметить.
- И как ты борешься с ними, с кошмарами? – Странница не была уверена, что получит ответ. Голос отвечал лишь, когда сам хотел этого.
- Вот, чай, сегодня травяной, сама травы выращивала, - в голосе прозвучала гордость. Девушка поняла, что ответа на свой вопрос не получит, а ее левой руки коснулась горячая керамика.
За спиной раздалось журчание воды, Голос исчез как всегда бесшумно, готовя ванну. Пока девушка пила чай, по комнате разносилось тихонькое пение и аромат масел и трав, добавляемых в воду. Чужие теплые губи легонько коснулись ее руки, - Все готово, дите мое. Ванная для прекрасной девы. Такие обращения неимоверно сбивали с толку, они были словно не из сего века, добавляя еще один штрих к загадочной личности Голоса.
Чужая рука вела ее по комнате, хотя девушка могла справиться и сама. Чужие руки раздевали ее, расчесывали волосы. Это уже казалось привычным, незыблемым как сама земля.
Мокрая кожа, глубокая ванна и чужие пальцы. Всегда теплее, чем вода. Они скользили по ее телу, омывая его, лаская, как величайшую ценность. Горячие прикосновения к губам, вискам, щеке… вот они опустились к шее, ключицам, груди. Девушка силилась поймать чужие пальцы своими, притянуть в себе их обладателя, но Голос был быстрее. Казалось, он вокруг и в то же время нигде, безликий дух со столь реальными прикосновениями.
Руки разглаживали плечи, спину, массировали мышцы, омывали волосы пахучими настоями, стараясь не задеть повязку на глазах, скользили по телу, растирая пахучие масла. Весь мир сужался до трех прикосновений – теплого воздуха, горячей воды и чужих пальцев, разжигая внутри пламя, волны тепла, что окутывали все тело и отдавались гулом в висках.
- Ты потеряла сознание, - констатировал Голос, как только она очнулась лежа на кровати. Может Страннице только казалось, но она буквально ощущала его легкую ухмылку. Видимо, этот факт позабавил его. – Приятно, конечно, что я так влияю на тебя, но впредь так не увлекайся. Приходя в себя, девушка ощутила, что лежит на коленях у собеседника и его рука расчесывает ее волосы. – Даже не ожидала, что моя невинная шалость окажет на тебя такое влияние. – Смех зазвучал тихо и самодовольно, убаюкивая девушку.
- Так зачем ты была там, где я нашла тебя? – этот вопрос снова встретил ее после сна. Девушка ощущала, что солнце клонилось к закату, лучи, проникавшие сквозь окно, были горячи и больно жалили кожу. Она все так же лежала на коленях у Голоса и, похоже, проспала целый день. Недовольно поморщившись, она лениво перебралась на постели повыше, стремясь найти прохладу. Голос тем временем расчесывал ее волосы, казалось, это занятие никогда ему не надоедает.
Мозг, все еще сонный, лениво искал ответ на вопрос, впрочем, не особенно усердствуя в поисках. – Не знаю. Просто… хотелось убежать, куда-то. Просто захотелось, отстань, – спать не хотелось, тело и разум пребывали в блаженном состоянии расслабленности.
- Захотелось, говоришь… - интонация была необычной, не то заинтересованной, не то разочарованной. – А я уж была подумала, что ты специально искала меня. А тебе просто захотелось. Хотя, может, это и к лучшему.
Руки мягко усадили девушку прямо и исчезли. Странница не ощущала Голоса рядом, за все время она уже научилась определять, когда он близко и сейчас ей не хватало его. Но вскоре он вернулся, и, взяв девушку за руку, усадил ее за стол. Мягкий свет, хотя она и не могла его увидеть, разлился вокруг. А руки уже разматывали повязку на глазах. Он никогда не предупреждал о своих действиях, не давал возможности подготовиться.
Она уже настолько привыкла к темноте, что воспринимала ее, как часть себя. Это становилось естественным – прикосновения, странные вопросы, тихие беседы и заразительный смех. Темнота была невысокой ценой за все, она была согласна заплатить ее.
Но темнота рассеивалась, отступала, перед глазами мягко плыл размытый свет свечи, глаза еще не могли сфокусироваться на нем. И на лице, которое было на расстоянии вытянутой руки, даже оно виделось лишь неясным пятном, все черты размывались и искажались. И даже столь слабый свет больно бил по сетчатке, изгонял темноту и казался противоестественным в ее мрачном мире.
- Потерпи еще минуту, - словно угадав наперед ее желание зажмуриться, попросил Голос. Глаза слезились, влага собиралась в уголках и росла, медленно скатываясь по щекам. Пальцы, которые виделись ей размытым пятном даже вблизи, мягко пробежались по коже, утирая слезы. Она сердилась на саму себя, на свои слабые глаза, что не могла разглядеть того, кого так хотела увидеть, хоть на миг. Чтобы Голос стал Лицом.
- Не надо, - он снова предугадал ее мысли, схватив ее руки своей, и удерживая их, не давая прикоснуться к себе. – Пусть волшебство для тебя и останется волшебством.
Свеча погасла и повязка снова легла на глаза уже в темноте.
Впервые ей приснился кошмар. В ту ночь, когда зрение начало возвращаться к ней, начала пробуждаться и ее прошлая жизнь, до сих пор убаюканная. Она видела свое путешествие со стороны. Видела саму себя, бредущую по пустыне, дитя города, упрямое и капризное, что волею собственной прихоти оказалось вдали от цивилизации. Злость на весь мир, на все окружение подпитывала ее в начале пути, давая силы отсчитать первые километры в царстве песков, подталкивая свою хозяйку доказать неизвестно что непонятно кому. Ведь о ее безрассудстве не знал никто. Кому и что она хотела показать и зачем убежала ото всех, странница не знала и сама. Злость пришла еще дома, во сне, рождая странное желание к перемене места и ненависть к настоящему. И интерес, что двигал ею, подталкивал вперед вначале, медленно сменялся страхом и голосом разума, принося осознание, что это не прогулка по парку, что повернуть обратно не выйдет. Злости хватило ровно на три дня, как и воды и пищи.
Она никак не могла проснуться. Кошмар плавно перетекал в другое воспоминание. И снова она видела себя со стороны и помнила этот день. Когда она очнулась в абсолютной темноте в неизвестном месте. И Голос – тогда она услышала его впервые, его она помнила лучше всего. Он терпеливо объяснял напуганной девушке, что солнце немного повредило ей сетчатку, что надо подождать пока глаза восстановятся, что она в безопасности и ее не обидят. И свое упрямство и злость Странница тоже хорошо помнила, как она металась по комнате, злая на весь мир и особенно на Голос, все время натыкаясь на мебель и получая синяки. Это теперь, во сне, она поражалась выносливости Голоса, его выдержке и терпению, когда он тихо наблюдал ее истерику, не делая ни малейших попыток остановить ее. Думая, что она одна в комнате, девушка не стесняла себя в выражениях, высказывая в пустоту все что думает. Лишь один раз он вспылил, когда она попыталась сорвать повязку с глаз. Сильный удар по лицу, что отбросил девушку к стене, и железные тиски, что охватили ее запястья, не давая причинять себе вред дальше, мигом приглушили злость и обиду. Голос незнакомца был спокойным и ровным, но казалось, он еле сдерживает себя.
- Ты должна злиться только на саму себя. Ты поступила безрассудно. У тебя были свои причины, но ты не подумала. Так бывает. Люди не застрахованы от ошибок. Но сейчас ты причиняешь себе еще больший вред, своей ненавистью и злостью. Чем виновен весь мир перед тобой? Да, ты лишилась зрения, но временно. Лишь по собственной глупости. Вини себя. И уж тем более, не стоит ломать мою мебель в моем же доме. Я позабочусь о тебе, пока зрение не вернется. Судьба или случайность привела меня к тебе, или наоборот, кто знает, – тон собеседника изменился. С серьезного и сдержанного он становился задумчивым и расслабленным. – Я не причиню тебе ни малейшего вреда, если ты сама не будешь вредить себе. У тебя будет крыша над головой, пища для тела, и я в качестве собеседника, если ты захочешь разделить мою компанию. – Ее руки больше никто не удерживал и чужое тело не ощущалось рядом. Но она не была одна.
- Я оставлю тебя на время. Возможно на день. Пища на столе, ее ты еще не успела уничтожить. В комнате две двери, одна на балкон, вторая в ванную. Причиненный беспорядок убирать я не буду, это твоих рук дело. Захочешь – уберешься сама. Кровать, шкаф, стол, стулья. Еда есть. Думаю, дня тебе хватит, чтобы успокоиться и подумать.
Спокойной ночи, Странница, - до нее донесся лишь звук запираемой двери.
Открыв глаза, она с удивлением не обнаружила тьму, ее резко слепило солнце, и воздух горячей струей обжигал легкие. Нахлынувшее в один момент разочарование вытеснило все прочие мысли. Да и они были не нужны, все и так стало понятно. Зрение вернулось. Пошатываясь, она поднялась на ноги и без особого удивления обнаружила вокруг себя лишь пустыню и пустоту. Перед глазами все еще слегка плыло и двоилось, но на горизонте четко угадывался силуэт города. На ней была все та же походная одежда, а у ног стоял полупустой рюкзак. Все было так же, как и в начале пути. Странница ощутила, что сжимает в руке записку. Медленно развернув ее, она прочла написанные ровным каллиграфическим почерком слова «Я не люблю прощаться».
Подхватив рюкзак, девушка зашагала к городу.
ID:
327241
Рубрика: Проза
дата надходження: 02.04.2012 22:53:40
© дата внесення змiн: 02.04.2012 22:53:40
автор: stasy.green
Вкажіть причину вашої скарги
|
