Робинсон Джефферс, "Кровавый пращур"
Это неплохо. Пусть играют.
Пусть лают стволы, а бомбящий самолёт
по-своему дивно богохульствует.
Это неплохо, давно пора,
поныне абсолютное насилие—пращур всех ценностей мира.
Что крове волчьего клыка столь чётко тешет
летучие члены антилопы?
Что кроме страха окрыляет птиц, кроме голода
что гранит самоцветы глаз великого ястреба?
Насилие оказалось пращуром всех ценностей этого мира.
Кто вспомнит лицо троянской Елены
вне ужасного ореола копий?
Кто создал не Христа, но Ирода и Цезаря,
жестокие и кровавые виктории Цезаря?
Насилие, кровавый предок все ценностей этого мира.
Не плачьте впредь, пусть они играют:
насилие не слишком состарилось, плодя новые ценности.
перевод с английского Терджимана Кырымлы
The Bloody Sire
It is not bad. Let them play.
Let the guns bark and the bombing-plane
Speak his prodigious blasphemies.
It is not bad, it is high time,
Stark violence is still the sire of all the world’s values.
What but the wolf’s tooth whittled so fine
The fleet limbs of the antelope?
What but fear winged the birds, and hunger
Jewelled with such eyes the great goshawk’s head?
Violence has been the sire of all the world’s values.
Who would remember Helen’s face
Lacking the terrible halo of spears?
Who formed Christ but Herod and Caesar,
The cruel and bloody victories of Caesar?
Violence, the bloody sire of all the world’s values.
Never weep, let them play,
Old violence is not too old to beget new values.
Robinson Jeffers
Кеннет Рексрот, "Сдвоенные зеркала"
Двойные зеркала
Это тёмный свет луны.
Поздний вечер, конец лета:
осенние созвездия
пылают в сухменных небесах.
Воздух пахнет скотом, сеном
и пылью. Во старом саду
поспели груши. Деревья
давно запущены, одичали—
их плоды несъедобны.
Проходя мимо них, я
слышу шелест и хрюканье—и
свечу фонарём в ветки.
Два енота в терпком грушевом
соку и в бегущей слюне
пристально озираются на меня.
Их глаза-губки сосут свет.
Они знают меня—и не бегут
прочь. Минуя по дороге
чёрные тени дубов, я
вижу впереди себя везде
блёски пыльного гравия,
крохотные точки холодной
голубизны, подобные искрам
лютого снега. Интересно, что это?
Я опускаюсь на колени. Под каждой
галькой и дубовым листом—
паучиха, чьи глаза сияют
мне отражённым светом фонаря
вдоль немерянной дистанции.
перевод с английского Терджимана Кырымлы
Doubled Mirrors
It is the dark of the moon.
Late at night, the end of summer,
The autumn constellations
Glow in the arid heaven.
The air smells of cattle, hay,
And dust. In the old orchard
The pears are ripe. The trees
Have sprouted from old rootstocks
And the fruit is inedible.
As I pass them I hear something
Rustling and grunting and turn
My light into the branches.
Two raccoons with acrid pear
Juice and saliva drooling
From their mouths stare back at me,
Their eyes deep sponges of light.
They know me and do not run
Away. Coming up the road
Through the black oak shadows, I
See ahead of me, glinting
Everywhere from the dusty
Gravel, tiny points of cold
Blue light, like the sparkle of
Iron snow. I suspect what it is,
And kneel to see. Under each
Pebble and oak leaf is a
Spider, her eyes shining at
Me with my reflected light
Across immeasurable distance.
Kenneth Rexroth
Проведена велика робота...
З моїми знаннями англійської, виявляється я теж могла б дещо перекласти... Перевіряла на Вашому перекладі точність.
Терджиман Кырымлы відповів на коментар $previous_title_comm, 01.01.1970 - 03:00
Ага, спасибо. Бывает, я нахожу именно "точные" переводы , т.е. подстрочники- и дорабатываю. На этом портале переводят именно "точно", строка в строку. Поэтому переводов мало, почти ни у кого, кроме меня, нет журнальных (10-12 хотя бы) нет журнальных подборок одного автора. Но так далеко не каждое стихотворение берётся. Самые простые- да. Новичков срезают именно на "точности".
