В пустом цеху средь ржавого чермета
Орут коты от заводской тоски.
Рыдают глухо отголоски ветра,
Срываюсь сверху на мои виски.
Бетонный пол замусорен и грязен,
Станки погибли в ядерной войне.
Пьянчуга-слесарь в этот цех залазил,
Чтобы сгореть в мартеновском огне.
Не то июль, не то глухая осень
Повисла грязной тряпкой за окном.
Свою герл-френд два месяца как бросил,
Размазав слезы по лицу платком.
Работать в воскресенье так же глупо,
Как и травить в солдатской бане вшей.
Эх, навернуть горячего бы супа
Под музыку печальных «Депешей»!
Но вместо супа «Доширака» чашка,
Лидирует на «Максимуме» «Сплин».
На сердце депрессивно-тяжко –
Вчера продули англичане, блин!
Затем сидел полночи в Интернете,
Плескался в виртуальной тишине
И думал о нетленном Божьем свете,
Что бьет в лицо из монитора мне.
Продрав глаза и матернув будильник,
Поплелся на работу поутру.
Остался спать любимый мой мобильник,
А я стою на северном ветру.
Но вот уж пять часов как на работе –
И на стихи внезапно пронесло.
Влекут позывы творческие к рвоте
И потому-то я пишу так зло.
А ведь писал когда-то по-другому,
Хотел поэтом знаменитым стать.
Теперь живу среди металлолома,
И мысли только об одном – поспать…
