|
Если ты чудак и любишь экстравагантные вещи или же последний на земле романтик, находящийся в поисках необычных источников вдохновения, а то и пристанища для сочинительств, то тебе пора на кладбище. Даже если это путешествие трансформируется в один единственный рассказ или дневниковую запись, я буду счастлива. Откровенно говоря, как бы фаталистически это не звучало, всем любознательным туда дорога. И ведь есть на что посмотреть!
Нас на Байковом было более дюжины. Все разношерстные, со своими мотивами, взглядами, а то и без них. Я-то еще до экскурсии воображала себя взволнованной Мэри Шелли, возле поросшего мхом могильного камня делающей заметки, становящиеся основой великого романа. Волосы мои пахнут цикорием, руки в чернилах, если закрыть глаза на то, что печатаю я на айфоне, и где-то поблизости бродит Перси Шелли… или одно из следующих его воплощений.
Именно ХIХ век, сочетание его романтической поэзии и прозы, а также научного прогресса манили меня всю жизнь, и мысли об этом незабвенном историческом и духовном периоде привели на знаменитейшее кладбище города, где просто обязаны были произойти чудеса.
Факты и легенды о таком месте – все могло вместиться в маленьком, выгнутом лодочкой листочке, наполненном прохладной утренней росой, в моей ладошке, и в то же время вещи и явления, которые открылись мне здесь, стремились выйти за пределы не только кладбища, но и человеческого восприятия реальности.
Солнце грело, ветер порывистыми страстными сонетами шепотом кричал о возможной майской грозе, но ему никто не верил, даже крапива в этот день не жалила, а преклонялась пред идущими меж могил…
Нас встретил юноша, который вполне соответствовал персонажам, созданным тогдашними романистами, и, если бы не современные одежда и гаджеты, его вполне можно было принять за трепетного молодого Виктора Франкенштейна, мечтающего победить смерть, или его книжного коллегу, охваченного идеей двойственности доктора Джекила. Потому старый фамильный склеп – то самое место, куда хочется пойти с таким парнем. А склепов мы повидали немало. Выходит, я проспорила себе самой: Украина в полной мере познала красоту и изящество в писательстве, изобразительном искусстве и архитектуре. Мы вплотную подошли к последней, и хоть мрамор потемнел от времени, плющ, вьюнок и другие растения скрывали часть былой роскоши, что-то совсем обветшало, а то и разрушилось, впечатление оставалось столь сильным, что события прошедшего дня посещали меня даже ночью в виде сновидений с печальными картинами кладбищенской тиши и загробного мира. Как особа, подверженная рефлексии, я смотрела не на мусор, на который неоднократно наступала, идя по следам предков, а замечала вещи более сакральные: кресты, лампадки, вглядывалась в сумрак поросших травой усыпальниц, хранящих секреты многих поколений людей. Памятники в их честь разительно отличаются от того, на что был горазд ХХ век, да и ХХI тоже. Мраморная одежда ангела собирается в складки, когда он расправляет крылья, устав от своего векового оцепенения, каменная женщина отводит очи от небес, закрытых перекрещенными ветвями деревьев, и прислоняет холодный лоб к холодному кресту. Каменные волосы ее шевелятся без ветра. Если вы ставите под сомнение их настоящесть, научитесь не видеть, но чувствовать. В первой половине дня от обелиска исходит загадочная вибрация, а рисунки на казацких крестах подчас меняются, словно предупреждая о каких-то событиях. ХIХ век оставил не только память, но и загадочные письмена, послания, предназначенные для будущего, пришедшие ко мне с дождем, о котором предупреждал утренний ветер, но ему никто не верил…
Когда мы прощались, на мне не было ни единого сухого места. Это как остаться нагой и не испытывать смущения.
Наш проводник пошел вдоль тротуара, а после того, как я обернулась ему вслед, моему взору представилось совсем не поразительное, а скорее логичное его исчезновение. Растворение в воздухе, если хотите. Он, с его манерами и обходительностью, виделся мне гостем в привычном мире, героем, сошедшим со страниц давних произведений. Ожившая скульптура прошлого. Портрет эпохи. Изящное искусство. Я представляю его где-то в обществе Оскара Уайльда, улыбающегося, с зеленой гвоздикой в бутоньерке на светлом пиджаке. С одной стороны, как журналисту, мне хочется поскорее сесть за письменный стол и задокументировать эту историю говорящего "каменного Мигела", тогда как та часть моя, что похожа на Мэри Шелли, мысленно засыпает в его объятьях.
ID:
792851
Рубрика: Проза
дата надходження: 23.05.2018 09:59:28
© дата внесення змiн: 06.06.2018 14:19:53
автор: Олена Мальва
Вкажіть причину вашої скарги
|
