– Недавно смотрел «Школу злословия», там две ведущие-литературоманки, одна из них сказала: «Литература может все». Мне кажется, это все равно, что сказать: «Наука знает много гитик». То же самое в композиторской среде, всерьез обсуждают какую-то новую скрипичную сонату. А от литераторов то и дело слышишь: вот писатель X написал новый роман, всем рекомендую, нельзя оторваться. Может быть, у меня что-то с головой не то, но мне это немного смешно. Но они этого не чувствуют.
– А вдруг чувствуют, но у них негласный корпоративный сговор. Если они признают, что симфоническая музыка и литература завершили свой цикл развития, то деньги, которые все еще на это выделяются, исчезнут.
– Вряд ли. Мне, например, кажется, что эти две дамы, ведущие «Школы злословия», вполне искренни, больны какой-то литературной наркоманией. Одна из них вполне серьезно готова поцеловать страницу с понравившейся ей фразой, написанной присутствующим в студии писателем. Мне кажется, что это чистая любовь к литературе. Обсуждают что-то, какие-то рецензии пишут, литературная жизнь кипит.
– Может быть, эти люди просто не задаются вопросом «зачем», о последних мотивациях?
– Для них это эмоции, удовольствие, творчество, пожалуй, что самое страшное, для них это жизнь. Лучше быть лукавым циником, чем таким искренним ценителем. В какой-то передаче Караулов спрашивает у Тихона Хренникова: а написали бы вы сейчас оперу «Мать»? Я думал, он сошлется на время, на конъюнктуру, на культ личности… Но Хренников сказал: «Мать» – это великое произведение, я бы сейчас даже и лучше написал. Ну о чем тут говорить?
– Мне кажется, есть категория людей, которые пишут, как дерево растет. Но одно дерево ничем принципиально не отличается от соседнего, и они все вместе растут. На сайте «Стихи.ру» 100 тысяч поэтов. И они не задаются вопросом «зачем». Один вдох ничем существенно не отличается от предыдущего вдоха, но это не мешает же нам дышать?
– Наверное, мне могут сказать: что ты паникуешь, смотри, какая у нас насыщенная концертная жизнь, слушатели в восторге.
Они могут привести и другие аргументы. Скажем, в 1882 году в Париже Полом Билходом была выставлена абсолютно черная прямоугольная картина под названием «Ночная драка негров в подвале». Затем художник Альфонс Алле в 1883 году выставил картину «Малокровные девочки, идущие к первому причастию в снежной буре», представляющую собой белый прямоугольник, а в 1884 году продемонстрировал красный прямоугольник под названием «Апоплексические кардиналы, собирающие помидоры на берегах Красного моря».
– Есть римская пословица: если двое делают одно и то же – это не одно и то же.
– Конечно, у Алле это были несерьезные провокативные картины. А у Малевича это было мощнейшее откровение. После создания «Черного квадрата» он не мог ни спать, ни есть, ни пить. Для моих учителей, а я ходил еще на уроки к Генриху Нейгазу, Якову Заку, это было чистейшим бредом. Они считали, что искусство вечно и, покуда человек живет, он занимается музыкальным творчеством. Их невозможно было переубедить, для них это действительно была жизнь. Но сейчас мы видим их ассистентов и ассистентов их ассистентов, под утверждением о вечности искусства это ставит жирный вопросительный знак.
– А конец времени философии можно констатировать?
– Да, и многие с этим согласятся. Повторю, речь идет об исчерпанности нас как вида, чем бы мы ни занимались.
Но мне не хотелось бы, чтобы это воспринималось в пессимистическом тоне. Мы стоим на пороге какого-то сильного, принципиального изменения. Главное не прозевать его.
– Футурологи прогнозируют киборгизацию.
– Это одна из реальных возможностей. Многие художники идут по этой линии сознательно. Но мне кажется, что это не самая отрадная из перспектив. Хотя ее нельзя исключать.
– Другой путь связан с активной эволюцией, с редактированием ДНК…
– И тот, и другой путь являются технологическими, то есть изменения происходят из-за внедрения новых технологий. Я думаю, что переворот будет внутренним. Если сознание будет повернуто в другую сторону, тогда уже и технологии обретут другой смысл. А сейчас получается, что мы полностью зависим от развития этих технологий. Не мы направляем их, но они направляют нас.
Неолитическая революция была и внутренней, и внешней, и технологической, и связанной с сознанием. Если технологическому перевороту не будет сопутствовать внутренний поворот, могут реализоваться самые пессимистические сценарии.
– Но это не обязательно будет переворот в области слова, вроде появления нового дискурса или расширения уже существующего? Это будет связано с чувствами, душевной сферой, с отказом от привычных типов мышлений, от аристотелевской логики. Так?
– Мы все время говорим о каком-то отказе. А нужно говорить о приобретении, которое мы пока что не ощущаем как приобретение. «4\'33\"» – это новое взаимоотношение с реальностью. Ведь в чем недостаток языка по сравнению с сознанием? Он отстраняет от реальности, он описывает, он преобразует, а человек создан для того, чтобы пребывать в реальности. «4\'33\"» – это чистое пребывание в реальности. Если человек уделит больше внимания подобным вещам, может возникнуть новый эволюционный вид. Кейдж доказывает, что это возможно. И не только Кейдж. Иисусова молитва, буддистские мантры – провозвестники того, что человек может находиться с реальностью в других отношениях. Не преобразовывать, не описывать реальность, но пребывать в ней.
– Недостаток слова в том, что оно не исчерпывает сущность предмета, а только его называет?
– Мне кажется, в обращении со словом есть два пути – путь мальчика и путь девочки. Путь мальчика: задавать вопросы, воспринимать язык, как зеркало, считать, что реальность мы можем увидеть только в зеркале языка. Путь девочки: проходить сквозь слово как Алиса сквозь зеркало. Эволюционный скачок не означает, что мы не будем употреблять слова. Мы будем их употреблять, но только для того, чтобы проходить сквозь них. И «Заклятие смехом» Хлебникова, и Иисусова молитва – это слова, которые созданы именно для того, чтобы, пройдя сквозь них, оказаться в Засловье.
«Черный квадрат» – это великое апофатическое высказывание, формула, написанная красками на холсте. «Фонтан» – это абсолютная палеолитическая диспластия. Здесь слова вообще не может быть, это дословесный артефакт.
Вся история нашей цивилизации заключена между двумя точками. Начальной точкой являются египетские пирамиды, а конечной – «Черный квадрат». «Черный квадрат» – это предрассветный крик петуха. Мы можем сколько угодно писать романы и симфонии, но этот крик обессмысливает все, что мы делаем. Позже это будет очевидно.
– То есть сейчас настоящий авангардист – это тот, кто пытается пройти сквозь слова как сквозь зеркало?
– Да. И это может быть связано с бесконечным обилием слов. Для меня ориентиром является «Улисс», вернее, две его последние главы «Итака» и «Пенелопа». «Итака» – это абсолютный катехизис, вопросы и ответы – путь мальчика. «Пенелопа» – абсолютно несинтаксический поток сознания, путь девочки. И мне кажется, что сейчас наступает время этого пути – время Алисы.
Источник: Независимая газета
|
|
