И он прощал.
Жизнь потеряла чувства,
подсела на вину,
зависла на любви,
и кровь едва тащилась
в старых венах.
Назон обрюзг,
ел сытно и обильно,
писал стихи
и не хотел домой,
тоска была утоптана,
как тропка
от варварского сада до реки.
И он прощал.
Под сердцем не болело,
она пряла, читала книги, пела,
они играли рядом во дворе,
у дома дерево росло ветвясь,
и падали плоды в траву и грязь.
И облако вчерашнее летело.
И он прощал.
Враг прежний братом стал,
боль обросла хрящом,
и не болело
потерянное под наркозом тело;
и сколько было рёбер –
кто считал?
И он прощал.
Апостолы от скуки
зевали в норах. Симон крест тащил
(чудовище уже умыло руки).
И Иоанн, купив пузырь чернил,
остригнув стволик медоносных лилий,
писал Евангелье со слов Марии.
|
|
