Сумерки обволакивали пространство, словно лишенный жизни и липкий туман. Здесь пахло озоном, хотя грозы здесь никогда не могло быть. Постоянно возникало желание вдохнуть еще и еще, но те, кто тут был, боялись задохнуться. Их предупредили, что все здесь – обманчиво. Их предупредила…сам Смерть. Он стоял здесь темной дымчатой фигурой. Молчаливый. Наполненный страхом. Жуткий. Они бы могли подумать «как обычно». Но, как обычно ведет себя Смерть - никто не знает. С ним встреча бывает лишь один раз. Но этот стал исключением. Свет сюда не проникал, но можно было рассмотреть очертания, чтобы не споткнуться.
- В-ы-ы-ы может-е-е попрощатьс-с-я-я. – Шипение в голосе прибавляло Смерти устрашающего вида, но никто и не смог бы оспорить ни слова, ни приказы его.
Белесая рука из костей повела перед собой, и пелена спала как занавес перед спектаклем Аида. На мокрой кровати лежала девушка – слабая, юная, но что-то было в ней не так. Бледная, хрупкая как фарфор, крупные синяки под глазами, жутко уставший вид и глаза такие знакомые всем. Сейчас она выглядела совсем иначе. Не такая, как при жизни. В жизни она всегда всех веселила и поддерживала. Про нее говорили: «Один в поле – воин». Теперь же они наблюдали ее изнутри. Влажная белая как снег кожа, прямые волосы и глаза цвета турмалин, бледные губы, но черные как смоль брови. В ней сочетались любимые кем-то цвета: черный, белый и красный. Теперь на ней не было татуировок или пирсинга. Совсем уставшая, измученная. Никто никогда не видел ее такой. Слезы стекали по ее лицу.
- Но, как такое может быть?! – в негодовании задал вопрос один из присутствующих в никуда. Он тоже не был жив, не отсюда. Совсем седой. Про него говорили: «Седина в бороду, бес – в ребро». При жизни она обожала его глаза, запах, губы. – Я…я…знаю ее. Боже, что с ней?
- Здесь Господа нет, уважаемый. Здес-сь только я. – Немного помолчав, Смерть решил все же объяснить. – Это ее душа. Прощайтесь.
- Но куда она потом? – Резко вышел из толпы другой присутствующий. Он тоже был немолод.
Мужчины встретились взглядами и измерили друг друга.
- Любил? – спросил первый.
- Даа… - тоскливо и с досадой произнес второй. – Ты тоже?
- Как ее можно было не любить…
- Когда приходит время конца цикла переселения души – ее стирают. Ее цикл на этом заканчивается. П-рощайт-ес-с-ь!
Такие правила. Таков закон. И каждый подходил и с ней прощался. После слов прощания они уходили. Им было стыдно смотреть на нее, и жалость их пробирала до костей. Такая при жизни и такая при смерти. Никто не хотел ее такой видеть.
А он стоял и смотрел на нее с тоской. Не хотел он с ней прощаться. Стоял и наблюдал, как все уходят прощаясь. Худой как всегда и как всегда в черном.
- Она меня услышит? Я могу с ней поговорить? – подойдя к Смерти он наблюдал за последним уходящим. Теперь здесь остались он она и Смерть.
- Да-а. Не-ет.
Он медленно подошел к кровати, на которой она лежала. Она слышала, как отстукивают его шаги.
- Я соскучился по тебе. Мне…жаль. – Он склонился и прикоснулся губами вначале к ее лбу, нежно спустился поцелуями по щеке к краю губ. Его губы коснулись ее. Чувствовал ее запах. Такой как прежде. Как тогда, когда она принадлежала только ему. Пусть и не долго.
Очень медленно взял ее холодную руку пытаясь согреть. Целовал ее пальцы и запястье, смотря в ее глаза. Она же отвечала ему только взглядом. И пусть тут, и пусть сейчас, и пусть так, но в ее глазах пылал огонь. Этот огонь согревал его душу темными ночами и скучными днями. Она была его игрушкой, в итоге он стал ее. Он не был против, только за. Он знал…она хотела быть любима и согрета сама. Не мог больше видеть ее. Боль съедала.
Резко поднявшись, он направился на выход.
Смерть подошел к изголовью кровати.
- ТЫ мог ее спасти… - Мужчина резко обернулся, но было поздно. Он исчез.
Она чувствовала как Смерть улыбается:
- Это пламя я не уничтожу…
|
|
