Сильвия Плат, "Жизнь"
Тронь её—она не сожмётся, как глазное яблоко.
Её яйцевидный удел чист как слеза.
Здесь—вчера, год ушедший...
Заметны пальмовая ветвь и лилии, словно растительный узор
на растянутом, не колышимом ветром гобелене.
Цокни стекло ногтем.
Оно звякнет, как китайский колокольчик от тишайшего ветра,
хоть никто оттуда не смотрит, и не спешит с ответом.
Обитатели легки, как пробки.
Каждый из них постоянно занят.
К их ногам морские волны кланяются всем строем:
недовольны, они никогда не нарушат предела;
на короткой привязи
на высоте, они бьют копытами, будто кони для парадов.
Повыше их сидят облака, в кисточках, причудливы,
викторианские подушки. Их семейство
образков-валентинок на радость коллекционеру:
они звенят отлично, настоящий фарфор.
Остальной ландшафт пооткровеннее.
Свет падает беспрерывно, слепя.
Женщина волочит свою тень вокруг
убогой больничной тарелки.
Она напоминает луну, или лист чистой бумаги,
и похоже перетерпела некий личный блицкриг.
Она живёт спокойно,
не на привязи, но как утробный плод в бутыли;
старомодный дом, картинно уплощённое море—
для неё одной выбор мест слишком велик.
Изгнанные бесы ярости и горя
бросили её одну.
Будущее, седая чайка
тараторит, мяучит о кончине.
Возраст и ужас, две сиделки, ходят за ней.
А утопленник, жалуясь на нестерпимый холод,
ползёт из моря.
перевод с английского Терджимана Кырымлы
A Life
Touch it: it won't shrink like an eyeball,
This egg-shaped bailiwick, clear as a tear.
Here's yesterday, last year— —
Palm-spear and lily distinct as flora in the vast
Windless threadwork of a tapestry.
Flick the glass with your fingernail:
It will ping like a Chinese chime in the slightest air stir
Though nobody in there looks up or bothers to answer.
The inhabitants are light as cork,
Every one of them permanently busy.
At their feet, the sea waves bow in single file.
Never trespassing in bad temper:
Stalling in midair,
Short-reined, pawing like paradeground horses.
Overhead, the clouds sit tasseled and fancy
As Victorian cushions. This family
Of valentine faces might please a collector:
They ring true, like good china.
Elsewhere the landscape is more frank.
The light falls without letup, blindingly.
A woman is dragging her shadow in a circle
About a bald hospital saucer.
It resembles the moon, or a sheet of blank paper
And appears to have suffered a sort of private blitzkrieg.
She lives quietly
With no attachments, like a foetus in a bottle,
The obsolete house, the sea, flattened to a picture
She has one too many dimensions to enter.
Grief and anger, exorcised,
Leave her alone now.
The future is a grey seagull
Tattling in its cat-voice of departure.
Age and terror, like nurses, attend her,
And a drowned man, complaining of the great cold,
Crawls up out of the sea.
Sylvia Plath
Сильвия Плат, "Электра на пути азалии"
В день твоей смерти я зашла в грязь,
в закрытый от солнца сухостой,
где—чернота и золото полосами—пчёлы, что камушки алтаря,
спячкой коротали метели, а грунт был твёрд.
Хорошо им было лет двадцать, в той зимовке...
Словно ты не существовал, словно я явилась на свет
богом удочерённая из чрева моей матери:
её широкая кровать лоснилась святостью.
Мне невдомёк была вина и всё прочее,
когда я впозлала обратно под сердце.
Я, куколка в платье своей невинности,
мечтательно складываю твой эпос, по образу.
Никто не умер, не увял на этой сцене.
Всё имело место в стойкой белизне.
Проснусь я, прокинусь на Кладбищенском Холме.
Отыщу твоё имя, и кости найду: всё надёжно
под судорожным камнем впритык к железной ограде.
Здесь, в заботливой богадельне, где мертвецы
лежат тесно впритык и рядами, цветок
не рушит почву. Это путь азалии.
К югу отсюда начинается поле лопухов.
Ты укрыт шестью футами жёлтого гравия.
Бумажный красный шалфей не колышется
в чужой корзинке с пластиковой зеленью
на могиле с тобой рядом, и не гниёт он.
Зря дожди распускают кровавый окрас:
эрзац-лепестки капают, капают красным.
Иной род красного тревожит меня: когда
твой вялый парус пил выдохи моей сестры,
дол моря багровел, что плат зла, раскатанный
матерью моей к твоему последнему приходу.
Я заимствую ил старой трагедии. Правда,
раз в конце октября, с мой первым криком
скорпион ужалил себя, несчастлив он;
матери снилось твоё лицо, глубоко в море.
Колеблясь, окаменевшие актёры переводят дух.
Я было надела ярмо любви, а ты умер.
Эта гангрена проела тебя насквозь.
Мать сказала, что ты умер как всякий мужчина.
Я—привидение постыдного самоубийства.
Моя синяя бритва ржавеет у моего горла.
О прости, отец, ту что стучится в твои ворота
ради прощения, твою собаку, дочь, друга.
Это любовь моя довела нас до смерти.
перевод с английского Терджимана Кырымлы
Electra on Azalea Path
The day you died I went into the dirt,
Into the lightless hibernaculum
Where bees, striped black and gold, sleep out the blizzard
Like hieratic stones, and the ground is hard.
It was good for twenty years, that wintering—
As if you never existed, as if I came
God-fathered into the world from my mother's belly:
Her wide bed wore the stain of divinity.
I had nothing to do with guilt or anything
When I wormed back under my mother's heart.
Small as a doll in my dress of innocence
I lay dreaming your epic, image by image.
Nobody died or withered on that stage.
Everything took place in a durable whiteness.
The day I woke, I woke on Churchyard Hill.
I found your name, I found your bones and all
Enlisted in a cramped stone askew by an iron fence.
In this charity ward, this poorhouse, where the dead
Crowd foot to foot, head to head, no flower
Breaks the soil. This is Azalea path.
A field of burdock opens to the south.
Six feet of yellow gravel cover you.
The artificial red sage does not stir
In the basket of plastic evergreens they put
At the headstone next to yours, nor does it rot,
Although the rains dissolve a bloody dye:
The ersatz petals drip, and they drip red.
Another kind of redness bothers me:
The day your slack sail drank my sister's breath
The flat sea purpled like that evil cloth
My mother unrolled at your last homecoming.
I borrow the silts of an old tragedy.
The truth is, one late October, at my birth-cry
A scorpion stung its head, an ill-starred thing;
My mother dreamed you face down in the sea.
Sylvia Plath
ID:
266661
Рубрика: Поезія, Поетичні переклади
дата надходження: 23.06.2011 21:51:32
© дата внесення змiн: 25.06.2011 10:07:40
автор: Терджиман Кырымлы
Вкажіть причину вашої скарги
|
