Я помню, как вечер горы
Во что-то пурпурное красил,
И плыли по небу звуки татарских седых молитв.
Оттуда лишь час до моря.
Карманный фонарик маслом
Извивисто-змейно пишет на вывеске: «Хан Эли».
В засохших садах бродили,
И грелись теплом друг друга,
И превращали в смыслы крестики и ноли,
И сказочно жили-были,
И рюмка неслась по кругу,
И с нами смеялся громко подвыпивший хан Эли.
В каждом доме тикают часы,
Натирают стрелки циферблаты,
Падают на числа, на усы
Тоненьких делений виновато.
Тикают - как будто сеют лён
На диваны, пуфики, кровати,
Прячут зёрна в валиках времён
И в венках Христовых на распятьях,
И мгновенья сушат в словарях,
Будто школьник заданный гербарий.
Тикают – как будто норовят
По пространству временем ударить…
Каплями
Черный крест – в сумерках – на погосте.
Мир заоблачный – вновь – позвал в гости.
Вечер – я одна – и сижу - в кресле –
Жду зарю – что росой – ночь – крестит.
Жду звезду - что лучом – как рукой – тронет
Неокрашенный край – моего - балкона.
Знай – во мне сейчас – сто пудов – грусти.
Мое сердце – как – за - холустье.
Вот в виски - мои – апрель ударил,
Словно шмель – слепой – плоть – ужалил.
Куда ж сбежать – от тебя – весенний –
Как за эти пройти – мне – стены -
Чтобы мрак – словно шарф – натянуть на плечи -
Чтобы вновь обмануть – этот – вечер?
Каплей я - стеку - с водо - стока -
Черной кляксой - на эти строки...
Чужое счастье
Чужое счастье ходит во дворе.
Терзает зависть мне хромую душу.
Осенний дождь налил больные лужи.
Он тоже болен. Он давно простужен.
Ведь он никем не понят, не согрет.
У счастья взгляд – как будто свет небес,
Простой, искрящий, искренний и светлый,
А у меня – лишь узелки и петли,
Плетущиеся в пагубные сетки,
Как будто их попутал черт и бес.
Чужое счастье роется в песке,
Хаос и массу превращая в замок.
Ему запретов нет и нету рамок,
И новый мир сейчас построит сам он,
И этот мир – навек в его руке!
Пусть этот мир так хрупок и лишен
Изящных линий, твердости гранита,
Янтарных комнат и парчевой свиты,
Зато к нему ведут и в нем сокрыты
Дороги к звездам, тайнам всех времен.
Чужое счастье машет мне рукой
И продолжает строить – так упрямо!
Песочница. Чужой ребенок. Мама –
Со странными влюбленными глазами.
Мой Бог! Она – не я, а он – не мой…
20.11.2008
Чуть-чуть
В плену темноты
Я иду в никуда.
А слезы мои – горошины.
И мысли чисты,
Как в кринице вода.
И беды мои искошены.
Скучаю опять.
Бессонная ночь
Грохочет далекими звуками…
И нужно решать
Все быстро. Точь-в-точь
Удушье предсмертными муками.
Что делать? Учи!
Дай мудрый совет!
Не дай обрости сомненьями!
Не нужно парчи,
Роскошных карет…
Боже, лишь каплю терпенья мне!
Хочу я заснуть
Крепким сном до утра,
Не тревожась суетными мыслями.
Ничего не вернуть?
Затерявшись в мирах,
Мы уходим шагами быстрыми?!
Обрести все опять!
Ведь чуть-чуть тяжело…
И чуть-чуть никогда не считается…
И чуть-чуть все начать,
Ведь чуть-чуть все ушло…
Полюбить… Хоть чуть-чуть и теряется…
19 апреля 2006
Щемящее в сердце, сосновое...
Холодные росы ранние –
На зелени заспанных трав.
Сосновые тонкие талии.
И лес, что зарю проспал.
Ветки повернуты спинами –
Ко мне. Но к теплу лицом.
В блестящей росе паутиновый
Липкий противный шелк.
Ты в сапогах резиновых.
Кепка в руках. Стоишь.
Джинсы испачкал глиною.
Куришь табак. Молчишь.
Рассветное солнце. Ласточки.
А, может, опять стрижи?
Лес вечен. И росы. Папочка,
Не вечная только жизнь…
Этой капле, тающей на коже,
Я дарю свой звонкий чистый смех.
Эту жизнь не я сейчас итожу
И не я считаю каждый грех.
Может, я когда-нибудь растаю
Среди капель, с ними растворюсь –
Там, в каком-то чистом светлом рае -
Упаду, сверкну и испарюсь…
Превращаясь в лучшее Вселенной,
Между звезд и пыльных ярких туч,
Улетая из сует застенных –
Я спешу к Тебе. Я – луч.
Я – без стука. – Дверь открыта.
Просто заходи.
Полезай ко мне на руки! –
Просто посидим.
Дай обнять тебя мне сладко
И поцеловать!
И холодные перчатки
Падают в кровать.
Как тебя мне не хватало! –
Милый мой, и мне!
Ты мне снился. Засыпала –
Приходил во сне.
Томно-сладкие объятья.
Мягкая постель.
Два часа простого счастья.
За окном метель.
А они костром пылали.
Холод ни по чем.
Ведь они так долго ждали –
Лишь она и он.
Тихий скрип ее кровати.
Легкий-легкий стон.
Смято шелковое платье.
Ведь они вдвоем.
Я больна. У меня депрессия.
Хоть закончена сессия.
Я с бедою венчалася.
Я со смертью встречалася.
Я горе себе засватала.
Я слезы свои доплакала.
Исчезло куда-то мужество.
Не ссорится мне, не дружится.
Какая-то я параллельная,
Тщетна, как слова молельные.
Какая-то я грустная.
Сижу, ничего не чувствую.
Лишь боль до похмелья выпита.
Растерзана я и вылита.
Расколота и источена.
Исписана, приколочена
Через пункто-дробию
На твое надгробие.
04 июля 2005
Я боюсь не первой брачной ночи
И не белых чистых простыней.
Я боюсь, что как-то между прочим
Потеряюсь в суматохе дней,
Что забуду дерзкую свободу,
Полюблю уютный теплый дом,
Разлюблю прохладу горных сводов
И сну удобным тихим сном,
Позабуду след дождя на коже
И сверканье молний – этот страх,
Утону на слишком мягком ложе
И оставлю по себе лишь прах.
Этот прах такой земной и бренный!
Но ему я не принадлежу!
Я морской упрямой гордой пеной
Удивленно на весь мир гляжу.
Не хочу быть кроткой и послушной,
Превращаясь в тряпку в беге дней.
Клетка золотая. Как в ней душно!
Не боюсь я белых простыней…
06 октября 2008
Я маленькая жизнь. Я помню шум ветров
И вкус зеленых листьев и цветов.
Я крошечная жизнь, что ожидать должна,
Когда прорвется клетка, и стена
Напором мышц моих расколется надвое.
Я ценна, как алмаз, и ничего не стою.
Я – чудо в грандиозности простое.
Я жду. И я дождусь. И я раскрою
Дверь… И лопнет кокон! И я увижу свет,
Закат, в зените солнце, и рассвет.
Я облачусь в прекраснейший наряд,
Где краски дико пышностью горят.
Летать я буду, я расправлю крылья,
И я забуду кокон и бессилье,
И полечу, хоть ползала когда-то,
И, проникая в зарево заката,
Я буду спать в бутоне алой розы,
И нет конца моим метаморфозам!
Я улечу, чтоб род продолжить, в лето,
И на травы зеленых минаретах
У темного раскрытого окна,
Как дура, буду умирать одна…
Наступит вечер, ночь и вот к утру
Пробьет мой час и я совсем умру.
А утром, бодро выбежав из спальни,
Посмотрит на меня дитя печально,
И, взяв булавку, в утреннюю пору
Проткнет меня и пригвоздит на штору –
Чтоб было видно куст той алой розы…
И кончатся мои метаморфозы.
27 февраля 2005
Я подкралась к тебе ночью –
Ты тихонько спал,
Запах твой, хмельной и сочный,
В комнате летал.
Подошла к тебе так близко!
Месяц за окном.
Милый, спящий мой мальчишка
Стал моим вином.
Одурманило дыханьем!
Сладкий твой покой!
Я твой сон, как тот пергамент,
Заверну в сувой.
И когда-то прочитаю
Желтизну страниц.
Снова станет светлым раем
Танец твой ресниц…
Я сегодня плакала опять:
Прочитала пару старых строчек.
Время я хочу вернуть, но вспять
Ни лететь, ни плыть оно не хочет.
Забурлили чувства, как вулкан,
Покатились слезы, как рубины,
Трепетало сердце, словно стан
Молодой надломленной рябины.
Почему из сердца моего
Не ушел, хоть я и выгоняла?
В этом сердце нету ничего.
Доброты и жалости не стало.
Я привыкла просто целовать
И не думать, что тебя любила.
Сколько можно пробовать спасать
То, что мы с тобой давно убили?
Я снимаю с пальца кольцо.
Оно жмет и душит – безжально –
Не на пальце! – на шее?!
Закрываю руками лицо.
Забегаю в душную спальню.
Сумку хватаю. Грею
Сердце – глупой мечтой –
Я сейчас соберусь – уеду.
Вещи – сейчас – в сумку -
Иль никогда. Пустой
Кувшин – голова. Следом
По мне останется рюмка,
Испитая не до дна, и свет
В настежь открытой ванной,
На трельяже – помадой –
Записка – последний бред,
Который тебе скажу, мой самый.
Я - на все кольца ада
Отправлюсь, как в отпуск. Да!
С легким сердцем и без испуга,
Чтоб доказать, что выход
Там, где был вход. Вода –
В умывальник - на гору посуды.
Такси у подъезда – ждет.
Я тебя, наверное, любила.
А теперь, наверно, больше нет.
Я тебя, наверное, простила
И за слезы, и за море бед.
Я тебя, наверное, любила.
Но теперь уверенно в конце
Я поставлю точку. Через силу
Я запрячу муки на лице.
Я тебя, наверное, любила.
Я не плачу. Я тебя пойму.
Почему-то плакать нету силы.
Только в горле давит. Почему?
Kallina :: Сфинксом
А ты дыши под одеялом
Моей души
И сны смотри свои устало
И разреши
Кошачьим сфинксом из Египта
Тебя стеречь,
Лакать из блюдечка налитость,
Округлость плеч,
Смотреть в тебя зеленым взглядом
Из темноты
И наливать в кувшин досаду
Глазниц пустых,
Шипеть на проходящий мимо
Кровати век
И лунный, прыгнувший на спину,
Невинный свет
И лапой гладить по ладони,
Когда ты спишь
Под одеялом синтепонным
Моей души.
Kallina :: Ранет
А я не знаю, от чего во мне
Такая нежность с вечною тоскою -
Наверно, от того, что я ранет
Любила грызть с прожилкой золотою.
Скажи мне, папа, что за странный дар
Ты мне послал навстречу, умирая?
Теперь, когда я еду в поездах,
Я вижу то, чего никто не знает.
Я вижу БОЛЬ на радужках зрачков,
Она клеймит, воруя воздух в горле,
Скажи мне, папа, будешь ли готов
Меня к себе принять с такою болью?
Ведь если есть за облаком Сион,
Куда и я приду к тебе навеки,
Готов ли он, скажи, готов ли он
Не мед, а БОЛЬ пролить на чудо-реки?
А я не знаю, от чего во мне
Такая нежность с вечною тоскою -
Наверно, от того, что я ранет
Любила грызть с прожилкой золотою.
Kallina :: Тонкое, хрупкое, злое
Сквозь окно прилетев с повесневших дворов,
Разостлавшись нездешней молвою,
Вылезает, как ворс, будто шерсть из ковров,
Что-то тонкое, хрупкое, злое.
Посадив пустоту на колени свои,
Как больного простудой ребенка,
Я баюкаю мир, что небрежно пришит
К барабанной сухой перепонке.
То, что было вчера, нужно просто отдать -
Люди, вещи останутся в прошлом.
Для чего пустота? Для того, чтоб рычать,
Как от родов уставшая кошка.
Будет срезана с сердца кора, кожура -
Будто черная кожа каштана,
И забудутся рифмы, глаза, номера.
Телефоны звонить перестанут.
Додати коментар можна тільки після реєстрації Зареєструватися може будь-який відвідувач сайта.
