Сначала всё шло очень хорошо. Соседи, как обещали, устроили первоклассный гвалт, и пока с обеих сторон грохотало и сверкало, мы добрались до «зеленки». Тут стояли наши и ненаши растяжки, но стояли давно и потому бесполезно, их прекрасно знали обе стороны. Так что мы быстренько прошли эту обтерханную рощицу и оказались на краю когда-то картофельного, а теперь минного поля. Мин здесь было наставлено больше, чем можно было посадить картошки, и наставлено очень хитро, именно потому мы сюда и пришли. За полем с той стороны наблюдали не слишком, и наши саперы, работая ночь за ночью, смогли проложить через поле узенькую тропку. По ней нас и вел теперь Римайер.
Да-да, тот самый Римайер, точнее, Римайер Римайер, о подвигах которого гудел весь фронт по обе свои стороны. Ни пуля его не берет, ни граната, а снайперы его попросту не видят; из своих людей Римайер за всю эту войну ни одного не потерял, ни ранеными, ни убитыми, ни пленными, заговоренный и всё такое. Я это слышал, и еще многие, кого я знал, тоже, а самого Римайера видеть не приходилось, ни мне, ни тем, кто о нём твердил. А сегодня, когда нам ставили задачу, объявили, что, мол, пойдете с Римайером, потому что он на той тропке через минное поле все приметы знает. Наши приободрились, типа, если с нами Римайер, то всё обойдется, а меня как раз наоборот сомнения взяли: значит, что-то в этой задаче такое было, чего нам не сказали, или такое, чего мы не поняли. Потому и Римайер тут: вывезет нас его удача или нет, еще неизвестно, а его-то, заговоренного или какой он там, наверняка. Вот об этом я и думал весь тот день и так себя накрутил, что когда Римайер, наконец, явился, я смотрел на него чуть ли не с ненавистью.
А явился он перед самым выходом, когда арта у соседей заработала во всю силу, а с той стороны полетела такая же громкая «ответка». Над нашими позициями теперь тоже летало, тяжелое и шумное, так что лучше было не высовываться, и мы не высовывались. А Римайер не пришел по ходам сообщения, как мы ожидали, а вышел откуда-то из тьмы, как будто просто гулял по окрестностям и набрел на наш окопчик. Он появился ниоткуда, озаряемый далекими сполохами, постоял на бруствере и спрыгнул к нам, на дно окопа, где мы докуривали «по последней», забившись в свои щели. Он назвался и сказал «пошли»; хотя шум стоял адский, мы его как-то услышали, разом зашевелились и пошли за ним, как цыплята за наседкой.
За «зеленкой» он уложил нас в полную гнилой водой и пиявками канаву, которая тянулась вдоль минного поля, улегся сам и принялся смотреть куда-то в бинокль. Насмотревшись, он молча пополз по траве, а мы поползли за ним – и так ползли мы чуть ли не час, потому что Римайер часто останавливался, и мы тоже, так что мы даже высохли, ночь стояла какая-то необычно жаркая. Так мы и оказались на той стороне поля и минут через сорок добрались до какой-то заброшенной фермы. И тут начались наши неприятности.
В назначенном месте нас никто не ждал, а когда истек час, отведенный Римайером на ожидание, все равно никто не пришел. Римайер скомандовал «домой», и мы пошли, а я всё думал, что вот-вот начнёт светать, и нас на тропке через минно-картофельное поле будет отлично видно даже слепому. А еще я страшно злился на Римайера, потому что никакого часа на ожидание в нашей задаче не было: пришли – встретили / не встретили – ушли. Заговоренный Римайер нарушил приказ, а нас, незаговоренных, подставил.
Так оно и вышло: когда мы добрались до минного поля, уже показалось солнце, и потянул ветерок, согнавший с поля жиденький туман. Возвращаться домой тем же путем, каким мы пришли сюда, было нельзя. И Римайер повел нас, как он сказал, «огородами», а на самом деле какими-то заброшенными окопами, где нас и заметили. И вот уже полчаса мы зарываемся все глубже в землю, а по нам работает всё, что у них там есть, и у меня уже нет никакой надежды вернуться, а есть только желание пристрелить Римайера, но увы: он ушёл.
Да, ушёл, бросил нас здесь подыхать, а никто и не дернулся, чтобы его остановить. И опять, как прошлой ночью, когда он явился в нашем окопе, он шевельнул губами, и сквозь грохот и рёв мы услышали «я вернусь», и Римайер был таков. А нас накрывали так плотно и прицельно, как будто сам Римайер и корректировал огонь, уж он-то знал, где мы. А еще я думал о том, что после этого тарарама нас могут попытаться взять живыми, а это, всякий знает, худшее, что на этой войне происходит. Мне случалось видеть наших, попавших в плен, точнее, то, что от них оставалось, и страшнее ничего я не видел в жизни; и кто же такие муки только выдумывал? Может, правду говорят, что на той стороне уже и не люди вовсе? И только я об этом подумал, как всё стихло; сделалось так тихо, что я услышал, как откуда-то сверху на мою каску сыплется земля, а где-то недалеко потрескивает горящий бурьян, и я понял, что именно это худшее сейчас с нами и попытаются проделать.
И тут в наш окоп кто-то спрыгнул. Бездумно, на каких-то рефлексах, я выхватил из ножен штык-нож и чуть было не всадил его по рукоять в горло спрыгнувшему, но в тот же момент кто-то из наших выдохнул «Римайер». Моя рука повисла, как плеть, а Римайер принял штык из моих ослабевших пальцев, с мягким щелчком вернул его в ножны и ободряюще потрепал меня по плечу. Все мои сомнения и подозрения, страх перед пленом и пытками и ненависть к Римайеру в этот один миг превратились во что-то одно, огромное и прекрасное, и я заплакал, счастливо бормоча «Римайер... Римайер... Римайер…» Тут наверху снова загрохотало, вдвое сильнее прежнего, Римайер снова шевельнул губами, сквозь вой, гул и разрывы отчетливо прозвучало «пойдем», и мы поднялись и пошли.
И вот так вот, окутанные дымом и опаляемые огнём, оглушаемые воем и грохотом, не таясь и даже не пригибаясь к земле, мы шли за Римайером, и шли за ним, пока не пришли домой.
IX.2021
адреса: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=925634
Рубрика: Лирика любви
дата надходження 20.09.2021
автор: Максим Тарасівський