"Пока я бормотал оторопело, окно мансарды тихо заскрипело..."
Говард Филлипс Лавкрафт "Грибы с Юггота"
Дождливый июньский день создан для такой истории. Она не будет хоть сколько-нибудь романтической или просто уютной для читателя, хотя это ещё с какой стороны посмотреть. Ведь все мы немножко вуайеристы и любим подглядывать в чужие окна, находя в подобном особое наслаждение и комфортное ощущение безопасности.
На дворе действительно стоял июнь: тёплый и ароматный, как парное молоко. По вечерам в одном из респектабельных двухэтажных районов города включалась изумительнейшая подсветка, окрашивающая чистенькие ухоженные улицы в цвета из иных миров. Как будто этому месту не хватало простых фонарей. За своё мистическое мерцание район получил неофициальное название "Сумеречная зона", что было толстым намеком на популярное телешоу ужасов. Жители "Зоны сумерек" открещивались от такого сравнения из-за всех кошмаров, происходивших в выдуманном измерении и показанных по tv, но прозвище все равно прижилось.
На пересечении улицы Джо Данте и Лютиковой располагался большой дом, один из самых старых здесь. Говорят, райончик строился и "обрастал подробностями" вокруг него, а этот домина оставался сердцем целой части города. Особняк давно отпраздновал своё трёхсотлетие, остальные строения были более новые и современные, как на рекламных проспектах и в идеализированных роликах по телеку.
Потому-то Инок и ненавидел своё жилище, выбивавшее всех из колеи, желая как можно быстрее оттуда удрать. Ему только исполнилось семнадцать, он закончил школу с отличием, получил в подарок ключи от черного блестящего Porsche, родители уже выбрали ему лучший университет, а сам Инок готовился к кругосветному путешествию, ведь не все же лето торчать дома. Он должен столько всего увидеть, жить полной жизнью, на которую никак не будет влиять его замечательная семья. Парень мечтал о том, как в будущем станет главой известной финансовой корпорации в самом громадном мегаполисе мира и, откровенно говоря, все предпосылки для того были. Связи отца, его собственные успехи, гранты и стипендии, творческие работы на конкурс для ООН, научные и спортивные достижения... По всем прогнозам о "золотом мальчике" Иноке должен был узнать весь белый свет и те, кто за его пределами. Мама даже сейчас в шутку называла его "господин Президент", хотя все знали, что в этой шутке больше правды. Вместе с сыном она уже подыскивала жилище рядом с его учебным заведением, чтобы "малыш не унижался до общежития и университетской столовой", хотя в иные годы как раз в общаге и проживали будущие руководители компаний, финансисты, восходящие звезды спорта и кино, а также президенты. Презирая мещанский стиль отца, Инок хотел "непричесанный" лофт на последнем этаже одного из городских монолитов. Он находил такое решение очень мужским, а ещё нужно было убедить маму, что жильё размером с волейбольное поле - вполне достаточное пространство для его спортивных и творческих экзерсисов. На меньшее он не согласился бы.
Сейчас же парню предстояло сладкое лето, полное утех и нового опыта, оттого он постоянно чувствовал себя возбужденным. Улицы уже озарились фантастическим сиянием, но сам вечер перед путешествием обещал быть довольно скучным.
После невыносимо долгого семейного ужина, поблагодарив поцелуем мать и кивнув в знак "вечной дружбы и понимания" отцу, Инок стал подыматься наверх, в свою комнату, которую он надеялся скоро покинуть навсегда. Счастливые родители провожали своего взрослого сына взглядом, пока он не скрылся за лестничным пролетом.
"Каким же прекрасным он вырос", - с придыханием произнесла мама, теперь рассматривая старый гобелен на стене или глядя куда-то сквозь него. В изящных руках с тонкими золотыми браслетами женщина держала бокал красного сухого вина. Порой даже она, Мад, реагировала на сексуальность Инока, становящегося во истину неотразимым мужчиной, каждый раз стараясь как можно быстрее забыть об этом, "засмотреть" свои непозволительные, непристойные мысли дурацкими сериалами или "зачитать" любовным романом лучшей подруги. Женщина даже не подозревала, что юный герой книги, совращаемый светской львицей, и есть её сын, с которым её дорогая подружка резвилась в постели вот уже пару лет. Вообще Мад многого не знала о своём мальчике.
Нойс на коричневом кожаном диванчике, покрытом шкурой тигра, крякнул - ему не нравились телешоу. В этом плане они с Мад очень не совпадали, хотя и прожили вместе под звуки мыльных опер более двадцати лет. Глава семейства торжественно сообщил о своём решении пойти спать, а также намекнул, что если его любимая супруга захочет немного пошалить, пусть не делает этого сама, а растолкает его, он ей точно на что-нибудь сгодится.
Мад улыбнулась и коротко ответила: "Жарко".
Нойс снял очки, пожал плечами и удалился, тогда как его жена залезла на "тигриный диванчик" с ногами и уютно устроилась за сериалом. Единственное, чего ей хотелось, так это не искусственной прохлады, созданной кондиционерами. Прошлая ночь была так удушлива, эта грозилась быть такой же. Мадлена невольно подумала о бассейне на заднем дворе. "Вот бы поплавать там голышом!" Вскоре она оставила подобные мысли, налила себе ещё вина и заинтересовалась очередной серией шоу, выбрав из идущих на каналах лент Спилберга, Лэндиса, Карпентера, а также "Сумеречной зоны" какую-то банальную историю о возлюбленных-изгнанниках, плывущих на корабле в Новый свет, от неизвестного режиссера.
Лунный свет бледными ручейками лился в комнату Инока. Он не спал. Душу и тело юноши охватывал трепет при мысли о будущности. Он приспустил трусы и немного размял и без того набухший член до легкой эрекции. Сквозь окна к нему сочилось и цветное мерцание улицы. "Как будто Хэллоуин и Рождество вступили в брак, раскрасив свой праздник в эти странные тона", - подумал Инок, постепенно отъезжая. Возле одной из стен его просторной комнаты громоздились чемоданы и сумки. Мама заботливо упаковала всю его жизнь. Завтра, такой же жаркой ночью, самолёт унесёт Инока в далекие края, где нет ограничений и мир будет принадлежать ему.
По темнеющему звездному небу пролетело что-то вроде птицы. "Большущая, - подумал Инок, любящий наблюдать за летними звездопадами, - наверное, сбилась с курса, охотясь". А потом он увидал нечто такое, от чего расплылся в улыбке. "Все хорошо, - сказал он сам себе, - я просто сплю". Небесный свод, кроме многочисленных астрономических тел, являл этой Вселенной и очам Инока образ прелестной девы, как будто зависшей в воздухе. Летающая девушка была обнаженной, и парень предвкушал начало эротического сна. Незнакомка устремилась к его окну, словно мягко плывя в парном молоке навстречу пожирающему её взгляду, окружённая нереальным сиянием. Она прилипла ладошками к стеклу (окна были закрыты, так как комната охлаждалась кондиционером) и Инок смог чуть лучше рассмотреть свою гостью. У неё были длинные тёмные прямые волосы ниже ягодиц, окутывающие некоторые участки соблазнительного тела. На стройной шее покоилась красивая головка, которую девушка слегка склоняла, пытаясь рассмотреть парня сквозь стекло. В комнате Инока горел ночник, значит она видела его лучше, чем он её. Внезапно она подняла голову, прижавшись округлой грудью к окну, а затем взмыла вверх. Не желая, чтобы чары развеялись, Инок решил управлять своим сном. Каменный стояк сильно раззадоривал его. Он не собирался упустить свою добычу, которая сама прилетела к нему в руки.
"Должно быть она упорхнула к мансарде, чтобы беспрепятственно попасть в дом", - решил парень. Как был, в одних трусах, он вышел из комнаты и стал тихонько подыматься по лестнице к старой мансарде, которую, к слову, любил за возможность уединиться. Он часто читал там, занимался химическими опытами, строил грандиозные планы, написал стихотворение для одной программы ООН, а ещё развлекался с подружками, пробовал абсент и пару раз нюхал кокс. Последние три пункта в отсутствие родителей.
И в этот раз мансарда древнего особняка приняла Инока как своего самого частого и дорогого гостя, преобразившись перед его появлением. На дощатом полу, десяток раз истлевшем и заново застеленном, вальсировали лунные феи. Хлам, казалось, сам отступил в дальние углы помещения, расчистив место для встречи с чем-то действительно невероятным. Были тут и раритетное кресло с потертым на сидении бархатом и позолоченными ножками времён кого-то там, и длинный письменным стол с лепниной и мраморным "плато", украшавшим его поверхность, который мама считала чересчур тяжеловесным для их комнат, а отец не хотел выкидывать или отдавать на аукцион, потому Инок втихаря использовал его как платформу для своих опытов либо же восседал в кресле, придвинутом к столу, как какой-нибудь Наполеон.
Иноку вдруг стало так хорошо. Он ощутил всего себя, свой разум, свою физическую силу и красоту. Все было правильным и очень логичным. Юноша знал, что он гений, способный изменить мироустройство. Так и его жизнь кардинально менялась прямо в этот переломный момент. Завтра все будет новым, иным, созвучным с его именем, а прямо сейчас ему в мансарде открывается настоящее чудо.
Из распахнутых полукруглых створок большого окна внутрь волнами врывается жар лета, его ночные грезы. Прямо на окошке, свесив длинные ноги на дощатый пол, сидит улыбающаяся героиня его снов. Таких он прежде не видел: глаза огромные, влажные, кожа оливковая, гладкая, обласканная нежной луной, фигура идеальная. Юноша подходит к своей избраннице, не тратя времени на слова и объяснения, как это происходит в наших лучших сексуальных сновидениях. Он приобнимает её за талию и смотрит сверху вниз в глаза девушке. Они у неё необъяснимого цвета, как будто таят в себе мириады звёзд, как будто сама она из звездной пыли и уличного освещения материализовалась на радость Иноку и его члену. Она скользит руками по его голой спине и широкой, мускулистой, поросшей черными жесткими волосками груди. Ноготки у незнакомки острые, да и руки её напоминают цепкие птичьи лапки. Инок страстно целует её, и она отвечает тем же. Таких девушек у него не было. Её волосы словно живые, они пахнут травами, закручиваются в спиральные галактики и, кажется, обвивают даже Инока. Он не против выпасть с нею из окошка сейчас и полететь за горизонт, отыскав рассвет, ведь во сне не страшно падать. Однако таинственная красавица удерживает его от падения, игриво гладя все те места, от прикосновения к которым парню срывает крышу. Сидя прямо на окне, девушка раскрывается перед ним, позволяет пробовать её на вкус, взъерошивает его темные волнистые волосы, когда он становится перед ней на колени, сжимая руками спелые бёдра, наслаждаясь мякотью сорванного плода. Летающая женщина изгибается от страсти, наполовину свесившись из окна мансарды, её волосы отказываются повиноваться закону притяжения, потому просто парят в раскалённом воздухе и ползают гадюками по её вспотевшему телу. Инок того не видит, так как старается довести свою любовницу до оргазма. Внезапно она отталкивает его голову, спрыгивает с круглого окошка, берет его за руку и увлекает к столу. Для начала она запрыгивает на стул и топчется ножками по потертому бархату, затем становится во весь рост на стол, жестом призывая к себе Инока. Он подаётся к ней, на ходу стягивая трусы. Судя по её улыбке, ей нравится то, что она видит. Красавица садится на холодный мрамор с легким стоном, мышцы на её ягодицах немного напрягаются. Затем она ложится на стол спиной, приглашая молодого любовника в свой внутренний мир. Поначалу он оказывается для него восхитительно ярким, искрящимся, с каждым новым движением их тела заливает раскалённая лава и вокруг возникают неземные ландшафты. Инок видит в эфире далекие города, брезжат где-то вдали высокие шпили храмов, в этих местах нет ни дня, ни ночи, а атмосферу наполняет волшебное мерцание. Голые руки и ноги путешественника оплетают невиданные растения-полипы, его окружают странные долговязые создания зеленоватого цвета, абсолютно прозрачные. Сквозь их оболочки юноша, почти готовый излить своё семя, наблюдает за видоизменённой, искривлённой реальностью, которая на самом деле лишь сомнамбулическое состояние. Он поражается и одновременно принимает увиденное как должное. Волосы прекрасной незнакомки парят в воздухе и одурманенный видениями Инок находит происходящее необыкновенным, притягательным и каким-то родным. Это истина. Уходят на второй план успешная учеба и самый огромный мегаполис планеты, финансовые корпорации, квартира в стиле лофт и даже будущее президентство...
Перед самой кульминацией загадочная леди приподнимается на локтях, а потом переворачивает Инока на спину. Он спокойно и даже с удовольствием признает её главенство. Сейчас - да. Он может позволить себе расслабиться. Мрамор приятно холодит задницу. Внутреннюю поверхность бёдер обжигают женские секреции. Неземное создание доводит парня до изнеможения, сидя на нем верхом. Волосы обоих взмокают от чрезмерных стараний, их тела гладкие и блестящие. Когда члену Инока становится тесно внутри... Эмигдии («О, Боже! Её зовут Эмигдия!»), и он готов взорваться фонтанами спермы, что-то смыкается у его основания тесным кольцом, мешая любовнику двигаться в заданном ритме. Теперь все решает только женщина, невидимыми путами привязавшая его к себе. Они связаны на ментальном уровне и намертво связаны физически. Кажется, стенки её влагалища хотят раздавить его хозяйство, и он скулит не то от удовольствия, не то от боли. Все ещё находясь в дурмане, Инок стонет протяжно, но не громко. Правая рука юноши сжимает упругую грудь Эмигдии, а левой, блуждающей по столу, он напарывается на что-то твёрдое и острое, вспомнив, что как-то от нечего делать забил в мясистую ножку папочкиного стола ржавый гвоздь. Сразу приходит отрезвление, а вместе с ним и понимание того, что во сне ничего не может болеть, по крайней мере так сильно. Недоуменный Инок разглядывает партнершу, оседлавшую его, которая преображается с каждым мгновением. Её черные космы взлетают до потолка, на губах играет плотоядная улыбка, а горячие бёдра продолжают подергиваться и сжиматься тисками. Эмигдия сейчас напоминает Горгону, змееподобную, когтистую, царапающую свою жертву, раздирающую трепещущее тело до уродливых ран. Из её позвоночника растет острый костяной гребень, из её сосков сочится какая-то дрянь, похожая на сукровицу или гной, но Инок о том не думает, так как похоже, что его достоинство выкорчевывают с корнем. Он хочет заорать от боли, сильное мужское тело сотрясают судороги, когда во влагалище Эмигдии смыкаются две челюсти с острыми зубами, режа, давя, продырявливая и словно откусывая его возбужденный член, но изо рта Инока при всём желании не доносится ни крика, ни шепота, ни всхлипа, как во сне, когда ты силишься закричать, но не получается. Только это, черт возьми, не сновидение! А меж тем он готов звать на помощь маму, не стыдясь, что она увидит его в таком унизительном положении: голого, с растерзанным хозяйством, всего в соплях и вроде бы обделавшегося. Злобный суккуб, внутри которого он застрял, что-то творит с голосовыми связками Инока, парализует части его тела, насилуя, стремится обезличить, стереть, погрузить в вечное забытьё.
Бешено ерзая на парне, Эмигдия запрокидывает голову, желая принять его семя в себя, а вместе с ним и все остальное. Теперь её безупречное гибкое тело работает как огромный насос, со специфическим звуком втягивая в себя сперму, поглощая кровь и слизь Инока напополам с дерьмом. Под безжалостной и властной ведьмой беспомощно копошится тот, которого до этого вечера считали главной надеждой страны. Она пьёт его. Последний раз юноша кончает так бурно, что от выворачивающих его боли и сладострастия почти теряет остатки разума. Маленькие челюсти размыкаются, десятки крохотных ножей перестают уродовать плоть Инока и прячутся в хищной матке Эмигдии, ослабляется мышечная хватка суккуба-кровопийцы. Напоследок она целомудренно целует его в щеку и произносит скорее для себя самой (Инок впервые слышит её мелодичный голос):
"Я родом из тех далеких мест, которые ты видел во время спаривания со мной. Люди туда добирались лишь однажды, более трёхсот лет назад. Твои предки, Инок. Они кругом сеяли смерть, уничтожая мой народ, оскверняя его идеалы и грабя нас. Думаешь, каким образом ваш род стал процветать, а все мужчины по линии твоего отца жили только в этом особняке, построенном на крови далекими предками? Что сделали в те годы со мной, я утаю от тебя, да и не поймёшь ты, так как не способен более понимать и вообще что-либо чувствовать. Но я переродилась и через "разлом" пришла из своего измерения к тебе, последнему и самому перспективному представителю рода. Суккубов в мифологии не жалуют, а в вашей реальности в них просто не верят, но я есть, а во мне есть твоё дитя, и оно будет вершить наши дела нам во славу, а вы все просто умрете. Я и мои сородичи - мы отомщены. Прощай, возлюбленный враг".
Царица удаляется сквозь круглое окошко, паря в наэлектризованном воздухе, ни разу не оборачиваясь... Где-то вдалеке сверкают молнии.
Июньский вечер, дождливый или нет, просто создан для такой истории. Её можно рассказывать, устраивая домашние посиделки на кухне либо в гостиной возле потухшего камина с тарелкой эклеров, или пугая лучших друзей, собравшихся жарить на костре, разведенном в близлежащем лесочке, кусочки мяса, хлеб и зефир, запивая все вкусным вином.
История не будет хоть сколько-нибудь романтической или просто уютной для слушателя, хотя это ещё с какой стороны посмотреть. Ведь все мы немножко вуайеристы и любим подглядывать в чужие окна, находя в этом наслаждение и комфортное ощущение безопасности.
Меня зовут Эрик. Я живу в соседнем доме на Данте-стрит, окна мои расположены напротив мансарды Инока, а нас с ним долгие годы связывала крепкая дружба и даже больше. Перемены произошли в последний год учебы в школе. Надменный засранец совсем на меня забил, бредил своими идеями и мнил себя чуть ли не полубогом. Я сам виноват, что когда-то подсунул ему Ницше. Парню сорвало крышу от собственной исключительности... А Эрик, значит, остался не у дел.
Я часто следил за ним, даже купил бинокль ночного видения, чтобы подглядывать в окна. Если вы когда-нибудь были влюблены, то поймёте, что не так просто отпускать свою любовь.
В способах подглядывания и подслушивания я достиг совершенства.
Стоит ли говорить, что увиденное той ночью поразило меня так же, как Инока? Я даже бросился... Нет, не звонить в полицию либо набирать 911, а снимать кино с участием сексуальной летающей девицы и моего лучшего друга. Круглое окно мансарды было в аккурат перед моими глазами, с помощью хорошей камеры мне удалось значительно его приблизить. Сначала я дико ревновал Инока и одновременно завидовал его очередной удаче. Предприимчивая же часть моей личности уже строила планы на счёт Каннского фестиваля, где можно будет показать свою первую сюрреалистическую короткометражку с почти инопланетной love story. Однако когда это существо стало "пожирать" Инока или что оно там делало, я понял, что снимаю ужасы, ощутив себя режиссером и участником событий. Когда-то я видел старую ленту Дэвида Кроненберга "Бешеная", где у девушки-вампира жало высовывалось из подмышки... Этот момент сильно меня возбуждал. Что делала с.ка в мансарде, одному Иноку известно, но он уже никому не расскажет.
С удивлениям для себя я обнаружил, что не переживаю из-за случившегося, мне даже стало как-то легче.
В то утро, а оно оказалось дождливым, к дому Инока приезжали полиция и несколько скорых. Я узнал, что нашли его обнаженным в старом бархатном кресле с позолоченными ножками. Ему удалось сползти с жуткого окровавленного стола. Говорят повреждений было так много, что он уже никогда не станет ни любовником, ни президентом. "Будущее страны" сидело на троне за антикварным столом как и в былые времена, только все уже стало совсем иным. Родители Инока казались безутешными. Я сам выражал им соболезнования и в тот момент считал себя абсолютно искренним. От него осталось только имя, которое мне очень нравилось. Я до сих пор использую его как ник в соцсетях и на случайных свиданиях, когда хочу немного побезобразничать.
Сейчас учусь в колледже, третий курс. Пишу фантастические рассказы для студенческого журнала и рассылаю их в более серьёзные издания. К слову, из последних sci-fi картин "Чужой: Завет" - просто чума! С моими короткометражными киноработами можно ознакомиться на You Tube-канале Eric_Inok.
Первый фильм о совокуплении с летающей ведьмой накрылся медным тазом, так как на видео не оказалось ровным счётом ничего, кроме злополучного мерцания, в котором потонул весь район.
В последнее время у меня завелась постоянная девчонка и я вконец забросил все свои гомосексуальные штучки. В какой-то степени Инок был моей единственной любовью. Вообще у меня все хорошо. Наверное, в первую очередь потому, что я уехал из этой чертовой "Сумеречной зоны".
Эрик Россман
Памятуя о "мастерах ужасов", в частности, о "Девушке-олене" Джона Лэндиса, "Бешеной" Дэвида Кроненберга, просто о Джо Данте, ленте "Ночь страха", "Книгах крови" Клайва Баркера, телешоу "Сумеречная зона" и непревзойденном Говарде Лавкрафте.
адреса: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=797022
Рубрика: Лирика любви
дата надходження 25.06.2018
автор: Олена Мальва