Восьмое августа (часть 1)
Казахстан
Это была мечта моего детства. В детстве я много мечтал и столько же читал. Меня манили захватывающие приключения и неизведанное. Даже в стране “Железного занавеса” и такой же цензуры необычная информация о Снежных людях и НЛО время от времени прорывалась на страницы газет и научных передач.
Все свое детство и юность я мечтал встретиться с неизведанным.
И первый раз я с ним НЕ встретился в 1991 году, когда служил уже лейтенантом в инженерно-испытательной группе недалеко от испытательного поля Государственного центрального научно-исследовательского ядерного полигона № 2 (Семипалатинск-21, Москва 600) на площадке “Балапан” (войсковая часть 08329 Двенадцатого ядерного Главка МО СССР – войсковая часть 31600). Так случилось, что моя часть обеспечивала жизнедеятельность Московского выездного караула КГБ, который возле одного из объектов моего подразделения на опытном инженерном поле в ПСК (подземном скрытом комплексе – мощном бетонном бункере) охраняли ядерный фугас, который планировалось в 160-й раз “в народно-хозяйственных целях” взорвать в одной из шахт полигона.
Так сложилось, что я раз в неделю привозил караулу продукты, чистое белье и воду. Это был полувзвод очень подготовленных “нинзь-чебурашек”. Это я мог оценить так как много лет занимался единоборствами. Рядом с бункером с внешней стороны проволочного заграждения стоял неприметный жилой вагончик с умывальником, деревянным туалетом и врытой перекладиной – атрибутом временного пребывания любого специального подразделения.
Командир полувзвода был такой же младший офицер с позитивным настроением. Перекладина никогда не пустовала и весь личный состав по установленной очередности круглый день висел на перекладине. Так, что ко времени их скорого отъезда, метал трубы на перекладине от усталости напоминал согнутую гигантом кочергу.
О том, что случилось на этом объекте я узнал уже через 25 лет из интригующего интервью заместителя начальника полигона – главного инженера генерал-майора Сафронова, которое он дал журналу “Досье” (Приложение к газете “Совершенно секретно”) в 2008 году № 8. Там он признался, что над указанным ПСК неделю висел “неопознанный летающий объект”, о котором караул сразу же доложил куда следует. Сразу же приехало военное телевидение, которое отсняло много часов такого “висения”. Так как американцы пристально следили за нашими ядерными “трепыханиями”, то их разведка сразу же предложила начальству полигона 4,5 млн. долларов за указанное кино. Полигонное начальство сильно перетрусило от случившегося. Потому как секретность в военных частях бывшего СССР была у каждого своя и на полигоне не были известны Директивы Министерства обороны, подготовленные капитаном 1 ранга академиком Ажажа про систему наблюдения “НЛО” в частях ВМС, ВВС, и ПВО.
Впоследствии было объявлено, что это было “редкое природное оптическое метеорологическое явление”, которое “оказалось Венерой”…
КГБ-ешный караул был неразговорчив, а я приезжал со сменой белья в аккурат между присутствием “гостей”.
На жалобы выездного месячного сменяемого караула моего подразделения с соседнего с “ПСК” объекта, где охранялись большие Танки-емкости для исследования динамики вспышки взрыва при помощи легко-воспламеняющихся жидкостей и газов, мы-материалисты внимания не обращали.
Мои подчиненные жаловались, что прилетели “энелята” и сожрали все их “мазоны”-солдатские деликатесы. Времена были очень материалистические и даже очень пьющие офицеры не склонны были впадать в мистику, к которой по определению относились всякие там НЛО.
Зато в соседней части “ядерные дела” сторожил “человеческий” караул из батальона охраны, где раньше проходил службу золотой медалист выпускник Бакинского общевойскового училища мой ротный Вася. Его батальонные друзья, несмотря на подписку взятого КГБ со всего состава караула “молчать до конца своих дней” о том, что и их посетило “редкое природное оптическое метеорологическое явление”, в которое испуганный часовой разрядил два магазина от автомата АКМ, поведали по секрету Васе. Как водится, Вася все без искажения рассказал по секрету мне. Но и тогда все это воспринималось очень скептически “через призму поэзии”.
Из личного опыта я знал, что длительное пребывание нормальных людей рядом с огромными воронками Лунных кратеров, оставленных на опытном поле от тротиловых эквивалентов ядерных фугасов или самих фугасов, где стандартные девятиэтажки на дне этих воронок казались бы жалкими коробками спичек, способно было “снести крышу” любому. Я сам не однажды ночами, проверяя караул заглядывался на рукотворный Лунный ландшафт, и стоя у края таких воронок, испытывал неподдельный ужас в ровном падающем Лунном свете.
Все фильмы ужасов, которые я смотрел до этого и после этого в жизни меркнут перед рукотворными ужасами, на которые способно Человечество в стремлении самом себя истребить.
Обычно к концу месячного караула его личный состав был угнетен, деморализован, напуган увиденным и впадал в детство. Мы его меняли в течении следующего месяца там сходили с ума уже другие бедолаги.
Советский Союз был жестокой бесчеловечной машиной. На ядерном полигоне на опытном поле, даже после того, что случилось в Чернобыле, индивидуальные радиационные дозиметры не выдавали даже офицерам. Правда это не относилось к маленькой группе офицеров двух Московских филиалов закрытых институтов ядерной физики и такой же биологии.
Опыты, которые они проводили по своей “бесчеловечности” приравниваются только к тому, что творилось в подземной секретной лаборатории под Кара-Дагом в Крыму.
Правда, именно они впоследствии помогли мне выжить в этом самом Крыму. Но об этом позже.
А пока вернемся к ничего не подозревающим моим подчиненным и такому же легкомысленному их командиру – ко мне значит. “Примороженные” на объекте от длительного там пребывания солдаты обычно в течении месяца возвращались в нормальное человеческое состояние, но повторить свой трансцедентальный опыт на инженерном поле больше не стремились.
На инженерном поле проводилось масса научных исследований и я по долгу службы часто посещал разные объекты, где испытывались системы сейсмического наблюдения за ядерными испытаниями и пусками межконтинентальных ракет по магнитным и инфра-колебаниям земной коры в любой точке планеты. Система легко отличала движение именно моей машины и именно мою походку по земле, когда я пытался подъехать или подойти к такому объекту.
Рядом испытывали пневматические пуски ядерных носителей из железнодорожных вагонов и шахт.
О том, что испытывают и психотронное-электромагнитное оружие я тоже догадывался. Не догадывался только, что и на мне в том числе.
В зависимости от выбора частоты инфразвука:
у животных происходила рефлекторная остановка сердца;
диарея – полное обезвоживание организма, когда солдат обделывается в траншее от влияния гуманного “не летального оружия” и ему не до наступления;
страх, паника или животный ужас;
такая ярость, что хочется стрелять друг в друга, не дожидаясь какого-то там противника;
безвозвратное разрушение сознания – схождение с ума.
Уж и не знаю, как я кратковременно пешком или на машине попал под такой направленный луч или поле инфразвукового генератора. Только я успел добраться до своей казармы на “Балапане”, где кстати рядом тоже находились общежития умников из указанных институтов с их “приборчиками”. Зайдя в свою ротную канцелярию, меня что-то “торкнуло” (может даже через окно). В области “родничка” черепной коробки физически почувствовалось открытие отверстия, через которое в правый верхний угол упругим фонтаном воды в потолок начало истекать сознание. В голове оставались даунятские детские категории ребенка годичного возраста типа “Дима”, “Мама”, “Солнышко”.
Вот откуда идет выражение “едет крыша”. Люди с которыми это произошло успели это понять и почувствовать. Понял это и почувствовал и я. Стало страшно. Я понял, что этот “поток” руками не остановит и не закрыть. Время на его остановку очень ограниченно и при пересечении критической массы сознания человек остается “дураком” на всю жизнь и в этом новом для себя состоянии не поддается никакому медикаментозному или другому психо-терапевтическому состоянию.
Так как я много лет прозанимался единоборствами: вольная борьба, бокс, карате, дзю-до, у-шу (стиль Винь-Чунь, Липкие руки с полным курсом медитации), последнее дало мне возможность сосредоточится усилием воли и остановить истекающий из меня поток сознания. Все остановилось и начало быстро по струне-лучу возвращаться в тело. Было очень страшно. Я был белый как мел и несмотря на жару лицо покрылось холодной испариной. Мои боевые товарищи-офицеры ничего подобного не испытали, несмотря на то, что находились со мной за одним столом.
Следующий “трансцедентальный” опыт я проделал уже осознанно. В моей части, инженерно-испытательной группе была дизельная подстанция с электрогенераторами. Солдаты на этой подстанции очень боялись оставаться ночью и баррикадировались изнутри, не смотря на самые жесткие инструктажи.
Я был мальчик догадливый и понял, что причина в этом самонаводящийся инфразвук от работающих генераторов. Решение пришло само собой. Будучи дежурным по части, я решил ночью “втихаря” зайти в полузатопленное подвальное помещение под машинным залом работающих генераторов. Нужно признаться, что в безумную игру в “смелого пацана” я в разных формах испытаний и инициаций играл периодически всю службу и даже выйдя на пенсию.
В 1991 году фильмы в стиле “Фентези” или книги такого же содержания еще не были широко доступны, даже для такого пытливого лейтенанта как я. Поэтому, когда меня под работающими генераторами накрыло чувство тревоги и страха, я хладнокровно достал из кобуры свой штатный пистолетик “Макарова”, снял его с предохранителя и дослал патрон в патронник. Я знал, что меня накроет состоянием измененного сознания, но не ведал, что я там могу увидеть: злых инопланетян или фашистов. Действительность, хотя, какая же это действительность, потрясла меня и превзошла любые мои самые смелые фантазии и ожидания: На меня из темноты “надвигались” шестиметровые рептилии-динозавры. Голограммы сознания были живые и динамично двигались в мою сторону. Звука у изображения не было. Но и без него “живая картинка” ужасала и волосы у не самого робкого лейтенанта Советской Армии стояли дыбом вместе с фуражкой.
Остатком сознания, которое не полностью ушло в генерируемую информационную историческую матрицу планеты, я еще контролировал себя. Защищаясь пистолетом от “абсолютно реально воспринимаемых” динозавров, я попятился спиной к выходу из подвала. Динозавры исчезли. Думаю, что что-то подобное испытали люди, впервые увидевшие первую в мире демонстрацию кинофильма про прибывающий на станцию поезд. Это было очень сильное впечатление. Оставшееся в памяти на всю жизнь и залегшее в ней спасительной методикой, пригодившейся мне позже. Но об этом, дорогой читатель, позже. Я же сказал, позже!
Министерство
А пока перенесемся на “Машине времени” из Казахстана на Украину, куда я благополучно перебрался служить, тяжело выбираясь из-под обломков Советской военной машины.
Пока я служил в простом пехотном полку никакие НЛО меня больше не беспокоили. Не беспокоили они меня и в военном институте, из которого за сильную “разумность” меня выперли на повышение в Министерство обороны Украины.
Четырех высших образований и огромного военного практического опыта было достаточно, чтобы каждый день доказывать своему прямому начальнику из гражданских “пиджаков”, что он полный идиот и ничего не понимает в военном деле. Приходилось каждый день брать ворох книг, делать в них закладки и тыкать ему их под нос в его кабинете, чтобы окончательно не развалить остатки Украинской Армии.
Постепенно у меня в кабинете собралась неплохая библиотека, которую я позже с трудом вывозил на грузовике из Генерального штаба под отблески костров на помойке Генерального штаба, где палилась специальная и научная литература, выносимая из кабинетов скороспелых политически толерантных равнодушно-патриотических руководителей.
Спустя много лет именно эти книги спасут жизнь не одному военнослужащему на Донбассе во время антитеррористической операции.
Канализация служебных бумаг работала безупречно. И однажды в мои руки попала очередная директива об очередном сокращении очередного “Военного организма”. Украинская Армия быстро съёживалась как шагреневая кожа на солнце и сокращались-уничтожались разные склады и базы, полигоны и институты, госпиталя и санатории. Имущество их, как водится, бесследно исчезало, но бюджетных трат на их содержание становилось меньше.
Так как уже отмечалось, мальчиком я был пытливым, несмотря на то, что уже был майором, поэтому мне запрещалось заходить в три деловодства военного Министерства: к юристам, инспекторам и контроляторам-ревизионистам. Из любой бумаги я быстро разматывал схему “сокращения” имущества любого объекта и отслеживал куда “прилипало” это самое имущество.
В один из таких дней ко мне прибило документопотоком проект директивы про “убивание” ничего не значащих нескольких строительных Управлений начальников работ.
Это была не первая подобная бумага и потому она первоначально не вызвала никакого интереса. Да, мало ли кто что украдет из огромного Военного ларька?
Внимание привлекло то, что иногда в Военной системе раскрадывания-сокращения имущества происходили сбои в его дележе и тогда приходилось сочинять директиву о продлении подобного сокращения. Так произошло и в этот раз. Строительная техника каких-то там Управлений “к рукам не прилипала” и это огорчало высоких начальников.
Когда подобная директива легла на стол в третий раз, интерес майора к таким Военным чудесам вызвался сам собой. Дело в том, дорогой читатель, что в любой Армии мира не принято повторять команды два раза, а уж тем более три.
Из директивы выплывало, что эти самые управления находятся в Крыму в поселке городского типа Партенит, который до этого был Фрунзенским.
Там находился недопроданный Военный санаторий “Крым”, который в недалекие Советские времена был двумя санаториями “Крым” и “Фрунзенское”. Мне стало интересно так как эти управления с разграблением санаториев не имели ничего общего.
В Советские времена поселок Фрунзенское был военным городком закрытого типа и в нем успел неоднократно поотдыхать автор этих строк. Вот отсюда и начинается наша история…
Склонившись над картой-аэрофотоснимком бывшего закрытого городка я быстро нашел несоответствие в плотности его застройки для проживания с плотностью “занятости” в указанном населенном пункте. Отбросив штат военного санатория, штат соседнего санатория Кабинета Министров Украины “Айвазовское”, штат местного ботанического питомника, а также школу, поликлинику, магазины, ЖЕК и вороватую Партенитскую милицию, с которой пришлось столкнуться автору, выходило внушительное количество зданий в которых проживают “нигде не работающие люди”?
Бывая неоднократно в Партените на отдыхе и исходив его вдоль и поперек, автор не заметил внушительного количества строительной техники и людей ею управляющих.
Ответ пришел сам собой. Из опыта автор знал о существовании в некоторых частях Киева старинных неприметных небольших особняков, в подъезде которых с утра исчезало в Советские времена до 12 тысяч работников.
Рассадить такое количество работников в здании было не реально и поэтому становилось понятным, что они сидят или работают вовсе даже не в нем и даже не на его покатой крыше…
Стало понятно, что все эти люди и техника находятся не на поверхности военного городка закрытого типа. Иначе хозяйственно-вороватые быстро сменяющиеся военные руководители Украины давно бы разграбили эти самые управления. Постепенно воровской патриотический интерес “оптимизаций” и “реформ” военных министерских руководителей к непонятным объектам сошел на убыль. И без того нужно было успеть “спереть” массу более доступного имущества. Но это не касалось нашего майора так как уже указывалось, что он любил приключения, все загадочное и непонятное и был склонен к пытливости.
Невозможность раскрасть эти самые управления настораживала. Постепенно пришло понимание, что это все находится глубоко под землей. Очень секретно, замаскировано под ничего не значащие строительные управления.
На горизонте маячил очередной летний отпуск и за преданное громкое молчание о сокращении Украинской Армии майор выхлопотал себе путевку в тот самый еще не украденный военный санаторий в поселке Партенит. Захотелось разобраться самому на месте в осколках военных тайн Советского Союза.
Крым
На ловца, как говорится, и зверь бежит. На глаза неожиданно попалась карта “Крым чудесный” Киевской топографической фабрики, на которой были нанесены значки похожие на НЛО и также заявленные в топографической “легенде” карты на полях. По значкам можно было определить места вероятных встреч в прошлом с похожими объектами. А по густоте значков было просто определить где же находится вероятная база этих самых объектов.
Из военного опыта автор знал, что для налета необходимых часов инженеру-оператору (пилоту) необходимо практическое вождение воздушным судном. Отсюда и высокая наблюдаемость в отдельных местностях подобных объектов.
Уже в санатории прямо в столовой автор купил путеводитель “Крым таинственный” 1 том, где прямо указывалось куда нужно идти смотреть эти самые НЛО и тайна какой именно горы еще “не раскрыта”. Майор был мальчиком не глупым. И для сохранения представления окружающих о его вменяемости, дождался приезда своего родственника с “погонами”, чтобы вместе пойти посмотреть указанное “чудо природы”.
У автора было три текущих мечты: увидеть НЛО и Византийские стены на Большой гряде построенные по приказу Византийского императора Юстиниана для защиты Южной Готии от кочевников и отмеченные на туристических картах зубцами, а также пешком добраться до Ванны Молодости в Большом каньоне, где и искупаться.
Вместе с родственником майор встал в 4 утра 8 августа и вышли из корпуса санатория. Со стороны пляжной скалы – Маленького медвежонка медленно вставал красный диск утреннего солнца.
Мы бодро вышли из санатория через верхнее КПП и принялись огибать по шоссейной дороге Медведь-гору со стороны ее “спины”. По дороге наше внимание привлекли не только украденные крышки и решетки люков канализационных и связных колодцев, но и чрезмерно мощные пучки кабелей связи и энергии в этих колодцах… Но я же сказал, дорогой читатель, обо всем этом позже. Позже!
А пока наши герои только огибают спину Медведя и подходят к дачному коттеджному городку “Слуг украинского народа”, проживающих на захваченных заповедных землях вокруг указанной горы. В одном из дворов находился гидрографический объект – частный маяк, что по законодательству Украины не положено. На встречу выбежали ротвейлеры, охраняющие данную недвижимость от любопытных граждан, из украденных денег которых и построены эти дворцы.
Вооружившись палками, мы проследовали опасный перекресток окружной обводной предгорной дороги и начинающегося царственного поселка.
В путешествии по Крымским горам есть только две смертельных опасности: отсутствие пешеходных тротуаров возле бешено мчащихся по дорогам машин и больших бродячих или бойцовских собак, охотящихся за не в меру любопытными путешественниками.
Не желая быть сбитыми на обочине дороги, мы с родственником решили пересечь местность в сторону поселка Краснокаменка через частный виноградник располагающийся между ним и дорогой. Это было достаточно смелое решение от незнания местных обычаев. Желтый череп с костями на ограде виноградника означал, что он очень даже охраняется собаками, предположительно ротвейлерами. И они не заставили себя долго ждать, быстро нас обнаружив и рванув в нашу сторону. У меня была парочка раскладных туристических ножей, один из которых я предложил для защиты своему родственнику. Родственник резонно заметил, что таким ножиком только в зубах у них ковыряться. Из зоопсихологии (этологии) одного из не пригодившихся в Армии образований автор знал, что собак не нужно провоцировать и не нужно делать резких движений и показывать сильного страха чтобы не вызвать эффект преследователей у охотников.
Добравшись до края поля, путники испытали неподдельное счастье такому легкому исходу вторичного испытания в только что начавшемся приключении. Обойдя еще спящий поселок по его центральной дороге в сторону скалы-останца (отколовшейся и сползшей от основного горного массива) Красного Камня. Из первого ненужного образования автор знал, что на ней находятся живописные остатки сторожевой башни княжества Феодоро.
У подножия указанной квадратной скалы находились два озера: прозрачное с холодной ключевой водой и второе теплое цветущее от водорослей. Приняли решение штурмовать по осыпи скалу в лоб. Экстремально забравшись на нее, насладились неожиданно открывшимся величавым видом на Партенитскую долину и остатков самой башни. С обратной стороны скалы нас ожидал приятный пешеходный спуск.
Недалеко от скалы начиналась большая груда камней, которую перерезала шоссейная дорога. Перейдя через дорогу, мы пошли проселочной дорогой идущей вдоль указанной груды камней п начинающемуся оврагу Гурзуфской седловины.
Мы перевалили через небольшую сопку, пройдя по дороге вдоль начинающегося обрыва и спустились в заповедник Управления государственными делами Администрации Президента Украины. На многочисленных табличках, размещенных на всех въездах в заповедник, сообщалось, что проезд и проход в него строго запрещен. Но кого это останавливало в этой стране? Не остановило это и нас. Справа от дороги продолжалась каменная насыпь. В одной из низин с оврагом насыпь камней вдруг перешла в стену из дикого камня без раствора, которую поддерживал лишь овраг от падения и осыпания. Догадка мелькнула сама собой – это же и есть та самая Византийская стена, которая тянулась вдоль дороги уже несколько километров. На входе в заповедник она исчезала. В 8 утра на входе в заповедный лес мне на мобильный телефон перезвонил коллега, отдыхавший в санатории и осведомился где мы в данный момент находимся. Он сообщил, что начинающийся день обещает быть не только интересным, но и жарким: плюс 36 градусов по Цельсию в тени.
Уже в тени леса мы ощутили его тенистую защиту и заметили нитки труб, перебрасывающих воду вниз в долину из высокогорных ключей и родников. Трубы периодически каскадом упирались в маленькие бетонные станции, похожие на доты. Внутри этих станций были каскадные перепады входа-выхода воды, и вода от мощности и скорости падения низкочастотно ревела внутри дота так, что становилось жутко от ее звука и было страшно подносить под ее напор кружку, чтобы набрать воды. В довершение двери в “доты” были закручены толстой проволокой от случайных зевак в целях технологической безопасности самого процесса подачи воды и бестолковых путников, которые могли что-нибудь себе повредить при таком напоре. Пить очень хотелось. Это был уже не первый час путешествия и погода была жаркая. Преимуществом был наш ранний выход из лагеря. В 30-литровом рюкзаке на двоих уместились: полотенце, вода, еда, аптечка, а также складной набор инструментов для непредвиденных обстоятельств. Обстоятельства проявились и с помощью плоскогубцев мы смогли размотать толстую проволоку, которой обычно крепят военную технику на железнодорожных платформах. С опасной предосторожностью мы набрали воду и двинулись дальше.
В одном из оврагов Гурзуфского заповедника мы снова выбились из сил и испытывали чувство жажды. Через овраг на столбах тянулись трубы родниковой воды. Трубы уже были тронуты коррозией металла и из образовавшихся микроскопических отверстий, играя радугой на солнце били тонко распыляющиеся фонтанчики. Рюкзак мы с родственником несли по очереди, договорившись, что каждый из нас несет его по два часа.
Возле очередного водопоя на входе в овраг сзади нас мы увидели незнакомца с огромным туристическим рюкзаком, называемом на туристической фене “Холодильником”. Незнакомец с неподъёмной ношей стал опасливо нас обходить, поднявшись над нами по краю оврага. По уверенной походке незнакомца мы определили, что он хорошо знает сторону проходимости начинающегося горного ущелья, чтобы сэкономить время от петляний по горным серпантинам.
Мы “повисли у него на хвосте” и едва успевали за следующим поворотом ущелья заметить: на какую проходимую сторону ущелья он периодически переходил, скрываясь за его очередным поворотом. Мы совершенно выбивались из сил с маленьким рюкзаком, тщетно стараясь сократить расстояние с незнакомцем. Подготовка незнакомца была на порядок выше, несмотря, что мой родственник имел грамоту за спортивные достижения одной из силовых академий. Как уже указывалось выше я тоже без спорта времени даром не терял. Но простой общевойсковой подготовки, чтобы догнать незнакомца, не хватало. Незнакомец, мелькнув за очередным поворотом ущелья исчез из поля нашей видимости. Он взял резко вверх из ущелья, заманив нас в ловушку. Мы этого не знали и как щенки, отставшие от большой собаки, пытались нагнать ее по ущелью. Пройдя несколько поворотов, мы уперлись в огромную осыпь на нашем пути. Мы начали ее штурмовать, съезжая несколько раз по осыпи вниз. Добравшись до вершины осыпи в середине ущелья, мы с отчаянием увидели, что находимся рядом с последним “дотом”, который стоит на вершине осыпи, которая образует собой никуда не выходящий и ни с чем не соединяющийся остров на середине ущелья. Мы со всем выбились из сил и огорчению нашему не было предела.
Отчаяние придало нам мужества. Так тренируют спецназ и десантников: ставят их на вершине высокого моста и “разрешают” боятся. Через пару часов “боязни” ресурс человеческой психики оказывается исчерпанным, и она переходит на режим экономии сил. На страх у человека сил уже не остается и им овладевает равнодушие и апатия. Ценность его собственной жизни в связи с колоссальной усталость и невозможность удерживать этот вопрос в центре внимания, понижается.
От острова до края ущелья лежала поперек огромная сосна. В другое время и при других обстоятельствах мы вряд ли решились проделать подобный цирковой трюк, но усталость и отчаяние даже не допускали спуска с осыпи и повторного штурма ущелья в другом месте.
Два “оторванных” военных туриста пошли, широко раскинув руки по бревну. Вскоре мы уже были на твердом берегу ущелья. Преодолев несколько сопок, мы вышли на усыпанною щебнем мраморовидного крымского известняка старинную византийскую дорогу, идущую из Гурзуфа к гребню одноименной горной седловины. Седловина эта была не понижением в гряде, а самым узким местом в ее ширине. Но мы еще этого не знали и как я уже говорил, мой дорогой читатель – после!
На дорогу, идущую через заповедник неожиданно вышла грациозная косуля с козленком. Животные в заповеднике были непугаными. Лесники их кормили с кормушек для сена, и они не боялись близко подходить к людям.
Пока я доставал телефон чтобы сделать селфи с косулей, она ушла в ближайшие кусты. Вдруг впереди ползущей вверх дороги мы увидели спускающегося нам на встречу юношу. Начался допрос “военнопленного”: мы описали пропавшего незнакомца и осведомились не встречал ли он его по дороге. Турист сообщил нам, что он с ночи поднялся по этой дороге на Гурзуфскую седловину, чтобы встретить рассвет и что возвращаясь с нее, он никого не встретил. Стало ясно, что незнакомец пошел только ему известными тропами через лес.
Двигаясь вверх по дороге через некоторое время спустя, мы услышали, как кто-то кричит нам снизу с просьбой остановиться и подождать их. Это были туристы-альпинисты (две симпатичных девушки и парень) профессионалы из Краснокаменки.
Уходя они как положено отметились в журнале выхода на маршрут о времени своего выхода и предполагаемого возвращения, а также о составе группы и ее маршруте.
Они боялись одни блуждать в незнакомых горах, кроме того затянувшийся подъем психологически изматывал, и автор ни единожды отмечал это чувство, поднимаясь на полуторакилометровую Крымскую гряду.
Раззнакомившись, мы вместе двинулись вверх по дороге. Ребята оказались дружелюбными российскими туристами, прошедшими до этого серьезные горы Кавказа.
Почти уже у самой седловины мы неожиданно вышли из леса на открывшуюся нашему взору наклонную поляну-плато, на окраине которой находился последний родник перед возвышающейся неподалеку грядой. Возле родника находился палаточный лагерь “черных археологов” роющих античный памятник – капища тавров на Гурзуфской седловине. Но мы тогда еще этого не знали, хотя отметили необычность транспортных средств жильцов палаточного городка.
Это были маленькие советские “ушастые” “Запорожцы ” со срезанным по кабриолетному кабинами. Лобовые стекла у них опускались специальными кронштейнами на капот, что позволяло им проезжать под многочисленными шлагбаумами, которые преграждали доступность въезда в заповедник.
Старший лагеря тоном, не терпящим возражения, строго осведомился у нас о целях нашего визита. Мы вкратце сообщили о нем, опустив сказки про НЛО. Ближайшей целью мы назвали наше общее желание выйти к беседке “Семи ветров”, находящейся на краю высокого обрыва Гурзуфской седловины и хорошо просматриваемой даже с пирса Партенита.
“Бригадир” покровительственно разрешил нам следовать дальше. Мы двинулись по дороге, огибающей по кругу наклонное плато и вскоре пошли по нему напрямик.
Бросив взгляд вниз в сторону моря, я увидел “редкое природное оптическое явление”. Нет, это не было НЛО! Не торопись, читатель. Это была стоящая прямая огромная волна, которая внутри себя текла ртутными отливами как водопад, напоминая в своем косом падении движение стеклянной пластиковой инженерной кульмановской линейки с железным валиком с косыми нарезами для определения косых расстояний. На часах было 10:00.
Я обратил на это явление внимание моих спутников. Волна находилась не так далеко от берега. Она была в высоту метров до восьми и в длину метров триста. В ясную погоду она хорошо просматривалась с Гурзуфской седловины и находилась приблизительно километре от Морского лагеря Артека, примыкающего к Медведь-горе.
У моих российских спутников была с собой неплохая фотоаппаратура с большими фото-увеличительными оптическими насадками-трубами. Они кинулись фотографировать непонятное и неизвестное науке явление. Волна напоминала уже виданную мной в библейском мультике морскую волну Красного моря, которая расступилась, когда по его дну убегали Евреи из Египта. В мультике волна тоже текла внутри себя, но там она еще заметно округло выгибалась в сторону образовавшейся суши. Здесь же волна стояла на море. Суши не было, и волна была вертикально текущей наискосок внутри себя.
Подъем был достаточно тяжелым и продолжительным, чтобы нас долго занимало какое-то интересное и непонятное “природное оптическое явление”, даже если это было всего лишь гравитационное возмущение стоящей рядом Летающей тарелки как катер на воздушной подушке на море. Тесловская технология, связанная с электромагнитным свойством световой волны, делала объект перед волной абсолютно невидимым и светопроводимым. Но мы этого ничего тогда еще не знали. Я же сказал – все позже!
Поднявшись на гряду, мы попали на яйлу, которую пересекали морщины маленьких сопок и редких хвойных перелесков. Солнце ярко светило и мы, вдруг, увидели под собой тень двух огромных “птеродактилей”. Ими оказались пара реликтовых краснокнижных грифов, проживающих в заповеднике. Размах их крыльев был столь внушительным, что они наблюдались как дельтапланы с морского пирса Партенита, хотя дельтапланы парили над яйлой.
Стало жутковато. Это была охотничья территория мощных пернатых охотников и они поднялись попарить над нами, чтобы лучше разглядеть, что это за “чмо” продирается через их территорию. Позднее мне приходилось видеть на яйле как эти “птеродактили” охотясь, легко подхватывали матерого зайца или лису. Думаю, что такой же трюк они могли бы спокойно совершить с маленьким барашком.
Одной из наших спутниц было нелегко идти по жаре по пересеченной местности. Из разговора мы узнали, что она анестезиолог из Новосибирска и страдает малокровием. Она попросила, чтобы мы двигались вперед без нее. Она присядет отдохнет и позже нас догонит. Из всех туристических справочников я знал, что минимальная туристическая группа должна составлять не менее пяти человек, чтобы была возможность транспортировать пострадавшего. А из военного опыта знал, что все нормативы в Армии засекаются по последнему исполняющему или бегущему. Поэтому вся группа сделала привал, чтобы мощные птице, воспользовавшись беспомощностью девушки, не выклевали бы ей глаза. Кроме того, на такой жаре на открытом плато можно было легко потерять сознание, получив тепловой удар.
Выбравшись на плато, мы заметили живописный разрушенный античный мост на дороге. Во время очередного привала на развилке дорог я поднялся на ближайшую крутую сопку, чтобы сориентироваться в нашем местоположении относительно беседки “Семи ветров”.
Оказалось, что нам нужно поворачивать налево. Повернув мы бодро пошагали влево по гряде и через некоторое время за несколькими сопками наткнулись на огороженное охранными археологическими столбами с номерами таврское капище. Капище представлял собой огороженное столбами квадратное место со сторонами квадрата около 100 метров. Это было самое узкое место в Большой крымской гряде. С этого места хорошо просматривался не только Южный берег Крыма, но и Средняя и Малая горные гряды с лежащим вдали Симферополем.
Гуляя по капищу, мы неожиданно заметили раскоп 2 на 1 метр, глубиной 0,5 метра. Отвала грунта возле него не было и можно было догадаться по еще свежей не высохшей на краях земле, что копали недавно, а отвал грунта на плащ-палатках и Запорожцах вывозили в ближайший лесок. Яму с дороги было совершенно не видно за высоким и густым в этой местности ковылем. На капище валялись осколки древней культовой бежевой керамической посуды тавров с характерными коричневыми и черными солярными завитушками.
“Черные археологи” наблюдали за нашим изучением археологической местности из ближайшего леска в бинокль. Но мы об этом могли только догадываться. Смотрящий из лагеря перезвонил в экспедицию о нашем приближении и “фишка-смотрящий”, заметивший нас в бинокль на подходе, сообщил своим товарищам-копателям о необходимости переждать невольных посетителей в теньке. “Черная археология” не любит публичности, и я впоследствии еще не раз был свидетелем ее драматичных криминально-спецслужбиских поворотов. Но это совершенно другая история, как и то, что позже мы познакомились с Ялтинскими музейными археологами, которые здесь воевали с Черными копателями. Дело доходило даже до рукопашных и угроз бросить в археологов гранату, если они не оставят Черных в покое. Закончилось тем, что Ялтинские археологи рассыпали ящик гвоздей по территории археологического памятника, желая затруднит его перекапывание Черными конкурентами.
Спустя несколько лет я и сам “махал лопатой” с другом в этой местности, с удивлением даже безопасной зимой столкнувшись со “смотрящими” за памятником на занесенных снегом зимних перевалах. Уголовная статья о разграблении археологических памятников только разжигала азарт, а смутные представления об эзотерической особенности Мест Сил, не смогли предупредить энциклопедически начитанного майора от скорого “египетского” “Карнавонского” проклятия. Через время после раскопок, “абсолютно случайно”, в грудном отделе начало защемлять нервы в позвоночнике, которые обездвиживали движение обоих рук и приводили к болевому синдрому даже в лежачем положении. Так и самонадеянный рисковый майор приобщился к “тайнам пирамид”. Но это совершенно другая история, а пока наши путники по дороге подходят к беседке “Семь ветров”.
НЛО
Подойдя к краю обрыва на плато, где находилась беседка, мы одновременно увидели прозрачную полусферу на воде перед водяной стеной окруженную такой же прозрачной “юбкой”. Полусфера была вместе с “юбкой” метров 20 в диаметре, а полусфера была выпуклой как шар.
В это время на море был сильный порывистый ветер, поднимающий двухбалльную штормовую волну. Ветер закручивал пенистые барашки на гребнях волн, срывал порывам ветра с них пену и обволакивал водянистой изморосью стоящую на море прозрачную структуру, придавая ей форму и объём. Природа делала видимым, то, что с помощью технологий отклонения электромагнитного потока видимого спектра дневного света “энелята” делали невидимым. Впереди со стороны моря тарелку закрывала стоящая в море волна, описанная выше.
“Объект” легко масштабировался по находившемуся в 100 метрах от берега корпусу здания Морского лагеря (одного из 7 лагерей Артека), в полукилометре от “Объекта” гражданский сейнер ставил сети и боны. На набережной перед корпусом бегали дети и казалось, что пришельцы с интересом наблюдают за ними в 100 метрах от берега.
Усталость, жара, потеря калорий, пережитые и без пришельцев потрясения сделали свое дело и даже если бы мы увидели самих пришельцев, махающих нам стоя на “тарелке”, нас бы это впечатлило бы меньше чем бутылка холодного с росой сытного пива с запахом хлеба и солода.
Россияне продолжили фотографировать серьезной фотоаппаратурой “необычное природное явление”. Я фотографировать воздерживался потому, что с такого расстояния с фотографии на телефон не будет понятно, что я хотел сфотографировать и фото вряд ли бы можно было бы дешифровать.
Брать “е-мейлы” и другие координаты россиян для обмена фотографиями не хотелось. Длительный опыт службы майора в многочисленных секретных структурах и наезды смотрящих за украденным органов не располагали майора к накопительству материалов, относящихся к грифу государственных тайн “Особой важности”. Владение такими доказательствами и подобной информацией могли бы серьезно осложнить жизнь не только самому майору, но и его близким.
Впоследствии уже на новой работе на пенсии я узнал, что вся семья покойного астронома Чурюмова и Украинского фантаста Олеся Бердника, который являлся контактером с инопланетянами, до конца своих дней находятся на спецучете как носители информации Особой государственной тайны. Оба ученых посещали при жизни Ватикан “по отвлеченным поводам”…
Поэтому выбрал роль писателя – “городского сумасшедшего”. Мало ли, что может Вам поведать выживший из ума полковник Центрального аппарата Министерства оборони Украины.
Разве Вы поверите, что все крупные правительства давно имеют совместные базы с инопланетянами, да и сами инопланетяне имеют достаточно баз и несовместных, как и наши базы с похожими технологиями.
Разве Вы поверите, что Советский Союз после войны собирал не только доставшиеся нам немецкие ракеты ФАУ 1 и 2, но и доставшиеся нам от немцев “Элипсоидные объекты” с двигателем Штауберга, работающие на абсолютно других непривычных нам принципах. Что Советский Союз собирал два прототипа НЛО – СК17 и СК19 на заводе в Сормово. Советские “тарелки” с экипажем в 5 человек, грузоподъёмностью 5 тонн и дальностью космического полета более 100 тысяч километров, 2-х часовой возможностью движения под водой для уничтожения вражеских авианосцев и, что украинский “Южмаш” делал к ним запчасти.
Посмотрите 5-секнудный сюжет в белорусском документальном фильме “Судьба гигантов. ЯК” о гражданском пассажирском варианте “тарелки” с названием “Икея”, стоящим в брошенном ангаре…
Уже уволившись, я познакомился с двумя людьми: один с высшей школы ГРУ, который рассказал мне о тактико-технических особенностях Советских тарелок и месте их выпуска и базирования в Украине, а второй только через много лет знакомства рассказал, что он отвечает за охрану и оборону такого объекта в Аю-Даге…
Родственник мой, работающий в очень высоких “высоках” спецслужб больше никогда не подтверждал и не опровергал мой рассказ о совместно увиденном нами в тот день с Большой гряды.
Правда находясь в одной из структур Генерального штаба Украины, мой водитель подтвердил, что в этот же день в том же месте его друг тоже фотографировал это же “редкое природное оптическое явление”.
А пока мы уставшие от жажды, голода и пережитого, сидя в тени беседки вместе с россиянами, увидели подкатившее к беседке авто с молодой парой.
Из машины вышел щебечущий молодой человек, что-то оживленно рассказывающий своей спутнице. Оказалось, что это местный оболтус, которого по знакомству лесники пустили по закрытой асфальтовой дороге через заповедник из Гурзуфа на Симферополь на перевал.
Узнав цели нашего путешествия, местный знаток краевидов стал показывать нам и своей спутнице леденящие летом природным холодом ямы, что находились недалеко от беседки. Сознаюсь, что мы с родственником с трудом добрели до этих ям. И не испытывали такого телячьего восторга от окружающей нас природы как этот молодой человек. Он начал нам рассказывать местные предания и легенды, связанные с этими местами. В заключение он подошел к багажнику своей машины и достал из него бутылку пива с каплями холодной росы как в телевизионной рекламе. Продолжая что-то рассказывать, он оживленно махал бутылкой перед носом двух голодных “служебных собак”, еще несколько часов назад представляющих из себя абсолютно вменяемых туристов, а теперь готовых порвать владельца заветной бутылки и самим удовлетворить жажду и голод из нее. Сразу вспомнился Ницше с его констатацией, что человек человеку волк, когда не хватает первейших природных потребностей в еде, воде, крове, одежде, самочках. Чарльз Дарвин со своей человеконенавистнической теорией естественного отбора сильных у слабых торжествовал. Мы с трудом перенесли медленно убывающее “счастье” гостя. Мы только уже было начали успокаиваться, когда беспечный молодой повеса вновь повторил свою трюк с доставанием новой бутылки из багажника. В этот момент я узнал, как легко убить человека…
Слава Богу, все остались живы, а мы с родственником открыли бутылки взятой с собой газированной минеральной водой. Она шипела и переливалась радужными микробрызгами в ярких солнечных лучах. Вместе с родственником мы по очереди с благоговением “ели” эту воду.
Настал черед прощаться. Автомобилисты поехали вниз по дороге, а россияне пошли назад в свой лагерь в Красной Каменке. Мы же с родственником, вызвав у профессиональных туристов россиян неподдельную зависть в нашем упорстве, мужестве, случайно не оборвавшемся пивном благородстве, продолжили свой путь по гряде в сторону Ай-Петри, рассчитывая до темна спуститься и покупаться в Большом каньоне в Ванне Молодости.
Нет нужды описывать наши страдания от петляний по жаре по незнакомому лунному ландшафту горной яйлы. Мы, как настоящие военные. Сбились с маршрута и проделали весомый крюк по соседним горам, не приближающий нас к конечной цели путешествия. Когда мы увидели двух красивых девчонок в топиках, собирающих на яйле цветы, они показались нам пришельцами из других миров, настолько невероятно для нас было встретить так высоко над уровнем моря и так жарко таких легкомысленных людей. Мы плохо ориентировались на незнакомой местности и путешествие по ней нам казалось подвигом, тогда как местные аборигены, как эльфы, возникали из ниоткуда, и погуляв, исчезали в никуда.
В конце концов приблизившись снова к Ялтинскому обрыву яйлы, мы увидели пожилую женщину с юношей, собирающих лекарственные травы в заповеднике. Из многочисленных надписей на предупреждающих плакатах мы знали, что собирать что-нибудь в заповеднике запрещено.
На краю дороги лежали холщовые мешки со сложенной в них травой и цветами. Поравнявшись с собирателями Ведьма спросила у нас: “не видели ли мы ее мешков с лекарственными травами?” У нас с родственником сразу дружно отобрало память, и мы ответили, что не видели только, что замеченных мешков на обочине.
Уже ночью в санатории я, как аналитик, собирал в кучку увиденное и пытался восстановить вытертую из нас информацию.
Ведьма с учеником поднималась на Ай-Петринское плато по секретной тропинке от Ялты.
После встречи с ними мы снова увидели удивительные многокилометровые Византийские стены, сложенные из дикого камня высотою до груди и тянущиеся вдоль возможных спусков с горной яйлы в сторону Ялты. Стены образовывали причудливые лабиринты и оборонительные тупики. А там, где они молчала карат, стены были старательно разобраны на строительные камень уже в наше время, но об их прежнем существовании говорил их многокилометровый петляющий фундамент.
Наконец мы вышли на шоссейную дорогу, петляющую вниз к Большому каньону, и, что особенно приятно, верхнему роднику с чистой холодной водой. Спустившись в каньон мы, как дети резвились в чаше водопада именуемой Ванной молодости. Мы заслужили эту награду. На наших часах было 20:00. Весь путь с приключениями занял у нас 16 часов, за которые мы сумели подняться из Партенита и по Большой гряде дотопать до такого же Большого каньона.
На водопаде мы познакомились с семьей из нашего же санатория, которые добрались сюда на своей машине.
С началом сумерек мы по каньону двинулись в сторону дороги, где нас ждала машина. По дороге ее водитель показал нам неплохой горный оптический аттракцион, незнание которого может стоить жизни неумелому туристу.
Показав нам на одно из многочисленных озерец-луж в каньоне, водитель спросил наше впечатление о его глубине. Мы ответили, что где-то по пояс. Каково же было наше удивление, когда он вместе с палкой-слегой исчез в прозрачной как стекло воде. Мы не поверили и проверили глубину в том месте. Хорошо, что мы были без снаряжения. Этот урок я запомнил на всю жизнь, и в этом месте потом сам удивлял этим своих новых спутников. Чистая горная вода без примесей давала очень сильные оптический эффект, и мои путники думали, что я ложусь на дно горного озерца-лужи на коленях, а не ныряю в нем вместе с поднятыми руками. Такое в Крыму случается и в подземных озерах и подземных реках…
Впоследствии с каждым своим приездом в Партенит я все ближе подкрадывался к загадке, находящейся в нем базы.
Здоровье
Постепенно мое здоровье от не в меру здорового переживания о судьбе недораспроданной Родины сильно пошатнулось, и я был вынужден оставить это поприще сильных и беспринципных людей, кричащих в “вышиванках” как любить ту часть Родины, которую они еще не успели распродать (смотри мою книгу “Легенды Воздухофлотского проспекта”).
Здоровье мое быстро ухудшалось. Проблемы нарастали, и я уже не только еле передвигал ногами, но и руками не мог взять своего ребенка на руки или помочь жене снести коляску из подъезда. Чтобы уговорить жену завести сына не могло быть и речи. Сам я был как ребенок и нуждался в постоянном уходе. Я не мог самостоятельно одеть ни носки, ни трусы. Госпиталь и Институт ортопедии на улице Воровского в Киеве сначала еще предлагали мне поставить имплантаты на все крупные суставы включая оба плечевые и тазобедренные. Нет речи о травматичности и сложности такого разделывания еще не старого человека. Жизнь моя резко закончилась…
В конце концов даже указанные медицинские учреждения после очередного консилиума решили, что время для моего разделывания упущено и сказали мне обнадеживающе: “Молодой человек! Живите пока живется…” Взрослый мужик шел на палочке вниз по улице Воровского и плакал от того как быстро и бесславно прошла его жизнь. Я до сих пор счастлив, что меня в это время не видела горячо любящая меня жена, которая много сил и нервов вместе с огромными деньгами отдала, чтобы поставить меня на ноги.
Снова Крым
В конце концов здоровье мое уже сильно заканчивалось, и жена на мои многочисленные просьбы отпустить слабо ходящего человека в Крым, наконец сдалась, здраво рассуждая, что вероятно это моя последняя поездка хоть куда перед смертью. Так в хосписах исполняют последнее желание умирающих безнадежных пациентов. Жена поставила единственное условие, чтобы я нашел себе компаньона для горных переходов.
На новой работе я быстро нашел “хиповатого” вида компаньона Женю. Женя использовался в темную и не знал о моих планах, хотя и осведомился как я собираюсь с ним идти по горам, если вместе с ним на инвалидной палочке еле добрел до предварительной железнодорожной кассы, находящейся в трехстах метрах от нашего офиса. Жене был обещан бесплатный проезд в Крым и все вопросы отпали сами собой.
Зачем было знать жене, что меня мучаю не проходящие боли, доводящие меня до болевого шока. Из своей энциклопедичности я знал, что пришельцам из других миров запрещено контактировать с духовно и морально дремучими людьми на земле, но оставалась лазейка – Межгалактический Союз разрешал помогать землянам по экологии по здоровью.
Из некоторых просочившихся в печать сообщений я знал о случаях, когда инопланетяне лечили тяжело больных землян от неизлечимых болезней. Случаи эти были скрупулезно задокументированы медицинскими светилами и подтверждены изъятыми из организмов таких людей имплантатов неземного происхождения, выполненных по пока неизвестным нам технологиям.
Трудности представляли встречи с агрессивными цивилизациями инопланетян, которые могли легко разобрать человека на своих земных базах или звездолетах без анестезии для своих биологических опытов, от которых люди часто умирали.
Выбора у меня особенного не было, и я был готов к такому необычному виду эвтаназии, развивая медицинскую генную инженерии злобных пришельцев. Вероятность 50% большого стоит.
И так, мы приобрели билеты за мой счет и стали готовиться к отъезду.
Выходя в Симферополе из поезда на вокзальной площади, я вспомнил, что забыл свою панаму и как меня не уговаривал Женя не возвращаться, мол плохая примета, я постучал в уже закрытый проводником вагон и забрал свою панаму.
Несмотря на то, что я ковылял рядом с Женей на палочке, состояние моего духа было непоколебимым и жажда приключений меня не покидала с детства. На вопрос Евгения куда нам пойти я не колеблясь ответил: “В аптеку – купить что-нибудь к чаю”… Под удивленный взгляд Евгения, я спросил у продавщицы самую большую пачку презервативов, и она, понимающе глядя на мой костыль, бодро вручила мне кондомы и пожелала приятно и с пользой провести время на отдыхе.
Евгений был сильно озадачен не только моим состоянием, но и неожиданной покупкой и поэтому уточнил: “Где же мы собираемся применить неожиданно приобретенное средство?”. Я ответил, что в горах и был прав. Но не будем забегать вперед событий.
Женя неоднократно путешествовал не только по Крыму, но и близлежащим к Украине странам, поэтому я доверился ему выборе нашего горного маршрута.
Баран
Кто из нас был больше баран? – Женя ли заблудившийся в первый же день в Крыму и втянувший меня в эту авантюру или я, старый дурак, доверившийся молодому хиппи? Но закончилось все тем, что мы сели в автобус, идущий с вокзальной площади Симферополя до Севастополя, заплатив по билетам до Бахчисарая. Там мы надеялись выйти из автобуса и начать наш горный маршрут. Через некоторое время нашей поездки я с беспокойством стал уточнять у Жени правильно ли мы едем и не пора ли нам выходить. Женя с видом знатока сообщил, что мы едем по новой Бахчисарайской дороге. В общем мы благополучно проехали мимо Бахчисарая по трассе даже не заметив его. Вид близко подступающих к дороге высоких гор меня насторожил. Но Женя был неумолим: “Мы подъезжаем к Бахчисараю”. Вид неожиданно открывшейся бухты с военными кораблями остудил концессионеров. Из курса географии я твердо помнил, что в Бахчисарае нет моря.
Выходя в Севастополе из автобуса, мы попеняли водителю, что он нас не высадил по дороге. На что водитель ответил нам, что он не обязан каждого барана водить за веревочку по Крыму. “Бараны” купили обратные билеты на маршрутку до Бахчисарая и зашли в привокзальное кафе “пощипать” какой-нибудь еды. Через час подали маршрутку. Такой удачи не ожидали даже “бараны”. Водитель маршрутки оказался из одной со старшим “бараном” части. Он тоже служил на “Балапане” на ядерном полигоне в Казахстане. Это было редкой удачей. По дороге водитель договорился по телефону со своим другом едущем в Большой каньон, чтобы он обождал нас возле какого-то общего перекрестка, где маршруты автобусов должны были пересекаться. Но другой водитель сообщил, что уже проскочил этот перекресток и находится далеко в поле от него. Наш водитель попросил другого обождать в поле. После железнодорожного переезда на развилке наша маршрутка неожиданно повернула в противоположную от Бахчисарая сторону, и ее пассажиры начали волноваться, что все они едут в другую сторону, а ее водитель невменяемый. Водитель быстро объяснил, что мы 10 минут проедем в другую сторону, а потом вернемся. Маршрутка успокоилась. Вскоре мы увидели дружественную нам маршрутку, стоящую на обочине в поле. Выходя с Женей из нашей маршрутки, мы ненароком разбудили спящего в ней в пьяной задумчивости пассажира. Он, боясь проехать Бахчисарай, как и мы, кинулся выходить из маршрутки. Вся маршрутка помогала затянуть “розбышаку” назад в машину. Наконец это удалось. Водитель развернул машину, дал нам сигнал и уехал в обратную сторону. А мы пересели в машину, едущую в село Соколиное, которое находилось на выезде из Большого каньона.
Перекусив в придорожном кафе, мы с Женей по дороге двинулись в сторону указанного ландшафтного заповедника – природного парка. Вечерело и на встречу нам попался лесник движущейся на мопеде. Он сильно обрадовался, увидев нас, и предложил нас обилетить для посещения Каньона. Мы не растерялись и ответили, что идем, не сворачивая с дороги, есть шашлыки в придорожном кафе в глубине Каньона и дальнейшей ночевки там же.
Лесник еще два раза возвращался к нам на мопеде и все никак не мог понять причину нашего отказа обелечиваться. Вход в заповедник лежал через деревянный мост над горной рекой, на котором днем неусыпно дежурили лесники, боясь пропустить бесхозно идущие к мосту их “будущие деньги”.
По причине вечерения, лесник с моста на мопеде уже “жужжал” домой, а все нормальные туристы-путешественники попадались нам на встречу, спускаясь с горного маршрута. Они с недоверием уточняли у нас наш маршрут и искренне желали не ходить на ночь в горы, чтобы не свернуть себе шею.
Мы наконец начали долгий затянувшийся горный подъем. Широкой туристической тропой. На лбу у нас были туристические горно-рыбацкие фонари и нас не сильно беспокоили наступающие сумерки. Оба спутника были по “безбашенности” достойны друг друга. Один был очень мужественен, другой – так же глуп. В общем это был великолепный тандем. Немного огорчало, то, что Женя сразу же нарушил неписанное горно-туристическое правило идти вместе. Он заявил, что не может подстраиваться под мое ковыляние по тропе, а будет уходить далеко вперед и не сворачивая с тропы, ждать меня на привале. Выбора не было и мне пришлось смириться. Женя ведь тоже не знал своей участи…
Я сильно уставал, плюс давала о себе некая болезненность в передвижении. Вскоре я уже так разогрелся, что слабо разбирал, где у меня что должно болеть и глядя себе под ноги, уперся в темноте в какую-то корову. Коровой оказался стоящий на тропе лось, что-то при этом жующий. У него были ветвистые рога. Я с опаской его обошел, был зол на Женю и счастлив, что так легко обошел неожиданную “эвтаназию”.
адреса: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=745999
Рубрика: Лирика любви
дата надходження 14.08.2017
автор: Дмитрий Дробин