[quote]Я не знаю, когда заканчивается детство. Наверное, пока ты хранишь в себе горстку воспоминаний, так или иначе связанных с беззаботным и радостным временем, оно не имеет конца. Детство остается в тебе навсегда, пока ты способен искренне улыбаться и не обращать внимания на крестики в календаре.[/quote]
Наступила загадочная темная ночь. Саша возилась с книгами у палатки, пока я пытался развести костер. Легкий ветер обдувал лицо лесной свежестью, и никак не давал мне понять, что лучше – сидеть на корточках и наблюдать за Сашей или вдыхать аромат лесной хвои, чувствуя уединение с природой.
Пух появился из-за холма, весь в лесной припыленной робе с охапкой сухих веток.
- Странно в лесу. Такой простор, а веток на приличный огонек не отыскать.
- Темно. Ты мог не заметить.
-Всегда так, когда что-нибудь ищешь. Этого полным-полно, когда оно совсем тебе не нужно.
- Нам хватит. Ночь будет долгая.
-Главное, что она не вечна. Солнце появляется тогда, когда ты действительно его ждешь.
Саша открыла рюкзак и достала несколько яблок.
- Держите. Успела нарвать перед побегом.
- Как вы думаете, из чего сделаны звезды? – плюхнувшись около костра, любопытствовал Пух.
- Ну, если ты пропустил урок по физике, можешь сам придумать.
- Как же? Звезда – скопление раскаленного газа.
- Да, но это совсем не интересно. То есть, интересно, но предложение Саши мне больше нравится.
- Мои звезды – это кусочки бриллиантов, рассыпанные на ладошке, - поделилась Саша.
- Для меня – фонарики, освещающие бесконечную улицу. А для тебя, Пух?
- Пускай это будут сердца покинувших Землю людей.
- А если звезда падает?
- Кто-то подарил свое сердце Вселенной.
Мысль о том, что мир не бессмертен, часто настигала меня глубокой ночью. Возможность жить в определенном отрезке времени кажется мелочью, если открыть учебник по истории. Там смерть живет буквально на каждой странице, тем самым доказывая, что бессмертия не существует. Но мир был до меня, и будет после меня, и предположение о том, что мой отрезок времени имеет шанс на бессмертие, запечатлевшись на странице учебника по истории, выглядит слишком наивно. Люди обременяют себя неправильными вопросами, и как следствие, ошибочными предположениями и выводами. История создана из ошибок, и желание поступать правильно и делать верный выбор присуще каждому человеку. Проверить истину на прочность или же правильность выбора способно лишь время, которое, по сути, бессмертно, ошибочно и исторически трагично.
Мы сидели вокруг медленно разгорающегося костра и дружно молчали. Вдалеке снова слышались выстрелы, но никто не хотел обращать на них внимание.
Саша укуталась в плед, я взял рюкзак с палаткой и вещами, Пух закинул на плечо торбу, которая была вдвое больше, чем он. Хрустящие шишки под ногами не давали мне покоя, потому что создавали ощущение присутствия кого-то постороннего. Но мы не боялись никого, потому что наше «мы» обладало великой силой, способной победить любой страх.
- Как вы думаете, долго нам еще идти? – переступая через пеньки, спросила Саша.
- Лично мне все равно. Этот рюкзак меня защищает от любых невзгод. Хорошо, что мы убежали.
- В лесу намного лучше, чем в городе. Иногда деревья оказываются дружелюбнее людей.
- Во всяком случае, деревья не затевают войн.
- И не оскорбляют друг друга.
Любая взаимосвязь предусматривает пути отхода. Точнее, каждый человек не исключает возможность разрушения своей личности вследствие бесчеловечных поступков. Так уж формируется система, либо таким образом она самоуничтожается, что человек оказывается чужд для самого себя. И если он не вправе унижать своего ближнего, то совершенно незнакомого человека он легко может обидеть. В чем отличие знакомого человека от незнакомца? Никому не позволено унижать и оскорблять людей, несмотря на причины или побуждения, что провоцируют на глупость. Наверное, взаимосвязь человеческих отношений и построена на фундаменте доброты, что упорно прикрывается кирпичиками аморальности и невежества.
- Помните подсолнухи в деревне? – внезапно спросил Пух.
- Конечно, помним. Только у Саши получилось его вырастить.
- И все же, это огромное поле желтых солдатиков, улыбающихся, пока ты топаешь на речку. Эх, на речку бы, да в деревню.
- Ностальгия. И кстати, у моего подсолнуха семечки были невкусные.
- Не говоря о том, что наши поклевали воробьи.
- Они оказались шустрее вас!
Я смутно помню деревенские пейзажи. В памяти остались обрывки чего-то важного, что нельзя объяснить и толком осознать. Это всего лишь промежуток между тем, что ты не помнишь и тем, что почти забыл. Хорошее время оставляет след в памяти. Судьбоносные моменты часто замещаются впечатлительными и чувственными. Я чересчур ностальгировал в детстве, хотя и повода не было. И если любой радостный осколок в твоей детской ледяной картинке воспоминаний потихоньку тает, то все пустые места заменяются светлыми пятнами, которые невозможно выразить словами.
Среди загустевшего лесного пейзажа мы рассмотрели движение. Нам показался человек. Он медленно приближался, но не вызывал опасения. Это было похоже на образ мужчины, аккуратно бродившего по лесу, боясь нарушить полуночную тишину. Он был в потертых штанах и куртке нараспашку, будто у потрепанного профессией рыбака. На ухоженном лице у него была грусть.
- Доброй ночи, – обратилась Саша. – Мы убежали из города и возвращаемся домой.
Человек молчал и нервно смотрел по сторонам. Потом он задумчиво оглянулся и с улыбкой на печальном лице показал нам рукой нужный путь.
- Да, мы знаем дорогу. Спасибо Вам.
Загадочный незнакомец жестом руки позвал нас за собой, превратившись в лесного штурмана. Он продолжал молчать. Скорее всего, он был местным охотником, рыбаком или егерем. Он уверенно шел по тропинкам, будто всю ночь он искал нас для того, чтобы сопроводить по дороге домой.
Мы снова услышали выстрелы.
- Война. Все стреляют.
- И все очень злые.
- Иногда такое происходит. Страшно, когда люди об этом узнают.
- Страшно однажды проснуться злым человеком.
Мы продолжали свой путь сквозь тернистые заросли леса. Охотник внес в нашу компанию монотонное молчание, которое все боялись нарушить. Возможно, мы не хотели разговаривать, потому что это не имело смысла. Иногда слова не могут передать полноты чувств. Слов всегда мало, когда искренность переполняет душу не находя выхода и, в конце концов, глушит себя молчанием.
Саша была общительной и умела найти ключик к сердцу любого человека. Не знаю, в чем был ее секрет, или просто девушки умеют вносить оживление и бодрость в любую ситуацию, но она этим часто пользовалась. Когда с вами разговаривает прекрасная девушка, трудно найти слова, но еще труднее, совсем не отвечать ей.
- Ты веришь в волшебство?
- В моем возрасте это непозволительная роскошь, - шуточно ответил я.
- Хорошие поступки можно совершать в любом возрасте.
- И нужно. Но причем здесь волшебство?
- Когда человек, увидев тебя, искренне улыбается, разве это не волшебство?
- Допустим.
- Когда ты чувствуешь себя счастливым только оттого, что другой человек счастлив, разве это не волшебство?
- Оно самое.
- Когда у человека хватает силы духа для того, чтобы в свой самый плохой день продолжать творить добро, разве это не волшебство?
- Ты хороший друг, я всегда это знал.
- Не забывай о том, что она любит читать Льва Толстого, - подметил Пух.
- Поэтому волшебство в наших поступках. Оно не летает в воздухе и не хранится на страницах детских книг, - подытожила Саша.
- Очень странно слышать такое от ребенка, – Пух засмеялся.
- Я не считаю себя взрослой, как многие сверстники.
- Детство быстро уходит.
- Счастливый человек всю жизнь хранит в своем сердце ребенка.
Потом Саша вспоминала мою историю, которая случилась, когда я выступал в школьном оркестре. Тогда я так увлекся игрой на контрабасе, что продолжал играть несколько секунд после завершения выступления. Она всегда слегка любила приукрасить события, но в целом нить повествования была верна, и я не стал перебивать ее, хоть и сильно краснел во время рассказа. Стыдился ли я самого себя? Наверное, мне слишком было приятно то, что она рассказывала обо мне. И если бы не звездная ночь, которая сохранила мой секрет, то мои щеки могли бы сгореть дотла, если бы Саша взглянула на меня.
Я заметил утомленного рядом Пуха, и предложил ему помощь на счет рюкзака. И мимолетом вспомнил его историю, когда он ходил в музыкальную школу и учился играть на фортепиано.
- Пух, а помнишь, как ты разволновался на концерте?
- Ну, это совсем скучная история.
- Почему же?
- Сыграл он тогда здорово, - поддержала Саша, - Если не ошибаюсь, это был Бах.
- Да, соль мажор, менуэт.
- Ты тогда был так взволнован, что отправил поклон не в том месте концерта.
- А потом вспомнил, что еще нужно играть! – засмеялся Пух.
- Станиславовна была очень рада. Тебе под силу поднять настроение даже такой злюке, как она.
- Воистину волшебник!
- Для меня оркестр был чем-то воодушевляющим, но только, когда мы были вместе. Сам по себе я не очень-то хороший музыкант.
- Хороший, он стесняется.
- Я бы не отказался сейчас сыграть на своем затертом нотами пианино, - сказал Пух.
Мне казалось, что охотник был скромным человеком. Он таинственно скрывал свое молчание, аккуратно совершал каждый шаг, будто мы его покинем, не будем с ним продолжать путь, если он посмеет что-нибудь сказать или сухие ветки захрустят у него под ногами. У меня не было сомнений насчет него. Глубоко в душе спрятанная грусть располагала к себе, и мне очень хотелось узнать о нем хоть что-нибудь. Но я не мог винить его в молчаливости, потому что человек имеет право хранить свои тайны. Его молчание имело свои собственные причины, и нам необязательно было знать о них.
Не требовалось знать и о его происхождении, месте рождения или любых других событиях в его жизни. Этот человек был с нами, пусть не целиком, не всем своим вниманием и интересом, но он был рядом. И нам не нужно было слышать в свой адрес лестные слова либо мотивационные проповеди, чтобы поверить в потребность его существования в этот ночной миг.
Вскоре мы встретили еще одного обитателя леса. По крайней мере, так мне показалось изначально.
- Как вы здесь оказались? – обратилась Саша.
Человек появился из берлоги. Легкий иней покрывал его куртку на плечах.
- Доброй ночи. Я здесь живу. Вернее, прячусь.
- От кого же вы прячетесь?
- От плохих людей. Таких сейчас очень много.
- Плохие люди всегда есть. Но это не повод прятаться здесь.
- Изначально любой человек хороший. Но недостаток любви, доброты и понимания лишает человечности каждую душу. Меня зовут Ци. А вы откуда?
- Мы убежали от войны. Теперь ищем путь домой.
- Вот и я убежал. Вернее, вынужден был убежать. Люди разбились на две стороны, и хотели, чтобы я выбирал. Но я не хочу выбирать, мы же все люди, люди! Почему никто этого не понимает.
- Потому что каждый думает только о себе.
- Все из-за мысли. Любая мысль порождает действие. Нужно изменить свое отношение к окружающему миру, и открыть свои объятия навстречу солнцу, - сказала Саша.
- А ты хорошая девочка, – обрадовался философ единомышленнику.
Я его так называл и впоследствии, потому что все мысли, которыми он с нами делился, мне казались необыкновенными, по-настоящему человечными. Он говорил нам о том, что нет ничего хуже войны, и нет ничего бессмысленнее, чем война. Когда, кажется, что война необходима, когда люди забывают о других людях, когда брат идет на брата – в эти моменты мир предстает чрезвычайно жестоким и невообразимым. В глазах отдельного человека картина окружающего мира рассыпается на осколки, которые вонзаются прямо в душу.
- Там, куда мы направляемся, нет места плохим людям! – твердо заявил Пух. – Поэтому вы можете отправиться с нами, если захотите.
- Я бы очень хотел. Но, раз там нет места плохим людям, стало быть, есть место только хорошим?
- Каждый человек определяет сам себя. И поступками, и мыслями.
- Если вы сочтете меня хорошим, буду вам благодарен и постараюсь оправдать ваше доверие, – медленно проговорил философ Ци.
- Тогда вперед, навстречу рассвету. Там, где нет места невзгодам, всегда есть приют для мечтателей.
Философ Ци был с длинной бородой и маленького роста, казалось, в пожилом возрасте, но молодость его сердца находила отражение на лице. Он производил впечатление бережливого и богобоязненного человека, обращал внимание на мелочи, часто улыбался, когда кто-то рассказывал очередную историю.
- Помните наш поход на рыбалку? – обратилась Саша. – Что успешно закончился корзинкой грибов и грязными штанами?
-Это было незабываемо, - ответил я. – Жаль, что штаны пришлось выбросить.
- Тем не менее, рыбы мы тогда не наловили, - вспомнил Пух. – Кладка, на которой нам везло все летние дни, подвела впервые.
- Просто мы выловили всю рыбу.
- Больше всего мне нравится вспоминать, как мы толкали соседский автомобиль. Огромные лужи грязи, кирпичи, дождь, грибы и мы, и все вперемешку. Ой!
- Соседи остались довольны.
- Когда увидели наши грязные августовские наряды.
- Я тогда маме сказала, что приняла дождевые ванны. Она очень смеялась.
- Давно вы дружите? – поинтересовался философ Ци.
- Мы дружим с самого детства. Мы – больше, чем мы. Мы одно целое.
- Дружба – замечательное чувство. Это и обязанность, и ответственность, и любовь.
- Вы первый философ, которого я встретил, да еще и в берлоге, – подшутил Пух.
- Словно Диоген в бочке. Иногда нелепо искать оправдания, но, знаете, мне кажется, что я утратил веру в человечество. Вы не подумайте, я с уважением отношусь к каждому человеку, пока он вовсе мне не станет противен. Я старался возлюбить общество, но это оказалось очень тяжким испытанием.
- На всех людей любви не хватит, но отдельного человека искренне любить всегда можно, - заявила Саша.
- В том и беда, что за все прожитые годы я так и не научился любить.
- Может быть, вы не встретили своего человека? Именно своего, который окажется для вас родным и единственным?
- Возможно, это правда.
- Или вы попросту были не готовы?
- Наверное, я боялся ответственности. И сейчас боюсь. Тяжело огорчать родного человека, когда совсем этого не хочешь, но ничего не можешь исправить.
- Всегда можно что-нибудь исправить. Нужно всего лишь ваше желание.
Передвигаясь сквозь сияющую под луной темноту, мы оказались на лесной поляне. Легкий ветер обдувал бледную траву, среди которой затаился прекрасный изумрудный цветок.
- Вот видите, какой чудесный цветочек! - обрадовалась Саша. – Вам необходимо отыскать собственное чудо, которое согреет ваше сердце.
- И на этой лужайке он кажется таким одиноким.
- Одиночество – тоже, что и любовь. Оно существует везде и во всем.
- Даже в глубинах самых холодных вод?
- Там его еще больше. Знаете историю о ките, который всю жизнь странствовал в одиночестве? У него никогда не было пары. Все потому что его голос находился на совершенно другой частоте, и никто из китов его попросту не слышал.
- А вы говорите, одиночество.
- Лучший способ пропеть оды одиночеству – разделить его с понимающим тебя человеком.
- Стало быть, одиночество не зависит от количества вспоминающих тебя людей. Оно зависит от тех, кто тебя никогда не забывал, – сделал вывод философ Ци.
-Кроме любви, мы способны на немногое. Но без нее – мы совершенно беспомощны, – уверенно заявила Саша.
В этом полумраке, лишенном, казалось бы, тепла и доброты, я все же чувствовал невероятный прилив сил и вдохновения. Когда Саша что-нибудь говорила, когда я находил в себе смелость, чтобы взглянуть на нее, когда мы просто молча двигались вперед – время останавливалось где-то за лесными полями, и луна освещала неизведанные доселе тропы. В эти минуты я по-настоящему ценил окружающих меня людей, потому что их присутствие подтверждало наличие жизни - настоящей, единственной, неоспоримой.
Каждый человек, которого я встречал на своем пути, являлся настоящим подарком, который нужно раскрыть и радоваться любому предмету в коробке, даже пустоте. Только бы хватило силы духа преодолеть самого себя, никому не навредить, не отвечать на грубость и невежество, уходить с неприятных встреч или вовсе не появляться в ненужных местах. Любой человек изначально хороший, пока не перестанет быть ребенком. Это взрослые, скучно и бессмысленно проживающие свою жизнь, любят твердить о серьезности и упорстве. А самим ничего не интересно кроме денег, ужасной работы, новой одежды и посиделок с неизвестными людьми, которых ошибочно называют друзьями.
Мы снова услышали выстрелы, а через мгновение из лесной тьмы донеслись огульные крики.
- Быстро, прячьтесь за холмом, - приказал Ци.
Из-за холма мы сумели разглядеть отряд солдат, быстро передвигающихся в направлении города.
- Все никак не успокоятся, - сказал Философ Ци.- И не поймешь, кто прав, а кто виноват, когда у каждого «своя» правда.
- Поскорей бы все закончилось, - прошептала Саша.
- Эх, дитя, война никогда быстро не заканчивается. Пока не упадет последний солдат, пока не уступит одна из сторон, пока война не изнурит каждую страну – ничего не закончится. Все бессмысленное имеет длительную продолжительность.
Солдаты скрылись, и мы могли двигаться вперед. Через несколько секунд появился еще один боец, который отстал от отряда. Он медленно шел, еле волоча ноги, бормоча себе что-то под нос.
- Солнце мое, взгляни на меня, – солдат поднял взгляд в полуночное небо. - Моя ладонь превратилась в кулак.
Он прошел в паре шагов от нас, совсем не обращая внимания. Будто он робот и направлялся по заданному маршруту. Мы только посмотрели ему вслед, а охотник внезапно для меня пустил слезу, которую быстро стер ладонью.
- Несчастный, - произнес Пух. – И некого винить, и некому пропеть молитвы.
- А ведь дома родные ждут, - сказал Ци.
- На его месте мог оказаться любой, - заметил Пух. – Но почему именно он? Почему всегда так получается, что у одних все хорошо, а у других все плохо?
- Его жизнь – это жертва, - шептал я. – Он прикрывает своим телом наши души от глупости, бессмыслия и смерти. Он не дает себе отчет о своих поступках, но его жизнь, не зависимо от того, как она прожита, ценна так же, как и жизнь каждого из нас.
- И его жертва может показаться глупостью.
- Иногда нужно принимать данность.
- Я думаю, что все зависит от отношения. То, с каким ты чувством воспринимаешь окружающий тебя мир, невольно формирует твое сознание, которое в будущем станет первоосновой жизни. Человеческая реакция – признак беспокойства, который отличает нас от остальных существ.
Пух положил рюкзак на землю и взглянул на меня.
- Не смей этого делать!
- Я скоро вернусь, друзья. Просто не могу оставаться равнодушным.
- Как же дом, родители, как же твое пианино?
- Я скоро вернусь.
Пух покинул нас в самый неподходящий момент, хотя нужного момента попросту не существует для таких случаев. Он не мог смириться с тем, что на войне погибают люди, пока он отчаянно бежит. Я не стал его отговаривать, потому что ночная тишина быстро скрывала его следы, пока я пребывал в отчаянии и недоразумении, пытаясь объяснить самому себе только что произошедшее.
- И я вернусь домой. Со щитом, а может быть, на щите.
Перед глазами мелькало все наше детство, от старых футбольных мячей до школьных воспоминаний. Он всегда оставался рядом со мной, несмотря на любые обстоятельства. Но сейчас он ушел, и я хотел броситься за ним вслед. Меня терзали две стороны, одна из которых хотела позаботиться о Саше. Я не мог оставить ее одну среди лесных просторов, но и не мог отпустить друга.
- Я пойду за ним, – сказал я, пока мы рассматривали исчезающий вдалеке силуэт Пуха.
- Но как же наше путешествие к добрым людям? – спросил Ци.
-Добрые люди есть везде.
Меня пробирал озноб, а звезды потихоньку прятались за наступающим рассветом. Как определить, что верно, а что нет? Как понять, правильно ли ты поступаешь или делаешь только хуже? И что может быть страшнее, чем собственное бессилие? Что можем «мы», когда ничего не можем?
Охотник потихоньку отдалялся от нас. Внезапно под его ногами загорелись сухие листья, кусты и ветки. Он обернулся, и произнес что-то шепотом, чего я не смог разобрать.
- Куда же вы? – встрепенулась Саша. – И куда ты? – схватила она меня за рубашку.
Охотник достал из кармана книгу и бросил ее в огонь. Я не знаю ни автора, ни названия, но в тот момент я подумал, что это может быть учебник по истории. Почему учебник? И кому вообще разрешено сжигать книги? Он ушел, так и не проронив ни единого слова, которое мы хотели от него услышать. И одно осталось навсегда необъяснимым: кто больше нуждается друг в друге – мы в охотнике, или охотник в нас? Странно, когда ты становишься никому не нужным в забытом пространстве. Странно, когда ты становишься ветошью истории, не находящей чернил на печатном станке.
- Мы уже близко. Не переживайте, все будет хорошо, – пытался завести разговор Ци.
- Остается ждать и надеяться.
- Я вижу речку, за которой раньше был мой дом. Наверное, спустя столько лет нужно навестить родных, – размышлял Ци.
- Сейчас вы нужны своим родным и близким, как никогда. Не задумывайтесь, идите навстречу своему дому и вы поймете, что такое любовь, - сказала Саша.
- Спасибо вам. Вы уже взрослые, хотя душой чувствую, что дети. Пускай ваш внутренний ребенок никогда не покидает вас.
Ци смотрел вслед уходящему охотнику.
- Чем я лучше него? Чем я могу помочь людям? Почему он ушел? Кажется, он всегда покидает людей в тот момент, когда он им действительно нужен. Не знаю, как человек заставляет себя верить.
- Вера – последний рубеж на пути к исцелению, - сказала Саша.
- Не знаю, ничего я не знаю на этом свете! И в кого может уверовать человек, когда все от него отвернулись?
Ци отправился домой. Это было единственное место, где он смог бы заново отыскать самого себя. Не важно, сколько тебе лет, важно то, кем ты являешься на самом деле и о чем никогда не забываешь.
Мы продолжили путь, наблюдая солнечные оттенки в туманном небе. Приближался долгожданный рассвет. Лес просыпался бодрым и свежим. Я чувствовал заметную усталость.
- Что нас ждет? – спросил я у Саши. – Извечный вопрос.
- Наверное, то, чего мы заслуживаем.
- Не хочу видеть мир окровавленным и смертным. Ведь каждый человек мечтает о чем-либо? Пускай наш мир будет мечтательным и простым.
- Простым?
- Иначе люди не затевали бы войн. Нам присуще качество усугублять действительность, но кому от этого легче?
А потом я снова вспоминал детство, которое потихоньку скрывалось за горизонтом. Куда я иду, и что ведет меня? Это похоже на поиски наощупь в темноте, которая щекочет не только глаза, но и сердце. Я остался один, разделяя печаль и одиночество с приближающимся рассветом. Снова прозвучали выстрелы.
Перед тем, как мы расстались, Саша увидела на холме раненого ягненка. Он жалобно блеял и нуждался в помощи.
- Забери его. Отнеси домой. Здесь близко.
- А ты?
- Я должен вернуться за Пухом.
Я покинул ее, своего друга, свою любовь и всю свою жизнь, которая заключалась в этом человеке. Я оставил ее вместе с раненым ягненком, которого она несла на руках до самого дома. И если нам суждено встретиться – мы встретимся, и начнем все сначала, как в детстве, рассказывая друг другу истории и невольно становясь главными героями рассказов. Мы будем петь друг другу оды, взрослеть среди детских мечтаний, любить и благодарить жизнь за ее наличие.
Но сейчас вся жизнь превращается во фрагменты, что теряют цвета, оттенки и даже чувства. Остается память, что хранит несколько слов, человеческие миражи и свет, отбивающий воспоминания у тьмы. Радости жизни трудно описать, потому что они не вмещаются в словесные формы. Но рассуждать о несправедливости, вмещать боль, горе и даже смерть в предложения, не имеющие никакой ценности, кажется делом простым до нелепости.
Пух стоял на песочной дороге, наблюдая за падавшими замертво солдатами. Они больше не могли идти, и, обессиленные и брошенные, падали, словно смерть наступала им на пятки и, наконец, добралась до сердец. На горизонте мне казались образы судей, которые машут руками и требуют от солдат продолжить путь.
- Внушала нам стволов ревущих сталь, что нам уже не числиться в потерях. И, кроясь дымкой, он уходит вдаль, заполненный товарищами берег, - шептал под нос стихи Пух.
Справа от отряда, за деревьями, прятался священник, что-то сжимая в своих ладошках.
- Выходи! Не прячься за нашими жизнями! – прокричал Пух.
- Я не хотел, не хотел этого! – священник упал на колени, из ладошек посыпались монеты.
Судьи продолжали махать руками, но никто из уцелевших солдат уже не хотел идти навстречу рассвету. Солдаты взяли под руки священника, и медленно ушли в тень деревьев, пуская скупые мужские слезы и с печалью в глазах оборачиваясь назад. Силуэты судей потихоньку исчезали, а солнце поднималось все выше и выше.
Пух положил мне голову на плечо. Мы стояли одни на опушке леса, чувствуя изнеможённость и разрываясь от бессмыслицы.
- Что ты видишь? – спросил Пух.
- Пустоту.
- А если закрыть глаза и вспомнить что-нибудь хорошее?
- Я закрываю глаза и вижу зеленые поля, деревню, дом, наших родителей.
- Что еще?
- Воздух овевает солнечные образы, которые мириадами плывут сквозь картину вдохновения.
- Никто не заслуживает плохой жизни.
- Никто не должен знать о том, что такое плохая жизнь.
Иногда подобный опыт может оказаться сродни драгоценности, которая выпала вашей судьбе. Пережив невероятные события, которые потрясают количеством впитанной в себя злости, понимаешь, что подобного нельзя возжелать. Человеческая воля способна перебороть любое происшествие, но стремится к одному – любить и быть любимой, чего и заслуживает.
- Мы вернулись домой? Туда, где наша семья? – спросил Пух.
- Конечно, вернулись, к родным и близким, к самым прекрасным людям, которые навсегда поселились в наших сердцах.
- Как это было?
- Рассвет встретил нас около моего дома, который находился на опушке леса. За ним – тихая и размеренная жизнь ожидающего счастья города. Переполненные радости мы бежали скорее к дому.
- Где же твоя любовь?
- Я обнял ее, она смеялась как в детстве, которое потихоньку нас покидало. Она запрыгнула ко мне на плечи, и я бежал, восторженный и окрыленный, не понятно почему, не скрывая своих чувств. Мы все еще были детьми. Мы умели радоваться и веселиться, потому что внутренний ребенок требовал только хороших эмоций.
- А что в доме?
- В доме нас встретили родные души. Под звуки «Токкаты ре минор» я пробежался по коридору, надеясь встретить еще одно знакомое лицо. Ты сидел за фортепиано, покачиваясь и улыбаясь, будто замышлял что-то веселое.
- Это я умею. – Пух улыбнулся сквозь слезы.
- Ты был все такой же загадочный и молчаливый, будто не было путешествия в лесу, не было охотника и брошенных на произвол судьбы молодых ребят. И, самое главное, не было войны, которая казалась нам призрачным блюстителем детства, эхом раздающимся где-то вдалеке.
- Я люблю тебя, друг.
Я обнял его, пока рассвет пробирался тенью сквозь чащу леса. Солнце светило как никогда, и нам оставалось открыть свои объятия ему навстречу, и забыть мимолетные облики небытия, которые иллюзиями снисходили в наше детство, словно Бог опускался на землю.
адреса: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=656897
Рубрика: Лирика любви
дата надходження 03.04.2016
автор: Antoshka