Медицинский сегмент моего разума 2

опять  про  больницу,  а  может  быть  на  самом  деле  про  людей  и  про  их  мнимые  качества.  писалось  вместе  со  стихами.  
*********************************

Нет  на  равнинах  странствий  мне  тропинки
Галактикам  так  в  лом  разбить  окно.
Я  сердце  грею,  чтоб  не  стало  льдинкой
Об  медицинское  с  ремиксами  кино.

Отдай  мне  осень  за  долги  до  Пасхи.
Я  чувствую,  что  в  этом  будет  смысл.
Потом  порежусь  фломиком  на  сказки
И  буду  баловать  собой  вонючих  крыс.

Нерадостные  притчи  из  зеленки
У  мамы  вызовут  второй  и  худший  криз.
И  снова  в  отношениях  воронка  -
Не  сделать  смелый  шаг  за  тьму  кулис.

.
Они  отличаются.  Разница  в  три  полуюношеских-полувзрослых  года.  И  двух  важных  событиях  из  трех,  которые  меня  сломали.  Не  хочу  о  них.  И  вовсе  не  хочу  о  себе.  Моя  боль  уходит  и  возвращается.  Уже  как  близкий  друг.  Или  скорее  родной  человек  по  крови.  Про  которого  можно  сказать,  что  уже  никуда  от  него  не  денешься.  
Или  мнимый  друг.  От  которого  только  вред.
.
Моя  любимая  третья  больница.  Уже  не  ад.  Не  тараканий  –  это  точно.
Как  замечательно,  что  отделения  в  здании  больницы  расположены  по  степени  тяжести  болезни.  Только  на  первом  этаже  детское  затесалось.  Второй  –  терапия,  потом  -  гастро,  потом  –  кардио.  Потом  областная  больница  и  опять:  лор,  нефро  и  в  финале  –  онкология!  Для  победителей.
Я,  конечно,  хрон  редкостный,  но  врачи  во  мне  тогда  еще  сомневались  и  решили  начать  с  терапии.
.
Трещины  с  потолка  тянутся  к  венам.  Цепляются  за  кончики  пальцев.  И  вены  медленно,  по  зову,  выходят  из-под  ногтей.  Вместо  них  в  руки  вживаются  проводочки  капельницы.  Добренький  Крюгер  крепил  своих  марионеточных  пациентов  в  бессознательном  состоянии  и  за  кости.  А  меня  в  сознательном  и  за  кровотоки.  
Иногда  отвязывают:  до  туалета,  до  анализов  и  обратно.  Или  в  сон.
.
Людей  много.  Палата  полная.  В  соседней,  мужской,  как  дикий  антураж,  от  алкоголизма  умирает  цыган  лет  пятидесяти.  Печень  отказала.  В  один  из  приступов  желчь,  кровь  и  нечистоты  вытекают  в  коридор.  Его  шумная  семья  начинает  голосить  еще  больше,  и,  прибежавший  на  зов  врач,  только  что  радостный,  а  теперь  торопливый,  поскальзывается  на  месиве.  Жена,  мать,  сестры,  понимая,  уже  оплакивают,  седой  отец  неподвижно  ждет,  а  красавец-брат  уходит  готовить  и  готовиться.
Как  хорошо,  что  я  держусь  за  вены.  Привяжите  меня  обратно.  Хотя  в  побелке  нет  жизненной  силы.  И  от  лекарств  уже  давно  тошнит.  
.
А  у  нас  спокойно.  Пожилая  женщина.  Она  в  больнице,  так  как  они  ее  здесь  же  заразили  лет  пять  назад,  обещали  вылечить  и  не  вылечили.  Мстит.  Врачам,  сестричкам,  нянечкам  своим  присутствием.  Они  друг  друга  громко  ненавидят.  Она  их  круглосуточно  со  всеми,  кто  готов  слушать,  а  они  ее  при  обходе  и  сквозь  зубы.  Она  готова  или  умереть,  или  получить  новую  степень  инвалидности.  Третьего  не  дано.  Или  третьей  не  дано.  Степени.  Врачи  тоже  ироничны  и  жадины.  Жалко  им  для  нее  новой  степени.
При  врачах  она  полуживая,  без  них  пышет  ненавистью  как  жизнью.  Моя  посеревшая  мама  тише  и  безнадежней.
.
Женщина  лет  тридцати  пяти  изводит  свою  мать,  двух  дочек-подростков  и  себя.  Именно  в  такой  последовательности.  Косметические  процедуры  на  лице  прошли  нелепо.  Кожа  потеряла  упругость  и  течет  под  пальцами.  
После  третей  капельницы  это  увидела  и  я  тоже.  Из  всей  этой  семьи  самой  больной  выглядит  мама-посетительница,  на  голову  которой  свалилась  больная  дочь,  две  внучки  проблемного  возраста,  отсутствие  денег,  дорогие  медикаменты,  острое  внимание  начальства  к  ее  частым  отлучкам  с  работы  не  для  пенсионера  и  истеричная  женщина  тридцати  пяти  лет,  которая  обвиняла  ее  во  всем.  Невидимой,  но  уродливой  маске  на  лице,  увольнении  с  работы,  длительном  и  дорогом  лечении.  Мне  все  хотелось  заглянуть  в  ее  историю  болезни.  Неужто  лицемерия  все-таки  диагноз?!  И  маска  на  лице,  и  поведение.  Наглядные  симптомы  болезни.  Вполне  реальной.  А  больная  -  мнимая.
.
Напротив  палаты,  в  коридоре  на  диване  живет  совсем  старая  цыганка.  Без  дома,  без  семьи.  В  цветном  платке  и  пышных  юбках  между  больничных  простыней.  Поношенных  и  старых.  Таких  же  как  она.  Цепляется  ко  всем,  просит  накормить,  дать  денег.  На  ее  просьбы  отзываются  только  сестрички  и  нянечки.  Люди  с  родной  цыганской  кровью  понимают  ее  лопотание,  но  все  больше  сторонятся.  Она  не  встает  с  кровати  уже  давно.  Могла  бы  ухватить  зазевавшихся  мимошастающих  кривопальцевой  рукой,  но  ее  запах  отталкивает  сильнее,  чем  намерения.
.
Наша  палатная  безумная  лежит  на  койке  рядом  со  мной.  Мама  не  отходит  от  меня  особенно  во  время  единения  меня  с  капельницей.  Я  от  боли  и  лишней  медицинской  жидкости  в  организме  соображаю  плохо.  А  моя  соседка  еще  хуже  и  уже  навсегда,  поэтому  она  ненароком  может  вырвать  иглу  из  моей  вены.
Также  как  и  цыганка,  она  живет  в  больнице.  Не  возраст  разрушил  ее  мозги.  Но  везти  в  психушку  ее  некому.  Заботится  тоже  некому.  Ее  муж  умер  от  рака.  На  ее  руках.  А  она  сошла  с  ума.  То  ли  от  тяжелой  смерти  мужа.  То  ли  от  своего  одиночества.  Из  личных  вещей  у  нее  кофта,  расческа  и  ложка.  
В  первой  личной  вещи  она  оказалась  в  больнице.  Второй,  расческой,  она  приводит  себя  в  порядок  каждый  раз  как  проснется.  Встает,  становится  против  побеленной  стены  с  синими  панелями  и  расчесывается.  Третья,  ложка,  блестящая  и  небольничная  вовсе,  осталась  от  кого-то  из  больных.  Необходима  для  поедания  больничной  каши  с  непонятным  названием  и  странным  видом.  Блевотина  умирающего  цыгана  выглядела  симпатичней.  Цветнее.  А  больничные  платья  все-таки  существуют  –  это  перешитые  простыни  и  халаты.
Иногда  палатная  безумная  начинает  метаться  и  биться  в  окно.  Зовет  мужа  и  просит  забрать  ее  к  себе.  Так  как  стеклить  не  время,  да  и  нечем,  ей  дают  успокоительное.  
Лекарства  ей  положены.  В  отличие  от  цыганки  в  коридоре  она  является  удачной  статической  единицей  при  расчете  наполняемости  больничных  койко-мест.  Может  быть  спокойной  при  внимательном  обращении,  сдать  анализы  и  болеть  подходящими  болезнями.  Например,  воспалением  легких.  Как  удачно,  что  на  улице  осень,  а  кроме  кофты  у  нее  ничего.  И  воспаление  легких  -  коварная  и  вялотекущая  болезнь.
.
Резьба  по  венам.
Пальцы  мягче  воска.
Зачем  я  здесь.
И  мне  готовы  доски.
.
Перед  тобой  в  стекле
два  наших  отраженья:
физическая  боль,
рассудка  помутненье.
.
Открой  свое  окно.
Не  бейся  бесполезно.
Мы  улетим  втроем.
И  этот  мир  помпезный.
.  
И  потом  меня  перевели  этажами  выше.  От  мнимых  больных  и  реальных  болезней  к  реальным  больным  и  мнимым  болезням.

адреса: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=63552
Рубрика: Стихи, которые не вошли в рубрику
дата надходження 15.03.2008
автор: Гемоглобин