История Мола




"На  четыре  стены
Нет  больше  и  эха
Слова  Ваши  пусты,
Величие  -  от  смеха..."

Впервые  столкнувшись  с  глазами  лорда  Берингема,  эта  надпись  сохраняла  невозмутимость  и  чинность  традиции,  укрыв  этим,  как  покрывалом,  боль  и  задумчивость,  переплетенные  в  целую  историю  своего  автора  -  Мола.
Но  минута  прошла,  и  лорд  пошел  дальше,  вспоминая  ее  без  трепета,  с  насмешкой;  следовало  еще  переписать  в  архив  для  короля  ее  к  другим,  разным,  вызывающим  разноцветные  вспоминания,  зависть  кислотную  и  удушье  грусти  у  всего  двора,  а  сейчас  -  ничего,  кроме  раздражения.
"Еще  одна  дрянь  -  с  озлоблением,  казалось,  даже  на  убогий  факел,  несомненно  плохо  освещающий  путь  к  канцелярии,  пробормотал  лорд,  нехотя  макая  перо  в  чернила  -  А  еще  мне  говорили,  что  след  от  грязи  проходит..."
Мол  всегда  оставался  для  него  и  короля  именно  последним  определением;  оставив  за  тяжелыми  засовами  в  башню  прозвища  "Грозный  топор",  "Тень"  (его  топор  заброшен  в  недра  паутины  нерадивым  смотрителем,  а  тень  давно  не  пугала  некогда  роскошные  залы).
Он  стал  уже  чем-то  вроде  живого  проклятия  подземелья,  хотя  сотни  раз  стражники  и  послы  жалели,  что  не  умеют  так  преданно  смотреть  на  короля  и  старались  построить  их;  а  купцы  лениво  отворачивались  от  него,  не  брезговавшего  оттереть  плесень,  поднести  горячее  и  искать  в  ледяной  проруби  мелкое  кольцо.
Конечно,  может,  потому  Мол  иногда  радовался  возможности  только  появиться  и  этим  вынудить  замолчать  спесь  дворян  -  он  устал  от  капризов  господ,  так  равнодушно  обрекших  его  на  одиночество.  
Это  состояние  было  чем-то  сплетенным  с  ритмом  его  сердца,  заронившейся  вглубь  ноткой  вечерних  колоколов  и  деланным  хохотом  лязга  затачиваемого  топора;  и  лишь  временами  теплое,  маленькое  дуновение  ветра  мягко  открывало  из  него  память.
Серые  внимательные  глаза  этого  странного  и  понятного  на  первый  взгляд  человека  противоречиво  и  осторожно  вновь  точно  всматриваются  в  ее  суть:  проблесками,  как  пугающими  в  детстве  раскатами  молнии,  то  и  дело  всплывает  картина  убийства  старого  пса  пьяным  соседом,  навсегда  посеявшей  в  нем  потаенный  страх  перед  словом  "старый"  и  вспышки  гнева  при  этом.  
С  иной  стороны,  круг  лет,  привычных  сплетений  дел,  шпионажей,  интриг,  направляемых  к  нему  для  устранения  воспитали  в  нем  умиление  к  воспоминаниям,  о  которых  мало,  кто  знал,  о  которых  не  расскажет  никто  -  Мол  часто  вслушивался  в  хвастливые  нотки  сверчков,  вдыхал  ночной  ветер  и  ощущал  негу  (он  тоже  любил).
Когда-то  прогремела  пушка,  от  силы  взрыва  отбросило  того,  как-то  все  не  встречавшегося  ранее,  воина,  заряжавшего  ее,  с  чертами,  преследовавшими  точно  повсюду  цепкий  взор  короля  ("Это  и  есть  тот  шпион.  Выпытай  у  него  все,  Мол!")…  
…Мол  дернул  рычаг  еще  больше  -  оковы  натянулись,  девушка  сильнее  почувствовала,  как  ее  руки  неестественно  резко  тянут  вверх  -  так  ты  подтверждаешь,  что  приготовила  отраву  государю?  -  медным  голосом  гнул  свою  линию  инквизитор.  В  ответ  были  слышны  только  невнятные  вслипывания.  "Думаю,  надо  дать  мне  ее  попытать"  -  скривил  лицо  старый  палач.  Но  чтоб  она  созналась  -  рявкнул  его  начальник,  прижав  сухую  руку  к  кошельку  с  подкинутыми  за  процесс  деньгами
"  Скажи,  что  тебе  стоит"  -  тихо  он  повернул  рукоять  на  ослабление  -  цепи  разжали  тиски.  "  Он  хочет  подтвердить,  что  короля  отравили,  чтобы  выдвинуть  своего  сынка  на  трон"  -  выдохнула  жертва.  "Ты  вправду  ведьма  что  ли?!"  -  вспылил  Мол  и  круче  прежнего  повернул  назад  механизм  -  пытуемая  заорала,  из  редко  задыхаясь"  "Еще  немного  и  я  ее  убью!"  -  с  жалостью  подумал  старик,  вдруг...  Смерть  окрасилась  им  каким-то  другим  оттенком,  где  нет  топора  и  старого,  преданно  любившего  пса,  попавшего  под  его  пьяную  резнь  где  этого  не  было  -  были  мягкие  изгибы  тишины,  вечного  сна...  "Конечно  у  меня  бред!"  -  безуспешно  теребило,  как  вытаскивая  из  спросонья  что-то,  гнувшее  тяжелые  его  брови,  лысую  голову  погружая  в  раздумья  -  еще  или  хватит?
"Ай,  хватит!  Я  не  солгу  ради  новых  мук  страны...  -  ослабел  ее  голос,  казалось,  утопавший  в  холодном  поте  и  грязи  с  тонким  ручьем  крови  от  подтёков...  Ручеек  побежал  вниз  по  руках,  под  углом  узором  свернул  на  шею  и  ниже,  как  убегающая  жизнь...  Мол  видел  это  и  что-то  его  дернуло  -  "Не  плачь,  девочка!"  -  с  силой  налег  на  рычаг  -  после  долгого  крика  она  умолкла,  более  не  вздохнув.
После  того,  как  он  он  поднес  зеркало  к  ее  губам  и  оно  оставалось  холодным  -  вдруг  выронил  его,  как  нож  аффекта  вонзился  ему  в  грудь  -  "Ты  убил  ее!"  -  впервые  Молу  страшно  стало  от  этой  мысли,  как  бы  не  понимая,  что  ничего  не  исправить,  он  стал  поспешно  высвобождать  ее  из  оков  похудевшее  и  немного  побитое  маленькое  тельце  отяжелевшим  перышком  упало  вниз
Вместе  с  телом  уродливо,  как  остатки  тряпья  свесилась  и  порвавшаяся  одежда,  едва  закрывавшая  ей  грудь  и  бедра,  как  у  живой  все  еще  стекала  кровь  и  пот  с  крохотными  комками  грязи...  "умерла  ли  ты?"  -  палач  не  удивился,  что  у  него  выключился  рассудок  и  он  стал  жадно  прикладываться  дрожащими  и  горячими  губами  и  ее  потрескавшимся  губам,  шее,  продавленным  посередине  машинами  пытки  плечам
Мол,  ты  должен  был  получить  ответ,  а  что...  А  что  ты  творишь?"  -  огрызался  на  себя  он,  хотя  только  сильнее  напрягал  спазмировавшиеся  от  шока  мускулы,  чтобы  отнести  ее  на  руках  в  свою  каморку,  гладил  по  спутавшимся  волосам  и  без  остановки  говорил  сдавленно:  "Ты  не  сердись  на  меня,  дурака  старого...  "Старого"  Мол  ты  оглох?!  -  где  твой  рефлекс  -  заряжь  себя,  ты  ж  всех  резал,  с  тех  пор,  как  пьяные  зарубили  твоего  пса!..  И  оставишь  эту  малышку?..  Да,  сколько  раз  я  находил  что-то  странно  притягивающее  в  твоих  бледнеющих  чертах  -  теперь  они  совсем  как  мрамор...  Но  все  тонкие,  как  живые!  -  в  отчаянном  восторге  со  слезами  он  целовал  ей  щеки..  -  Так  ты  и  не  призналась...  -  прошептал  он  совсем  тихо,  а  потом  воскликнул  громче,  зная  что  стража  подслушивает  и  донесет  инквизитору  -  инстинкты  вынуждали  его  находить  прекрасным  этот  миг,  не  хотелось  покидать  его.  -  Отвечай,  отвечай,  ведьма!..  -  он  глухо  упал  с  ней  на  пал,  яростно  обнимая  и  отдирая  руками  закоржевелые  рубцы  смешавшиеся  с  прилипшими  остатками  одежды,  осколки  стекла  и  орудия,  ворс  веревок,  -  Ведьма...  -  простонал  он  и  крепко  поцеловал  ее  в  середину  шеи"
Время  тогда,  как  он  помнил,  потерялось  для  него,  но  потом,  когда  он  заставил  себя  очнуться  -  послушались  шуршания.  "Ты?!"  -  скрежетнул  зубами  Мол  в  мыслях  про  инквизитора,  и  тотчас  отряхнулся  -  Бред,  нет,  тут  никого,  я  запер  двери...  Кто  же  это  пришел  тебя  забрать?  -  он  заботливо  приподнял  запрокинутую  и  теперь  не  державшуюся  ее  голову,  чтобы  заглянуть  в  глаза  и  увидеть  там  ответ  -  глаза  были  с  крлвянистыми  краями  (муравьи  отползали  и  приползали,  отщипывая  кусочки  плоти.  Старик  чуть  не  закричал  -  середина  закрытого  взгляда  была  вяедена  ими  точно  они  были  открыты!  В  глазах  читался  застывший  ужас.  Он  был  трогателен  для  Мола  как  никогда  "Какие  красивые  у  тебя  глаза!"  -  умилился  он
И  внимательней  прислушался  к  шелесту  -  жиденько  и  хмуро  стучал  дождь  за  тусклыми  решетками  подземелья,  и  что-то  еще,  напоминавшее  трель.  "Крысы"  -  догадался  он,  прижимая  ее  к  себе  крепче.  -  Ну  нет,  я  вам  ее  не  отдам!
Он  взмолился,  чтобы  зашел  инквизитор,  стражник,  хоть  сам  король  -  все  равно,  он  солжет,  как  лгал  себе  в  ярости.  Что  не  старый,  он  убил  старость  и  смерть,  как  убили  его  пса,  он  солжет,  что  смерть  -  погибшая  ведьма.  "Как  странно,  маленькая!  -  обратился  он  к  навек  умолкнувшей  девушке,  свесившейся  с  его  рук,  -  я  тебя  предам,  а  ведь  ты  так  красива,  чтобы  попасть  на  костер!..  Тебе  хорошо  тут?  Не  холодно?"  -  Мол  тщательно  укрыл  ее  своим  плащом,  тяжело  вздохнув.  "У  меня  нет  сил  тебя  покинуть,  знала  бы  ты,  как  я  не  хочу  тебя  даже  с  рук  отпускать!..
Он  побрел  с  ней  в  склеп,  тайком,  подсвечивая  затухающей  свечкой  дорогу  и  пробираясь  через  постоянно  обновляющуюся  липкостью  паутину,  там,  в  потаенной  могилке  он  спрятал  своего  пса.  "Поиграйся,  девочка  моя,  ты  напугана!"  -  улыбнулся  он,  кладя  ее  поудобнее,  поближе  к  мертвому  любимцу.  "Я  поиграю  с  вами,  не  бойтесь,  это  не  заметят!..  "  -  нежно  провел  он  рукой  по  ее  щеке  и  макушке  пса,  потом  медленно  вздохнул,  устало  закрывая  глаза  и  ложась  с  ними  рядом,  закрывая  за  собой  крышку  каменной  могилы…
…И  лишь  осталась  его  история,  история  Мола,  отголоском  слов:

"На  четыре  стены
Нет  больше  и  эха
Слова  Ваши  пусты,
Величие  -  от  смеха..."





адреса: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=538618
Рубрика: Лирика
дата надходження 21.11.2014
автор: Gaze-r-o