Вы читали в школьных учебниках географии про заболачивание озер? Мне пришлось наблюдать, как это происходить в действительности.
Это было хорошее озеро, не хуже любого другого. Чистое и ясное, оно больше тысячи лет питалось подводной рекой, и солнце привыкло видеть свою тень, преломленную водной призмой, на его каменистом дне. Даже в годы сильных заморозков, схваченное льдом, озеро оставалось озером. Никто не ожидал, что оно станет болотом. Никто не знал, почему и как это началось.
Но что-то случилось с рекой или семидесятилетнее похолодание было слишком сильным. Так или иначе, в западной части озера, куда давно не доходили свежие воды, вода стала непрозрачной, поверхность покрыла невиданная ранее в этих краях ряска. Вскоре из потемневших, стоячих вод проткнулись первые стволы камыша. И никто не увидел в этом признаков беды. Только смолкло над пахнущей тиной водой жужжание стрекоз, и прекратили заплывать туда рыбы.
Вскоре оказалось, что болото тоже обитаемо. На листья кувшинок, появившихся в озере вслед за ряской, выползали лягушки. Многочисленные, убийственно схожие, они считали себя свободным народом, но ничем не отличались друг от друга. Впрочем, лягушкам это не мешало – рассевшись на листьях кувшинок, они раздували зобы и квакали о том, что век озер закончился, а их болото скоро будет принято во всемирную ассоциацию передовых болот, и они смогут ездить в гости к другим лягушкам без виз. Но только к ним самим никто не ехал в гости, ибо единственное, что у них выходило хорошо – это рассуждать о том, что болото совсем не озеро, а много лучше. Больших жаб, умевших квакать громче других, лягушки называли «мытцями». Их кваканью вторило однообразное жужжание мелкого гнуса, который пришел на смену стрекозам.
А что же прежние жители озера? Они долго не могли принять то, что происходит. Все больше ощущая, что им нечем дышать в заболоченных частях озера - просто старались туда не заплывать. Кривясь от кваканья лягушек, они повторяли – лягушки имеют право квакать, они просто чтят свои обычаи – хотя никто не понимал, как обычай кваканья вообще возник в озерной воде. Говорили, что в заболоченной части озера не так страшно, и вообще «многое преувеличивают». Зародилась даже учение о том, что болото – это новый этап развития всех озер, и следует, отказавшись от реакционного озерного прошлого, приветствовать кваканье, тину и камыши. Но робкие разговоры озерных эльфов все чаще перекрывало единообразный, хорошо слаженный хор лягушек «сла-а-ав-а болоту! Гнилу-у-шка-а-а-м слава-а-а!», и ропот и споры мгновенно стихали. С молчаливым недоумением и страхом смотрели рыбы, озерные эльфы и порхающие над озером стрекозы, как невиданная ранее болезнь поражает камыш – все его колоски вдруг покрываются желто-синим налетом, под которым медленно гниют и осыпаются.
А в заболоченной части озера, где, под слоем ряски, вода была бурой и неподвижной, в вязком и топком, как душа сутенера, придонном иле, медленно умирали, задыхаясь, старожилы. Конечно, им не хватало воздуха, а стать лягушками не могли, даже если бы захотели. Они до последнего не решались уплыть – ведь это было их озеро, нельзя же покидать дом…когда приходило понимание, что это уже не дом, да и не озеро – сил на бегство не оставалось.
Иногда поверхность болота подрагивала, вязко колыхалась тина, и огромные клубы газа, бурля, вырывались из глубин, а над поверхностью разносился запах метана и сероводорода.
- Опять на болоте майдан – говорили друг другу рыбаки, и, морща нос, уходили в другое место.
- Не «на болоте», а «в» - провожало их болото сотнями квакающих голосов.
Один из таких выбросов был особенно сильным – после него на острове Киев завяли все цветы и даже верба. Остров покрылся тростником и камышом, его берега превратились в топи, и уже трудно было понять, где они заканчиваются, переходя в болотную жижу. Тучи мелкого гнуса зависли над Киевом, среди него все чаще виделись большие и злые оводы с красно-черными крыльями. В центре острова мошкара клубилась так густо, что было не разглядеть земли– как говорили лягушки, там будет новая Сичь, а это значит, что их уже вот-вот примут в Ассоциацию Болот.
Печальная судьба острова Киев заставила озерных жителей, наконец, решится на постройку плотины. Они полагали, что, если отгородятся от лягушек и не будут лезть в их жизнь – то и лягушки не будут им больше мешать. Да только они никогда не умели строить плотины – зачем бы они раньше были нужны в озере. И пока они спорили, где ставить плотину, делать ее сплошной или оставить дверцу – ряска плыла по поверхности, и тучи красно-черных оводов (они всегда летали роями, и никогда – по одному) проносились над пока еще чистой поверхностью. Кроме того, оказалось, что пахнущие тухлятиной болотные воды разлились очень далеко. И среди чистого островка воды вдруг всплывала с замутненного дна пара лягушек, злобно пучась на строящуюся плотину. Их никто не трогал, и они уплывали к своим сородичам, в топь Киева и на галицийский плёс, и порывы западного ветра приносили оттуда квакающие кличи. К обычному «Гнилушкам слава!» теперь добавилось новое «на сушу сепаратистов!» и «Болото едино!».
Закатное солнце висело над зарослями тростника и черными обломками истлевших верб, последние островки чистой воды были кроваво-алыми в его лучах. Над неподвижными водами, затянутыми ряской, над подбитым желто-синей цвелью камышом, в клубах ядовитых болотных испарений торжествующе гудела мошкара: «Слава Украине!»
адреса: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=502924
Рубрика: Лирика
дата надходження 03.06.2014
автор: Еvгений Скиф Кр.