Саша учился на первом курсе юридического факультета в одном из провинциальных университетов. До недавнего времени это учебное заведение носило более скромный титул, а специализация его не выходила за рамки подготовки педагогических кадров. Но время учителей миновало, наступило время юристов, экономистов, менеджеров и маркетологов. И педагогический институт превратился в университет, обзавелся новыми, самыми востребованными факультетами и новыми корпусами. Новые корпуса на самом деле были старые и ветхие – конторы советской эпохи. Эпоха миновала, СССР развалился, конторы были распущены, здания брошены и пустовали; теперь вот они достались вновь созданному университету.
Однако преподавателей престижных специальностей катастрофически не хватало, и едва ли не через день на юридическом факультете случался ДСР – «день самостоятельной работы». Кто-то в такие дни учился, кто-то бездельничал, кто-то работал. Кроме того, иногда студентов привлекали к разным непрофильным задачам, например, для агитации на выборах.
Декан юридического факультета – интересная дама вышесреднего возраста – была на факультете редким гостем. По слухам, она где-то с увлечением отдавалась научной работе, а в свободное от этого время подвизалась на политическом поприще. Саша видел иногда, как декан стремительно проносилась к своему кабинету, хлопали двери, через пять минут хлопок повторялся, и декан исчезала на месяц. В эти краткие набеги от студентов требовалось только одно: при виде декана вытягиваться «во фрунт», выкатывать грудь и глаза и громко щелкать каблуками. Такое поведение служило залогом успешной сдачи экзамена – ведь декан, если верить расписанию, читала Саше и его товарищам какую-то околоюридическую науку. И студенты старательно вытягивались, выкатывали и щелкали, с некоторой завистью поглядывая на тех, кто служил в армии. Девочек декан не замечала.
Но однажды обычный порядок был нарушен. Декан влетела в холл, все вытянулись, выкатили, нестройно защелкали и застучали. Декан остановилась, оглядела студентов и сказала:
- Идите за мной. Юноши.
В кабинете декан кратко пояснила задачу:
- Скоро выборы в городской совет. Я баллотируюсь. Вот листовки. Обойдите каждый дом по этой… этой … и этой улицам, - декан показала на карте, - мне нужна победа. Свободны!
Саша взял свою пачку и вышел вместе с остальными. Некоторые отправили свои листовки в ближайшую урну и ушли, дразня Сашу и прочих коллаборационистами, конформистами и штрейкбрехерами. Остальные посовещались, поделили улицы и дома и побрели агитировать.
Саша был человеком творческим и с чувствительной совестью; ему было неловко входить в дома к незнакомым людям и как-нибудь без огонька, «для галочки», продавать им кота в мешке. Поэтому по пути он сочинил убедительную и остроумную речь, которая всякому человеку доказывала, что голосовать на выборах следует только за декана юридического факультета. Тот факт, что Саша ничего не знал о кандидате, кроме места работы, должности и ФИО, его не смутил; он уже сам верил всему, что придумал.
К счастью, день был рабочим, и Саше пришлось рассказать свою агитку всего только нескольким пенсионерам. Утомленные вниманием прочих агитаторов, слушали они невнимательно, молча брали у Саши листовку, мельком глядели на нее и закрывали двери, не прощаясь. Сашу такое отношение обескураживало: неужели людям все равно, кто от их имени будет осуществлять власть в городе? Поэтому он шел от дома к дому все медленнее, говорил все меньше, стучал в двери все тише – вдруг не услышат. Зачем этим людям вообще выборы?
Наконец, агитаторская удача улыбнулась Саше. Дверь открыла маленькая полная женщина; от нее пахло спиртным. Разузнав о цели Сашиного визита, она потянула его в комнату:
- Хозяину моему расскажи, - пробормотала она.
В комнате царил беспорядок, которого Саша ни в студенческом общежитии не видел, ни представить себе не мог. С черного, затянутого паутиной потолка что-то свисало – то ли электрический шнур, то ли веревка, с которой сняли самоубийцу, – лампочки и патрона не было, а петля была. Свет проникал в душное помещение через узкое окошко, одна створка которого была забита серой фанерой, а вторая щеголяла пыльным, в нескольких местах треснувшим стеклом. Неровный подоконник и пространство под окном были уставлены пустыми бутылками всех форм и цветов. Из полумрака выступали какие-то фанерные углы, повсюду виднелось тряпье, грязная посуда, пустые бутылки, какой-то хлам и кипы старых газет. Пахло пылью и гниющими овощами.
Посреди комнаты возвышался кривой самодельный стол. Под столом стояло ведро с картошкой; картошка выпустила во все стороны бледные фиолетово-зеленые побеги. За столом в окружении бутылок и захватанных стаканов сидел Хозяин. На нем была грязная сине-зеленая майка; приглядевшись, Саша понял, что Хозяин имел привычку вытирать правую руку о левую сторону майки, а левую руку – о правую сторону. При этом обе руки Хозяина, по-видимому, погружались в одно и то же маркое вещество, возможно, мазут.
Хозяин кивком пригласил Сашу за стол, утвердил среди бутылок и рыбьих хвостов огромный локоть правой руки, положил свою лохматую голову на ладонь и произнес сипло:
- Рассказывай.
И Саша рассказал. Он начал немного неуверенно, смущенный обстановкой и личностью Хозяина, но постепенно разошелся, стал жестикулировать, отважился на несколько ярких риторических приемов, а в финале своей речи даже встал и поставил решительным жестом окончательную утвердительную точку.
Саша был собой доволен; но Хозяин смотрел на Сашу равнодушно, как и женщина, которая слушала Сашу, устроившись на пачке старых газет у окна. Наверное, они Сашу даже не слышали, а если слышали, то не поняли… Саша начал сникать и подумывать о том, как покинуть квартиру. Однако Хозяин, помолчав и поглядев на Сашу еще немного, попросил листовку.
Посвятив несколько минут разглядыванию фотографии декана, Хозяин, не оборачиваясь, обратился к женщине:
- Ну, мать, надо что-то решать.
И голос, и вид Хозяина при этом были таковы, что любой бы понял: речь идет об очень важном и ответственном решении. Возможно, от этого решения зависит все или почти все. Сомнений не было: люди в этой комнате сейчас приняли на свои плечи колоссальное бремя ответственности. Воздух в комнате от напряжения сгустился, как перед грозой, и начал потрескивать. На Сашиной голове зашевелились наэлектризованные волосы.
Это напряжение разбудило Сашу. Он вдруг увидел, сколько лжи и обмана было его усилиями свалено в одну огромную неопрятную кучу. Да что он себе вообразил! Сашу замутило: эта темная, грязная комнатка была в сто раз чище, пока он не притащил сюда этот электоральный цирк!
Саша выкрикнул: «Простите!», выскочил на лестницу, сбивая каблуки и носки ботинок, полетел вниз и одним махом швырнул все свои листовки в помойку. Ему хотелось вымыть руки, а еще лучше – принять горячий, просто обжигающий душ...
В предвыборной агитации Саша участия больше не принимал.
адреса: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=500287
Рубрика: Лирика
дата надходження 21.05.2014
автор: Максим Тарасівський