Он знал, что там, за дверью. Но нужно было выждать. Выждать, когда ЗВЕРЬ выйдет. И тогда он завершит это дело. Главное не спугнуть, досидеть, дождаться. Посмотрев на часы, прислушался. Сердце билось ровно, движения были слажены, взгляд ясен и цепок, словно ему и не было сорока пяти, а позади не было этих долгих, тяжелых лет работы и жизни, которая сделала его таким. Полдевятого. Он вспомнил свое первое дело и улыбнулся. Это была незаконная охота. Ему, молодому стажеру поручили тогда проводить следственные действия. Допросы, очные ставки, воспроизведение, арест имущества... Как он волновался и нервничал! Помнится, даже начал курить. Впрочем, за эти годы выдержка осталась, курево не вошло в привычку, хотя сигареты он носил с собой почти всегда. Спустя полчаса раздался щелчок и тяжелая металлическая дверь медленно отворилась. Из-за нее, постепенно показалась большая серая тень. Сгустившиеся сумерки не давали рассмотреть лицо и одежду. Лишь силуэт. Медленно обернувшись и оглядевшись, человек просунул ключ в скважину и запер дверь. Потом накинул замок. Можно было использовать прибор ночного виденья, но он не хотел насторожить ЗВЕРЯ, хотя бы малейшим движением. В принципе, он видел ЕГО и даже успел сделать несколько фотографий. Не очень качественых, но сделал. ЗВЕРЬ всегда прятал лицо. И в любой момент мог заподозрить слежку. Поэтому, нужно выждать до конца. Человек, постояв несколько минут у двери, достал из кармана охотничей куртки фонарик, посветил им туда - сюда и снова сунул фонарик в карман. Потом придвинул к двери железную бочку. Закурив, человек неторопливо, словно прислушиваясь, пошел в сторону забора, ограждавшего сооружение одного из цехов ныне заброшенного литейного завода. Он шел к выходу, в сторону железнодорожной насыпи. Миновав разваленые, покосившиеся железные ворота, человек оглянулся, еще раз осмотрелся по сторонам и быстро пошел в сторону станции. «Сегодня пойдет на Старые Беличи», - мелькнула догадка. Шаги растворились в ночной тишине как-то незаметно. Прождав еще минут двадцать, тихо вышел из засады. Мягко и медленно, обходя строительный мусор, подошел к провалу в бетонной плите, некогда служившей полом второго этажа цеха. Остановился и прислушался. В этой зловещей, казалось бы, вековой тишине, каждый звук может быть услышан на сотни метров. А то и больше. Пришлось идти в обход, - к лестнице в противоположном конце. Наконец - то можно достать фонарь! Нащупав светящегося помощника, осторожно спустился на первый уровень и двинулся к ряду стеллажей, за которыми виднелась нужная ему дверь. Как долго он выбирал место обзора! Впрочем, дверь была не одна. Скорее это была одна из дверей, находившихся вдоль фронтальной стены первого уровня. По-видимому, там находились когда-то склады и боксы. Однако, - только две из всех были закрыты. Остальные зияли проемами, показывая миру свое темное и пустое нутро. Он подошел к нужной двери. Достав из кармана сверток, осторожно развернул его и положил на стоявшую у дверей бочку. Холод сковывал движения, ведь осень уже продирижировала добрую половину своего спектакля и долгое стояние на холодном бетоне, можно сказать, под открытым небом, делали свое. Отодвинув преграду к замочной скважине, которой была металлическая проржавевшая бочка («не все еще собрали сталкеры-металлоломщики!»), он привычным движением отщипнул нужный кусочек смеси и сунул его в щель. Засек время и пока раствор остывал, осторожно прислонил ухо к двери. Вроде тихо. Какова цена этой тишины ? Фонарь скользнул по полу. «Курил, как обычно, - «Приму люкс», - поднял скомканую пачку из-под сигарет, - однако как-то неосторожен ЗВЕРЬ сегодня». Почему, собственно, ЗВЕРЬ ? Потому, что высматривает добычу, ВЕДЕТ охоту. Нет, пожалуй, много чести. Лучше ХРЯК. Про себя решил ЕГО так назвать. Из-за приплюснутого носа, наверное. А может из-за лоснящейся лысины и двойного подбородка? Интересно, сколько ЕМУ? Лет сорок-сорок пять, не больше. Почти ровестник. Однако выглядит старше. Вспомнилось, как на встрече школьников-выпускников («двадцатипятилетка») он сам выглядел стройнее остальных, подтянутей. Смешно было видеть бывших ветрогонов и ловеласов в роли дядек с отвисшими пузами, лысинами и прочими атрибутами старения. Лично он считал, что это из-за неуважения к себе. Поэтому всегда держал форму. Раствор застыл. Аккуратно вытащив слепок и положив его в карман куртки, опять прислушался. Осмотрелся. На всякий случай растегнул кобуру под мышкой, чтобы быстрее среагировать. Вроде все тихо. Осветив еще вокруг себя, пододвинул бочку, положил пачку из-под сигарет на место. Максимально скрыв следы своего присутствия, он стал медленно удаляться, прислушиваясь. Поднялся наверх, забрал сумку и пошел в сторону леса. Дойдя до нужного места, он остановился, еще раз прислушался и шагнул к машине, замаскированной кустами. Открыв дверцу и сев на переднее сидение, он достал мобильный и набрал номер...
* * * * * * *
Девочки не думали о последствиях. В таком возрасте, казалось бы, стоило подумать, С КЕМ ТЫ СЕБЯ ТАК ВЕДЕШЬ. Но, максимализм победил. Они уверенно шли за человеком, которого НЕ ЗНАЛИ. Ведь был солнечный день, вовсю буяло лето, вокруг было так интересно и весело! Зарина появилась в их дворе недавно, пару недель назад. В ее черных глазах зияла какая-то взрослая зрелость, можно сказать усталость. Говорила она редко, но как-то предрасположенно к себе, уверенным и тихим голосом, словно заранее знала, как отреагируют на это окружающие. Юля первая подошла к незнакомой девочке, сидевшей на скамейке неподалеку от детских качелей с грустным видом.
- Катька, смотри, - чучело какое приперлось на нашу площадку, - окликнула она свою лучшую подружку, катавшуюся тут же на велосипеде, - иди сюда! Это, наверное, из соседнего дома девченка. Я видела, как вселялись туда недавно.
Они слыли во дворе задирами и среди ровесниц и среди девчонок постарше, поэтому, ничуть не колеблясь, подъехали к незнакомке. Та молча сидела, наблюдая за происходящим вокруг исподлобья.
- Привет, ты из соседнего дома? – ехидно морщась, продолжала разговор Юля.
- Да, а что?
- Да ничего, просто это наша территория, - Катерина решила не отставать от подруги, - мы всех тут знаем и хотим знать все о тебе, раз пришла, понятно?
- Я же ничего не делаю, просто сижу…
- Нечего тут маячить! Вали отсюда! – более решительная Юля перешла в наступление.
- Ну, хорошо, хорошо, я пойду, но вы никогда не узнаете ни одной моей истории…Пока…
Юлька с Катькой переглянулись в изумлении. ОНИ НИКОГДА НЕ УЗНАЮТ НИ ОДНОЙ ЕЕ ИСТОРИИ? Это было выше их самолюбия и простого, но вездесущего женского любопытства. А девочка уже шла, молча и не оборачиваясь…
* * * * * * *
Они подошли к лесополосе. Поравнявшись с грядой деревьев, старший из них, вытащил нож из кармана и бросил его вглубь зарослей. Пальцы рук липли, хотелось пить, по телу колотила неуемная дрожь. В голове слегка прояснялось, но тошнота от запаха крови и блевотины мешала осмысливать какие-либо дейтвия и придавать им значение. Кое-как, обнявшись, они дошли к гаражам, где у крана осмотрелись и помылись.
- Короче, слушай сюда, - начал Микола, смотря на оцепеневшего и уставшего Витька, - если что-нибудь скажут или заметят, - мол, откуда кровь и все такое, - скажешь, что в поезде, ну в электричке, драка была… Завязались с одними козлами, у одного из них нож был, ясно? Или об стекло…
- Сам наделал делов, сам и говори.
- Ну-у, ты сука…Ладно, поддакнешь, если что…тоже ведь в твоих интересах?
- Пошел в ж..у, урод, вечно из-за тебя халэпа. На х..а я пошел с тобой? Чтоб ты таких, б…ь, делов натворил? Из-за тебя, придурок, в семье вечно проблемы…Что делать теперь? Ноги?
- Не бзди, малый! Сейчас, главное – домой добраться, а там все уладим...
Придя домой и упав на кровать, Микола уже не помнил как сестра мыла его и стирала окровавленные футболки, штаны, укладывала спать и как он ходил, еще не протрезвевший к старшему брату, как просил, чтобы Андрюха сказал, что весь вечер он помогал красить ларек, как мать тормошила его и расспрашивала о том, куда они дели мясо и остальные харчи, которые передала сваха и как со слезами на глазах в коридоре нервно курил Витек, рисуя мрачные картины совершенного и непоправимого. А где-то позади оставался теплый летний вечер, догоревшый костер, лесной ручей у железнодорожной насыпи и распростертое изуродованное тело девушки, согласившейся пойти с ними…
* * * * * * *
Камера для следственных действий исправительного учреждения № … была ничуть не лучше, чем в следственном изоляторе. Впрочем, ничем и не хуже. Хотя, нет, - здесь не носили пирожки в обеденное время. Он посмотрел на зарешетченное окно. Было как-то мерзко на душе, словно чего-то не хватало. За дверью раздался стук и дежурный, предварительно взглянув в глазок, открыл дверь:
- Разрешите, товарищ следователь?
- Да-да, входите.
- Осужденный доставлен. Клетка не нужна?
- Нет, я думаю, что не понадобится, спасибо…
- Руки за спину! Вперед! – раздалась команда дежурного и в комнату вошел низкорослый худощавый парень в зэковской робе с опущенной головой. Он молча вышел на центр комнаты и остановился.
- Спасибо, вы свободны, - сухо как-то проронил слова и показал на прикрученый к полу стул, - садись, Микола.
За эти годы Микола не изменился. Со времени того первого допроса, он немного вытянулся, физически окреп, но этот виновато-ожидающий взгляд коробил как и прежде.
- Здравствуй, начальник...
- Здравствуй, Микола… Зачем звал?
- Хотелось правду рассказать. Я ведь не все тогда...
Они молча посмотрели друг на друга. Давно возникшее у него чувство горечи оголилось донельзя и убеждение, терзавшее его все эти годы, всплыло наружу. Он подошел вплотную к Миколе и даже не прошептав, а просычав, спросил :
- Крава?
- Да… Обещай… Обещай, что с моими ничего не случится…, - руки Миколы дрожали, - не хочу чтобы…
- Я не ангел-хранитель. Я всего лишь следак. Зачем ты это сделал? Себя оправдать?
- Нет. Хочу, чтобы ты, начальник, правду знал. Мне все равно до конца жизни не отбелиться. Свое я взял. Но чужая вина тяготит. Не хочу брать на себя то, что мне не принадлежит.
- Да? С каких это пор ты стал таким праведным? Чего ж на следствии молчал? На, кури, - он достал из кармана пачку сигарет и спички, положил на стол, - возьмешь потом себе.
- Спасибо, - Микола закурил, долго черкая спички дрожащими пальцами. На одном из них он увидел знакомый шрам, - Не знаю. Боялся. Сначала вас, лягавых. Потом его… Не хотел быть стукачом. Думал, если его поймаете, тогда…Потом всех сразу. Но эта мразь… Эта сука во всем виновата. Если бы не он…Задушил бы, б…ь, вот этими руками…Но тебе я верю…
- Хочешь сказать, было бы все иначе? Но это же вы с Витьком окликнули Олю на вокзале, а потом предложили идти в лес! Вы покупали водку!
- Да, да, но я плохо помню, что было дальше…Он меня шантажировал. Сказал, что сеструху подстережет со школы…И мамку…Ну, ты же знаешь…Потом Витек кое-что рассказал…Он, сука, кольцо у нее с пальца снял. А Витька сделал вид, что ничего не видел...
- Надо было его тогда и придушить. Духу не хватило? А сейчас лучше расскажи, что помнишь. Из-за этого звал?
- Да… И не только…У меня пару нарушений режима. Нам ведь свиданки не разрешают. Хотелось с человеком поговорить. С гражданки…
- Хорошо, а с чего ты взял, что я должен тебе верить?
- Понимаешь, здесь многое осознаешь. Моя жизнь ни хрена не стоит и я не считаю каждый день. Все равно подыхать. У меня ведь пожизненный, помнишь? А эта мразь остается там, понимаешь? Мы втроем тогда в лес пошли. Я с Витьком пили мало, но налакались, - с вечера ведь с похмелья крепкого были, Олька тоже мало пила, а этот пидар возьми и предложи трахнуть ее втроем. Говорит, покалякай с ней, что бы мне, - ну ему в смысле, тоже дала, - ты же, говорит, с ней встречался, уже пробовал, типа, а теперь я хочу… Ну, я бухой был. Пошел. Она как раз за кусты ушла. Я подошел…И меня такое зло взяло. Ну, типа, она рассказывала, что парень есть у нее. Из бригадных, крутой типа. Там, шмотки покупает, денег дает. А я говорю, - а ты, мол, почему со мной встречатся дальше не захотела? Потому, что у меня всего этого не было? Подошел и говорю, давай, мол…- Микола нервно засуетился, - ты ж, говорю, говорила когда-то, что любишь. Так, что теперь любовь – краями? Ну, она, - что мол, - ради этого звали в лес. Ну, тут Крава возник. А ты что, - говорит, - маленькая девочка и не понимаешь, зачем тебя мужики с собой взяли? А раз пошла, значит согласна…
- Что дальше? Не останавливайся, вытрави душу, раз уж позвал…
- Ну, так вот. Ты же знаешь, как все было дальше. Вот только уточнить хочу. Тогда, после моей неудачной попытки, Витек пошел... ну, я ему сказал, чтобы он сходил. А тут этот урод, тоже... она там, в слезах вся сидела. Помятая. Ну, я ведь с ней боролся. А когда не получилось… в общем, Крава сказал, что не фиг с ней церемониться, раз она такая цыпа. Я ушел, а Крава ее трахнул. Ну, там и в извращенной форме было. Она сразу кричала. А потом ничего…потом мне захотелось, но я не смог... А Витек пожалел… а эта дура стала угрожать, что нам кранты, - если ее парень с братками нас не убьют или не покалечат, то в ментовку сдаст, точно…денег, типа, давайте. Витек там ее успокаивал, а Крава говорит, мол, валить надо, а то сядем…, в общем, не хотел я, начальник…
- Хорошо, допустим это правда. Кто валил? Как? Ведь шрам у тебя на руке?
- Все правильно. Но он держал. И говорил, куда и как бить. Потом, когда мы с Витьком затащили ее в трубу, сказал, что он вообще не причем, сами виноваты, и что нас порешит, если застучим, что…и мамку…и сеструху… Блин, я как представил…, он страшный человек, - Микола отвернулся, - если бы не эта мразь, может и не было бы ничего. Сначала закомандовал трахнуть. Потом - вальнуть, а сам, падаль, на свободе. Отсиделся наверное, уже.
- Из-за этого на следствии молчал?
- Да. А этот чумошник сразу уехал куда-то.
- А кто в трубе зверствовал?
- В трубе – я... Половину не помню. В беспамятстве и злости, от того, что случилось. Со злости на нее, на себя, на всех… Ведь вся жизнь – под откос. Из-за нелепого случая. Отдохнуть, блин, захотелось. Старую любовь повидал…, ей тогда уже было все пофигу …, а я орал, будил сразу, а потом... Витек еле оттащил…
- Скажи, а кто тогда вообще предложил идти в лес? И какова роль в этом Кравы?
- Мы, когда Ольгу встретили на вокзале, пошли в кафе, там же. Ну, выпили там, коктейль, сидели. Потом деньги закончились. Витек с ней сидеть остался. Я и смотрю в окно – Крава на своем «жужике» стоит неподалеку. Я – к нему. Предложил мясо купить. Он взял. Как раз на бутылку и закусь хватило. А он, - что за праздник? Я с дуру возьми да и ляпни, мол, подружку бывшую встретил. Ну, он тоже немного знал ее понаслышке. Честно говоря, она далеко не святая была. Я слышал от многих…так, этот говорит, давай ее в лес затащим и там…, ну, напоим и…все, - не могу я больше. Это была его идея. В общем, он на воле, а я здесь парюсь до конца дней…
- А ты? Ты святой? Ладно, считай, что я тебе поверил. Прощай.
- Начальник, увидишь моих, - ничего не говори. Только Витьку привет передай. И…я тебе, начальник это все не для протокола поведал…
- Ты разве не знаешь? Ну и почта у вас… Сидит Витек твой опять. Пока в СИЗО. За кражу. На этот раз вместе с Андроном. По пятишке им светит. Адрес твой ему дам. Или Андрею. С матерью нормально. Сеструха тоже. Тебя я понял.
Он обернулся, потом неторопливо подошел к столу и нажал на звонок вызова. В коридоре послышались шаги.
- Да, с твоими все в порядке. Живет у Ленкиных родителей, в селе. Малая растет. Викторией назвали. Прощай...
Он шел и думал : что нужно человеку для счастья? И что оно – счастье? Видно у каждого оно свое. Как случилось и кто виноват, что четверо молодых людей оказались на помойке ? Мать, которая днями таскала тряпку, а по вечерам бежала в пивнушку, - шестерить ее завсегдатаям, поднося потные бокалы с разбавленным пивом? ЧТОБЫ ХОТЬ КАК-ТО ПРОЖИТЬ. Отец, мент-надзиратель, который насаждал в семье культ жестокости, отцовского деспотизма, до маразма воплощая свои ментовские порядки в семье, впоследствии бросивший их ? Общество? Страна? Эти сытые хари, доводящие народ до такого состояния? Разве мог он рассказать Миколе, что мать, вот уже полгода назад, выселили из комнатушки в общежитии за неуплату и она снимает комнату у каких-то бомжей, спиваясь с ними? Что сестренка бросила школу, едва закончив восемь классов, что убегает из так называемого дома, ночуя у однокласниц? Одно он понял. Миколе можно верить.
* * * * * * *
- Ай, вэй, дочурка, молодэц! Поди-ка, принеси стулку, а я пока тут посмотрю… а ну-ка, повернись!, - громким возгласом встретил пожилой цыган девочек с порога. Дом, куда они пришли, стоял на отшибе, на хуторе. Внутри было полутемно, но можно было разглядеть комнату и его обитателей. Перед ними стоял цыган лет 45-50 с серьгой в ухе, в коричневом вельветовом пиджаке на голое тело и потертых темносиних спортивных штанах. Ноги были обуты в видавшие виды кроссовки непонятного цвета. Во рту торчала трубка. Мужчина явно проявлял интерес к вошедшим. На диване напротив сидела кучка детворы, человек 5-6 замызганых детей разного возраста и пола, одетых в разноцветные засаленные одежды. Рядом суетилась какая-то женщина в пестром тряпье. Дети равнодушно и как-то привычно пялились на девочек, как будто видели их не впервые. Их подружка куда-то исчезла.
- Ай, жена, веди спать их! И позови Игната! Скажи, дело есть! Хутчей, хутчей!, - с этими словами цыган подошел к девочкам вплотную, - я сказал тебе, тебе, слышь, повернуться, - эти слова предназначались Юле.
Девочка послушно повернулась, косясь назад. Цыган посмотрел, что-то брякнул на-цыганском. Первое оцепенение прошло, как и интерес до этого. Однако их уже выталкивала в другую комнату, вместе с другими детьми, старая цыганка, закрывая собой дверной проем…
Игнат был тоже цыганом, но моложе и одет был поприличней. Спустя два часа он деловито о чем-то расспрашивал хозяина дома. Позвали и девочек, которых успела накормить картошкой цыганка, все время причитавшая на кухне что-то на своем цыганском…Юлька была попроворней и сначала брыкалась и вмешивалась в разговор, перебивая и возмущенно фыркая, пыталась обьяснить присутствующим, что произошла ошибка, пока Игнат не влепил ей со всего маху смачную пощечину. Закрыв лицо руками, сквозь слезы и пальцы увидела, как Игнат стал звонить кому-то, набирая по мобильному номер. Катька безшумно рыдала рядом, всхлипывая, безо всякой надежды на то, что их отпустят. Через пару минут видно абонент ответил и Игнат оскалился в зловещей улыбке.
- Мы нашли то, что тебе нужно... Хороший товар…Да нормальные, говорю тебе! Два экземпляра… Приезжай, сам посмотри, - разглагольствовал Игнат, - …как хочешь. Можешь и завтра. До связи. Он посмотрел еще раз пристально на девочек, подошел к Кате и причмокнул языком. Старший посмотрел ему в глаза и что-то коротко брякнул.
- Да ладно тебе, не трону я их. Пусть он делает с ними что хочет…пошли спать. И вы идите. Нужно выспаться. Завтра дальняя дорога вас ждет...
А утром их передали одному угрюмому дяденьке. Во след им смотрела Зарина, все так же по-взрослому, серьезно. Катька только и успела на прощанье шепнуть ей : «Злая ты…». Та не отозвалась, провожая уходящих взглядом, в котором, казалось, отражалась вся ее жизнь…
Конкретно они не знали, куда их ведут и зачем, но одно девочки знали точно – ничего хорошего ждать от этого не стоит. А в мыслях угрюмого дяденьки были пачки долларов, полученных от торговли человечекими органами. Это после того, как он с ними позабавится…
* * * * * * *
- Привет, старина! Как твои успехи? – привычно прозвучало в мобиле. Костя, как обычно, был бодр и пребывал в хорошем расположениии духа.
- Привет, привет! Нормально, старик. Нужна твоя помощь.
- Что нужно? Спрашивай. Кстати, как там супруга, сын?
- Да в порядке все. Пашка уже в восьмой перешел. Алка тоже в порядке. В школу вот вернулась. Уже почти полгода как…Старик, нужен хороший психолог. Кого посоветуешь?
- А, ты опять за старое! Все бегаешь? Не угомонишся никак?
- Старик, не задавай лишних вопросов, ты же знаешь… Желательно женщину. Только прошу не путать психолога с массажистом.
- Ладно, ладно, я знаю тут одну... в общем, перезвоню часа через два. Когда водки попьем? Не виделись-то уже пожалуй, с полгода?
- Вот давай, когда психолога подсуетишь, тогда и попьем, не вопрос. Ладно, жду звонка.
Он подошел к будке ключника и постучал в окошко :
- Саныч, открой!
- Кто там?.. А, это ты, следак? Сейчас, сейчас…, - дверь открыл добродушного вида старик, - заходи, заходи...
Он вошел внутрь этого тесного обиталища Саныча, которого он знал уже лет двадцать, - еще с тех самых времен, когда молодым следаком распутывал сложные логические задачи преступлений.
- Что там у тебя? – старик знал толк в своем деле, поэтому взглянув на ключ, поднял голову, - от гаража небось ключи потерял?
- Да-да, Саныч, срочно сделай, а? Запасного нет – внутри остался, а я туда попасть не могу, сам понимаешь…
- Хорошо, хорошо…Через минут сорок заскочишь? Или сейчас погуляй…
* * * * * * *
С вечерней тренировки бежал нехотя, - сегодня как-то не шло, и он злился на то, что не выполнил свой минимум. Обычно два-три раза в неделю он выходил на стадион ради вечерних занятий физкультурой. Поэтому разработал свой комплекс упражнений для укрепления здоровья : бег, бой с тенью, турник, опять пробежка, - всего час – полтора. Всякий раз он проходил мимо больничного дворика, расположенного с тыльной стороны здания горбольницы, где часто собиралась молодежь сомнительного вида. Почти всегда в темноте билось стекло, звучал громкий мат вперемешку с пьяным дурацким смехом, ревела музыка из динамиков авто, на которых приезжали компании. И все это у стен заведения, где отдыхали в вечернее время люди, нуждавшиеся в лечении. Скрипя зубами, заставлял себя не вмешиваться. Вот и сегодня, привычно поравнявшись с воротами больницы, он увидел пару «иномарок», стоявших на привычных местах. Внутри одной из них бешенно орала музыка, чередуясь с набором какой-то словесной билиберды. При этом дверцы были распахнуты. Сами хозяева, в количестве пяти-шести человек восседали на скамейках рядом, громко хохоча и обмениваясь друг с другом репликами на молодежном слэнге самого низкого пошиба. Две девицы и три лысого вида парня. Все курили. Возле ног у каждого – по бутылке пива. Рядом валялась батарея пустых. Девицы – на коленях у своих красавцев. Интересно, сколько сейчас времени? Где-то с полдесятого. По привычке стал обходить гараж-самострой, как вдруг раздался звон битого стекла. РАЗБИЛИ ТАКИ. Пауза была недолгой. Секунд пять. И снова бой стекла. Не выдержал на этот раз. Развернувшись, уверенно шагнул к машине, что была ближе. Нагнувшись, нажал на кнопку «Stop» СД-проигрывателя, прервав вопли то ли Жанны Фриске, то ли Кати Лель на полуслове. Потом резко поднялся и быстро пошел к НИМ. Толпа затихла. Парни повернули головы в его сторону, нагло вытягивая шеи. Тусклый фонарь вяло освещал их перекошенные лица. На вид всем было по 17-20 лет. Обычные «маменькины детки». КАК ОНИ ДОВЕРЯЮТ ИМ МАШИНЫ?
- Здравствуй, будущее страны !, - смачно и бодро выговаривая слова, начал он, - не кажется ли вам, что время для отдыха уже закончилось, тем более в общественном месте? Не желаете проводить его в более подходящем? Благо, их у нас в городе предостаточно. Или заработать желания нет, а родители не достаточно дали на вечеруху? Айя - яй!
Парни тупо и безответно глазели, видно не ожидая такой наглости. Одна из девиц слезла с колен своего опекуна и пьяно фыркнула знакомую фразу :
- Мы же ничего не делаем! Сидим, никого не трогаем…
- Ну, это еще как посмотреть. Бутылки кто бил?.. Только не нужно мне тут рассказывать басни, что это не вы и так далее, - здесь никого кроме вас нет. А маты кто гнет? Опять же, – музыка. Не понятно, что это больница? Люди отдыхают. Больные люди…я, кажется, задал вопрос?
Наконец один из парней, прозрел и поднявшись начал свою песню :
- Короче, ты че хочешь, урод? По машинам лазишь? Не дай бог там что-нибудь пропало... И вообще, - вали отсюда, понял? Ты знаешь, кто я? Сидим, бля, никого не трогаем…
- Я вижу, диалога не получится. На путь исправления никто вставать не собирается. Ну, что же, - я вызываю милицию, - он не давал им опомнится, - а ты, сынок, заткнись. На, держи ключи, потихоньку заводи и сваливай, вместе с остальной бандой, понял?, - он бросил ключи парню, достал из сумки мобилку и сделал вид, что набирает номер.
Парень оказался смелее, чем он думал. Хотя на девяносто процентов понимал, что «миром» не обойдется. Слишком обьемной была тара от выпитого. Как только он стал набирать цифры, краем глаза увидел движение в свою сторону. На него боксерской походкой шел лысый детина в спортивном костюме, - по-видимому, самый деловой. Остальные тоже поднялись. Девки остались на местах, нервно докуривая.
- Ты че, не понял? Я два раза не повторяю, а ты меня, сука, сильно разозлил!
- Саня, вали его! - раздался голос сзади одного из подходивших «чуваков».
- А вот этого как раз делать и не надо! Я уже вызываю милицию. Алло! Алло, дежурный? Возле больницы со двора хулиганское нападение! - крикнул он, занимая позицию и отбрасывая в сторону сумку. Хлопец уже был рядом, слышно было его дыхание и жутко завоняло перегаром пива с куревом. Взмах и прямой удар правой. Он сделал короткий уклон с шагом влево, дал встречный правой в переносицу, пропуская его руку, с подходом и подсестом, и перехватив снизу левую руку противника, привычно зарядил под дых. Потом, выравниваясь, рубанул сверху-вниз «хуком» справа в ухо. Заметил, как двое заходят с флангов, обходя поле боя. Девки заорали. Нужно было добивать и заниматься остальными. Парень был крепок и явно не хотел проигрывать. Он упорно лез вперед. Опять боксерская стойка и выпад. На этот раз шла «двойка»: прямой правой-левой. Блок левым предплечьем, на перехват. Опять подсест, толчок правой на дистанцию и «юб-чаги» левой ногой вдогонку по корпусу противника. Пробил. Теперь – «хиль-кик». Стоит, согнувшись. Шатается. Крепкий. Прыжок и «юб-чаги». Все. Готов. Слева увидел резкое движение на верхнем уровне. Били явно в область шеи сверху-вниз. Отскок. Имитация удара левой от корпуса. Повелся. Резкий «лоу-кик» в колено правой с отскоком и сразу же «ап-чаги» в прыжке. Теперь добить. Локтевой в височную часть. Готов. Девки уже не орут, - сидят и плачут, нервно терзая клавиши своих мобилок и размазывая краску на личиках. Скоро приедет подмога. Где третий? Этот с осколком бутылки, «розочка» в народе. Уже веселее. Сколько весит? Вроде его категория. Замена стойки. Что, неудобно? Разворот на девяносто градусов, пропуск его руки, захват за одежду в локте, подсечка. Руку обожгло ниже запястья. Подскочил и падая на грудь лежащего противника коленом, два раза ударил в перекошенное лицо, предварительно подстраховав второй рукой. Все. Отбросил «розочку» в сторону, подошел, потирая руку, к старшему, уже подающему признаки жизни. Обращаясь, поднял голову к девицам :
- Мужики! Я сам милиция. Никогда больше не нарушайте правила социалистического общежития. Это просьба. А теперь спокойно валите, пока действительно не подоспел ОМОН. Если со мною договориться можно, то с ними вряд ли. На сборы даю пять минут, - он подобрал сумку и для вида достал из бокового отделения телефон и нунчаки.
Толпа, собирая пожитки, медленно и нехотя ретировалась к папиным авто. Через пять минут он уже сам сидел на скамейке и осматривал ранение. Ничего страшного. Как обычно пишут в судебно-медицинских заключениях «…относится к легким телесным повреждениям, не повлекшим…» и т.д…
* * * * * *
Он вычислял Его долго. В тот вечер, как предполагалось, Крава подьехал на своем темно-синем «пирожке», около восьми вечера. Темнело. «Хоть бы машину поменял. Ума хватило только перекрасить», - подумал было, уверенно шагнув из темноты навстречу.
- Вы что-то уронили, молодой человек, - наблюдая за реакцией респондента, быстро выхватил платок с хлороформом и зажал им рот. Достав из заднего кармана ключ, подтащил обмягшее тело к входной двери. Бабуся, открывшая дверь, закрестилась, - «…опять алкоголики эти, нажрутся вечно, нагадят…», - ретировавшись восвояси. Он особо не выдумывал, сведя задачу до минимума. Бросив Краву в «будку» его же пикапчика, завел машину и неторопливо сдал назад, выезжая из дворика. Навстречу махнул рукой ослепленный фарами какой-то мужик, видимо сосед этого мерзавца, исчезая в темноте. «Вот и хорошо. Скажут, что уехал. Видели во столько-то». А голову опять сверлила назойливая мысль. Зачем ему это? И правильно ли он делает? Правосудие? Будет ли это правосудием? А как же его родные? Хорошо, а эти ублюдки? Кто из них думал о родных Оли? Может быть, Крава? Об отце, матери, выплакавшей все глаза, сетренке, до сих пор носящей ее вещи? Кто из тысяч этих моральных уродов, которые порой из пустяковых, никчемных мотивов убивали, резали, калечили людей, кто из них думал о тех людях, которые жизни себе не представляли без своих детей, матерей, отцов-кормильцев? Уже не говоря о мучениях, которые испытывали их жертвы… А надо бы думать!!! Ладно, если случайно, а если УМЫШЛЕННО? То есть заведомо зная, обдумав все, приготовившись…«…наступившие последствия были в причинной связи с деянием…». Мы все списываем на воспитание, школу, родителей, макросреду, микросреду…к черту! Сколько исключений. Которые все чаще становятся правилом. Избалованные сынки богатых папенек, получившие все блага – развратные и цыничные подонки и ублюдки. И тут же - выросшие в грязи парни и девченки, скромные, порядочные и образованные люди... Похоже, у него у самого уже исказилась психика. Очерствел. Хорошо, ну, а кто дал ему ТАКОЕ ПРАВО? Подумал, что как раз оставшиеся без своих родных люди и дали. По крайней мере, они в том числе. Тоже мне, Месия. Да нет... Здесь что-то другое. Нет чувства удовлетворения. Может долг? Ты должен. Наказать преступника. По совести. Как-то пафосно… Для этого же есть суд, «самый гуманный в мире…». Нет. Суд – он сам. Потому, что судьи – тоже люди и, тем более действуют в рамках закона. А он НЕ В РАМКАХ. Хотя тоже человек. ЗАКОН…С давних времен существовал «закон талиона», об этом каждый школьник знает. Древние мыслили справедливее. Украл – палец отрубили в назидание, а в следующий раз – руку, которой брал. Убил умышленно – убили тебя. Да еще и способ выбрали пожестче и показательней. И все публично. А у нас даже расстрелы были тайными. Как со времен «совка» повелось... Мерзко как-то. Из-под тишка. Типа гуманно. А сейчас этим ублюдкам вообще «шара» – мораторий на смертную казнь ввели…и сидит, в Бога типа верит, вышивает себе, платочки рисует, жрет и держава тратится на его содержание. А денежка эта берется из бюджета, который заполняется за счет тех же родных тех же убиенных, замученных, изнасилованных, искалеченных… ЗАКОН. Поэтому все больше этих отморозков (правильно кто-то отметил!) с мобилками вместо мозгов. У них не может быть КОНЦА. У них СЛЕДУЮЩИЙ УРОВЕНЬ. А так НЕ МОЖЕТ БЫТЬ. Потому, что есть еще понятие – ОТВЕТСТВЕННОСТЬ. И есть СМЕРТЬ. И НЕТ НИКАКОГО СЛЕДУЮЩЕГО УРОВНЯ… ЗАКОН… А ведь он уже давно существует, этот ЗАКОН. Его придумали все те же древние, мудрые. Казалось бы, при всей строгости времени, жестокости казней, самый что ни на есть человечный. «Поступай к ближнему так, как ты хотел чтобы он поступал по отношению к тебе» или «золотое правило». Это потом уже были категорические императивы и т.п., иначе говоря, - попытки подставить это правило под современность. Жаль, что оно повсеместно забыто… А ЗРЯ...
* * * * * *
Дверь наконец-то поддалась. Даже не скрипнув, мягко как-то отворилась. Смазывает петли, что ли?. Он не знал, сколько времени девочки прожили в этой дыре. Он знал, что уже почти полгода прошло, как они пропали. Тихо встал сбоку от двери и пошарил поблизости. Пусто. Боясь спугнуть девчонок, осторожно включил фонарь, направляя луч света сразу в пол. Постепенно осваиваиваясь, прислушиваясь, осмотрел комнату или вернее, коморку. ИХ НЕ БЫЛО. Тумба, кровать, портрет Сталина из выцвевшей обложки журнала. Пусто. Первой мыслью, была мысль о том, что опоздал. Черт, неужели эта сволочь опередила его ? И вдруг звук. Шорох... скорее шепот. Но где? Еще раз внимательно, изо всех сил осмотрел все вокруг. Так и есть, звуки исходят из-под пола. Отодвинув груду тряпья, валявшегося под кроватью, обнаружил в полу люк подвала. Отодвинул кровать и увидел в свете фонаря амбарный замок, на который был закрыт люк от лаза в подземелье. Прислушался. С той стороны зашевелились, слабо послышались то ли всхлипы, то ли стоны. Раздумывать было нечего. Он взял сумку и достал из нее увесистый молоток. После нескольких массивных ударов замок соскочил, дужка разбилась, отлетевший от нее кусок ударился о стену рикошетом и рассек бровь. Капли теплой крови потекли тоненькой струйкой по лицу. Грохот казалось был неимоверный, пустое пространство отзывалось многократным эхо на удары и сливалось в один тяжелый гул. Но теперь уже все равно. Если даже вернется ХРЯК, у него есть пистолет. Да и Косте он оставил записку. Конечно, недооценивать ЕГО оне стоит. Сейчас главное, вытащить тех, за стеной. Ручки у люка не было. Как он это проделывает? СВОЛОЧЬ...СВОЛОЧЬ…Хорошо. Он пошел к двери, снова посветил фонарем и обнаружил прислоненную к стене монтировку в дальнем углу помещения. Подковырнув люк, успел подхватить свободной рукой и с силой рванул, открывая зияющую дыру подвала. Так и есть. Подсветив фонарем, увидел щурящихся и закрывающихся руками от света напуганых существ, некогда бывших веселыми девочками-подростками. Где-то он слышал или читал, что люди слепнут от долгого нахождения в темноте, если резко появляется свет. Поэтому выключил фонарик и полушепотом обратился в растревоженную темноту : «Девчата, я свой, из милиции. Только не шумите. Давайте потихоньку выбираться отсюда.». Послышались всхлипы и рыдание, по-видимому девочки обнимались, радуясь и не веря в происходящее.
- Дяденька, здесь, кажется лестница, мы вам подадим. Он всегда приказывает нам ее подставить, чтобы спуститься внутрь, - снизу послышался какой-то шорох, потом звук приставленной лестницы, - вот. Что нам дальше делать?
- Девоньки мои, выбирайтесь осторожно, я пока светить не буду, вам к свету привыкнуть нужно. Я наверху подстрахую. Давай…
Внизу послышалась возня, кто-то стал подниматься вверх. В полумраке над ямой неразборчиво показалось лицо. Он подал руку, девченка дрожала.
- Иди сюда, моя родная, не плачь. Садись пока вот здесь. Все…все, - он усадил ее на кровать и подошел к подвалу, протягивая руку. Вторая девченка уже карабкалась наверх. Он подхватил ее и усадил рядом с первой.
- Пока тихо посидите, хорошо, а я загляну внутрь.
- Дяденька, мы домой хотим, пожалуйста...
Рассказ о том, что пережили эти два испуганных существа, ему еще предстояло услышать. Но он хотел убедиться кое в чем. Во-первых, были ли девочки первыми, - нужно было доказательства, поискать может быть улики и все такое. С другой стороны, хотелось побыстрее увезти девочек отсюда. Но ЗВЕРЬ может замести следы. А его упускать нельзя.
- Понимаешь, милая…потерпи, я только загляну и все…хорошо. Посидите еще пару минут, - он снял куртку и набросил на плечи одной из девченок, которые, обнявшись, тихо плакали.
Ему вдруг показалось, что он слышал шорох за входной дверью. Став спиной к стене, приготовился к атаке. Слышно было, как плакали девочки. Так и есть. Кто-то тихо крался к двери. Он растегнул кобуру и достал пистолет, приготовил фонарь. Все прям как в кино. Главный и положительный герой сталкивается с отрицательным героем в смертельной схватке. Ну что же, - посмотрим. Он готов. Услышав, как там, с той стороны, кто-то встал у двери, резко, на вытянутой руке, включил фонарь и направил пистолет в перекошенное лицо.
- Стоять, - выключив, фонарь, резко отскочил в сторону на случай стрельбы, - руки за спину, а то стреляю!
- Фу, ты… ну ты даешь, следак, - услышал знакомый голос, - еле нашел тебя. Хорошо, что в записке указал место. Ну что, нашел их?
На пороге стоял Костя, закрывая лицо от света. В руке у него была монтировка.
- Я же мог тебя прибить, башка твоя бестолковая!, - вздохнул с облегчением, - это ты даешь. Давай, иди к девченкам, вон они, в углу на кровати. Фонарь есть? А я пока быстренько осмотрю это лежбище.
(глава не окончена)
* * * * * *
- Ну, что, - готов говорить?
- О чем ? Я же…
- А я разве тебе не рассказывал в прошлый раз? Знаешь, мне тебя так отпускать не резон. Если расскажешь – пойдешь в суд. Если нет, то есть два выхода : один – родственники убитой тобой Оли, а заодно - родственники девочек или второй – голодная и холодная смерть в этом гараже. Так как?
- Ты же мент, прокурор. Зачем тебе эти проблемы?
- Запомни, я – гончий. И теперь добыча – ты. Едиственный правильный путь для тебя – рассказать все как есть и сесть в тюрьму. Адвоката я дам бесплатно. Если нет – я уже говорил, что тебя ждет.
- Да кто тебе поверит? Тебе и твоему Миколе?
- Поверят. Ты мне все это надиктуй, хорошо? А лучше – напиши. И поверят. Я Миколе больше верю чем тебе, поэтому постарайся все сделать в лучшем виде.
- Да я выйду отсюда – тебя завалят! И что же ты меня не сдал сразу, а держишь тут?
- Сначала выйди. Видишь ли, так ты уже подготовлен. А в обычном порядке мог бы и рвануть куда подальше. А у меня руки чешутся.
- Хорошо, что ты будешь делать, если я расскажу все как было?
- Домой ты однозначно не попадешь. Будешь умничать на следствии и в суде, – дескать под давлением показания давал и в отказ идти – родственникам убитой девушки или поруганных девчонок сдам. И еще «спасибо» им скажу, если они тебя разорвут в клочья. Даже на киче. Такой мрази как ты не место среди нормальных людей. Давай, колись. Отсюда в СИЗО и поедем…
* * * * * *
Не знаю, сделал ли я правильно. Он рассказал все как было. Плюс еще пару страшных вещей, которые знать посторонним не обязательно. Но я не сдал его. Он там, в заброшенном боксе. Сколько он протянет? Сутки, неделю? Не знаю. Знаю одно – я раскаиваться не буду…
(Все изложенное в данном сочинении есть вымыслом, автор не несет
ответственности за совпадения в реальной жизни).
адреса: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=331463
Рубрика: Лирика
дата надходження 19.04.2012
автор: kriwoy