И даже в краю наползающей тьмы,
за гранью смертельного круга
Я знаю -
с тобой не расстанемся мы
Спички – безумное изобретение.
Странные штуки, штук сорок в пачке, и никто не хочет быть первой…
У каждой дороги в конце и в начале есть свое разветвление
Тогда и приходит возможность свернуть, но каждый раз тянет налево…
Раннее утро. Конец сентября.
Ташка проснулась от неясной тревоги. Попыталась уснуть, свернувшись калачиком на правом боку, но не получилось. Сердце колотилось, она знала, что был какой-то сон, но вот о чем он, вспомнить не могла.
На крыльце стояло приготовленное накануне пластмассовое ведерко. Да, надо собрать яблоки. Утренний туман с трудом пропускал первые солнечные лучи. Ташка поежилась, взяла ведро и спустилась в сад. Черным привидением возник Шаттл, обнюхал яблоню, отошел, повалился на горку подсохшей скошенной травы, закрыл глаза, только огромная пасть слегка улыбалась.
Ташка наполнила ведро наполовину, когда услышала звонок телефона. Кто же это так рано?
- Ташенька, здравствуй. Я тебя не разбудила?
- Нет, тетя Дуся. Что случилось? От Шалтая что-нибудь?
- Таша, он приехал ночью. Девочка, ты береги себя.
И отключилась. А сердце, сердце, как же его унять.
- Шаттл!
А он тут как тут, стоит рядом, заглядывает в глаза, только хвост опущен. Ташка присела, обняла его голову.
- Собака ты моя ненаглядная. Ты понимаешь, он приехал.
Так и просидели с полчаса и одновременно вскинулись на скрип калитки. Ташка просияла, разлетелась, вскинула руки.
- Шалтай!
Когда же наступит момент Невезенья, чтоб сразу же стало понятно
Что шарик в рулетке подвластен магниту, и зеро всегда недоступно…
Шагаешь на ощупь, теряя друзей, и шепчешь все так же невнятно –
Пришел, победил, собрал барыши, ушел… По часам, поминутно…
Он стоял неподвижно, а она будто наткнулась на стенку, остановилась резко, так что волосы упали на лицо. Ее улыбка гасла, а его только начинала проявляться, будто у них была одна улыбка на двоих, и теперь она медленно перетекала от нее к нему.
- Привет.
- Шалтай...
Он протянул руку, убрал волосы с ее лица, наклонился, поцеловал в щеку.
- Пойдем?
Они пошли по улице, постепенно разговорились, да, приехал ночью, не хотел тревожить, все нормально, вернулся насовсем, надо работу найти, как там ребята, как твоя учеба. Она рассказывала о друзьях, о летней практике, он слушал, кивал, потом посмотрел на часы.
Какая досада – зажечь сигарету, не стоит и думать об этом,
Последнюю в пачке, лаская в ладони последнюю спичку
Игра в лотерею – здесь ветер, здесь шанс – продолжать эстафету
На восемь минут подурачится дымом, потешить дурную привычку…
- Пойдем в кафе, посидим.
- В "Ромашку"?
- Конечно, в какое ж еще.
В "Ромашке" проходили все их праздники, все сборища. Ташка хотела остаться на улице, за их обычным столиком под здоровенным кленом, но Шалтай вошел внутрь. Устроились в самом углу, заказали кофе. Шалтай поглядывал на часы.
- Ждешь кого-нибудь?
- Да, хочу тебя кое с кем познакомить.
- Посмотри мне в глаза.
…Ты помнишь – слова прозвучали, мои и о том, как я рядом,
Что как бы не вышло – я буду всегда, на потухшем экране.
Все правильно – проще поверить в пустое понятие «надо»
Чем верить в безумные мысли, ночные… Дурные, на грани…
Шалтай оторвал взгляд от чашки.
- С кем? С кем ты хочешь меня познакомить?
- Таш, я женюсь. Ее зовут Настя.
Какое-то время она не двигалась, смотрела на него, потом медленно встала, отвернулась, пошла к выходу, как незрячая, натыкаясь на стулья, в дверях посторонилась, пропустив кого-то. Шалтай смотрел ей в спину и думал одну мысль: вот и все. Вот и все.
Кто-то погладил его по руке. Настя. Милая добрая Настенька. Когда они познакомились, совершенно случайно, ей было семнадцать. Дочь прокурора, районного, но не суть. Она родит ему ребенка. Сына. Мальчика. Димку. Она должна понравиться его маме, и та будет рада внуку. Шалтай улыбнулся.
- Садись. Что тебе заказать? Тут пирожки вкусные всегда были. С яблоками. Будешь?
За окнами стемнело. Начинался дождь.
Прожил, пережил, просчитал…Все сошлось по гроссбухам,
Никто никому не торчит и все ровно так дышат
Долгов не имея скажу, прошепчу себе в ухо –
А то что ты не дописал – кто-то, может, допишет?
Ташка, очутившись на улице, вдруг поняла, что не знает, куда идти. Знакомые дома, все знакомо, но она потерялась. Зажмурилась, открыла глаза. Почему-то стало темно. И она побежала. Сначала нерешительно, а потом все быстрей и быстрей. Куда?
Потом я исчезну, в последней колонке тиражной газеты,
Там скажут – он был, кто – не помним, но был, это точно.
Оставил надежду дойти до предела. И хватит об этом
Не стационарно оставил свой след, но зачетно.
А значит - заочно…
Она об этом не думала, да и какая разница, в какую сторону бежать, если нужно скрыться от боли, от чего-то страшного, чему нет и не может быть названия, от себя самой, от всего, во что она верила, чего ждала, от собственной глупости, от своих бессонных ночей - в другую жизнь, которой еще нет, поэтому и думать о ней еще рано и не нужно. В которую она его вытащила, своими молитвами, своей наглостью, своим желанием. Своей жизнью… Своим Своим…
…Спички – полезное изобретение,
Штук сорок столбов, что на деле вполне могут выдержать небо
Всегда подвергался, по сути, воздействию мрачных сомнений –
Теперь – отказался.
И вышел в свою невозможную Небыль…
Из-за угла огромной черной тенью вынырнул пес, не сбавляя скорости, пристроился сзади. Они неслись втроем по пустынной улице - дождь, Ташка и Шаттл. Им было пути…
Postscriptum:
мы эхо,
мы доброе эхо друг друга...
адреса: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=206708
Рубрика:
дата надходження 19.08.2010
автор: Shaltay