Sir Henry Wotton. Переводы
Стихи сэра Генри Уоттона (1568 — 1639), английского дипломата широких интересов, покровителями которого были Роберт Девере, граф Эссекс, и Джордж Вильерс, герцог Бэкингем. Стихи создают портрет автора, который больше всего любит удалиться от государственной службы на рыбалку, но умеет говорить и как придворный по соответствующим случаям из дворцовой жизни.
.
Источники текста: Great Love Poems (edited by Shane Weller, Dover Publications, INC. New York, 1992); Poems by Sir Henry Wotton, sir Walter Raleigh and others, edited by the Rev. John Hannah M.A. late fellow of Lincoln College Oxford. London, William Pickering, 1845 (в этом издании стихи «A Description of the Country’s Recreations/In Praise Of Angling» и подражание оде Горация отнесены к «найденным среди бумаг сэра Генри Уоттона)
и сайт Poemhunter ,
где эти же стихи значатся как произведения самого сэра Генри Уоттона.
Elizabeth of Bohemia
You meaner beauties of the night,
That poorly satisfy our eyes
More by your number than your light,
You common people of the skies;
What are you when the moon shall rise?
You curious chanters of the wood,
That warble forth Dame Nature’s lays,
Thinking your passions understood
By your weak accents; what’s your praise
When Philomel her voice shall raise?
You violets that first appear,
By your pure purple mantles known
Like the proud virgins of the year,
As if the spring were all your own;
What are you when the rose is blown?
So, when my mistress shall be seen
In form and beauty of her mind,
By virtue first, then choice, a Queen,
Tell me, if she were not design’d
Th’eclipse and glory of her kind?
Сэр Генри Уоттон (1568 — 1639)
Елизавета Богемская
Вы, звезды, — ночи средняя краса:
Скорее многочисленны, чем ярки,
Не слишком услаждаете глаза.
Вы — простолюдье в небесах, служанки.
Луна взойдет — не станете ли жалки?
А вы, забавные певцы лесов,
Те , кто напев нехитрый распевает
С Природы голоса, чьих голосов
На страсти лишь нехитрые достанет…
Как вступит соловей — что с вами станет?
Фиалки первыми спешат явиться,
Горды лиловой мантией своей,
Чисты, что неприступные девицы,
Хотели бы владеть весною всей…
Раскрылась роза — что вы рядом с ней?
Так, встретясь раз лишь с госпожой моей,
Чей благородный ум красе под стать,
А нрав достоин трона меж людей,
Ужель не скажешь: рождена пленять,
Свой род и затмевать, и прославлять?
Перевод 30. 08. 2014
Sir Henry Wotton
On A Bank As I Sate A Fishing: A Description Of The Spring
And now all Nature seem’d in love,
The lusty sap began to move;
New juice did stir th’embracing Vines,
And Birds had drawn their Valentines:
The jealous Trout, that low did lie,
Rose at a well-dissembled flie:
There stood my Friend, with patient skill
Attending of his trembling quill.
Already were the Eves possest
With the swift Pilgrims daubed nest.
The Groves already did rejoyce
In Philomels triumphing voice.
The showers were short, the weather mild,
The morning fresh, the evening smil’d.
June takes her neat-rub’d Pale, and now
She trips to milk the Sand-red Cow;
Where for some sturdy foot-ball Swain,
June strokes a sillabub or twain.
The Fields and Gardens were beset
With Tulip, Crocus, Violet:
And now, though late, the modest Rose
Did more then half a blush disclose.
Thus all look’d gay, all full of chear,
To welcome the New-livery’d year.
Картины весны. Написано на берегу во время рыбалки
Я вижу: целый мир — любовь одна,
земля желанием одолена.
Сок жизни свежий всем дает питанье,
готовы птиц любовные посланья.
На что форель бывает осторожна —
а все же вышла за добычей ложной
на радость другу: он следил с терпеньем
и вот, дождался поплавка движенья.
Уж под карнизом гнездышки слепились:
стремительные странницы трудились.
И снова рощи радуются дивной
всех победившей песне соловьиной.
Недолги дождики, гроза далече,
и юно утро, и улыбчив вечер.
Вот Джоан шествует с ведерком новым —
доить песочно-рыжую корову.
Крепыш какой-то счастлив будет нынче:
его накормят вволю сладкой пищей.
Взметнулось над полями и садами
фиалок, крокусов, тюльпанов знамя,
но долго роза-скромница стыдилась:
сейчас лишь больше, чем чуть-чуть раскрылась.
Все радостно, все полностью живет,
Год, обновленный в яркости, идет.
Перевод 19.08.2015
In Praise Of Angling
Quivering fears, heart-tearing cares,
Anxious sighs, untimely tears,
Fly, fly to courts,
Fly to fond worldling’s sports,
Where strained sardonic smiles are glossing still,
And grief is forced to laugh against her will,
Where mirth’s but mummery,
And sorrows only real be.
Fly from our country pastimes, fly,
Sad troops of human misery,
Come, serene looks,
Clear as the crystal brooks,
Or the pure azured heaven that smiles to see
The rich attendance on our poverty;
Peace and a secure mind,
Which ail men seek, we only find.
Abused mortals! did you know
Where joy, heart’s ease, and comforts grow?
You’d scorn proud towers,
And seek them in these bowers,
Where winds, sometimes, our woods perhaps may shake,
But blustering care could never tempest make;
Nor murmurs e’er come nigh us,
Saving of fountains that glide by us.
Here’s no fantastic mask nor dance,
But of our kids that frisk and prance;
Nor wars are seen,
Unless upon the green,
Two harmless lambs are butting one the other,
Which done, both bleating run, each to his mother;
And wounds are never found,
Save what the ploughshare gives the ground.
Here are no entrapping baits
To hasten to too hasty fates;
Unless it be
The fond credulity
Of silly fish, which (worldling like) still look
Upon the bait, but never on the hook;
Nor envy, ‘less among
The birds, for prize of their sweet song.
Go, let the diving negro seek
For gems, hid in some forlorn creek;
We all pearls scorn,
Save what the dewy morn
Congeals upon each little spire of grass,
Which careless shepherds beat down as they pass;
And gold ne’er here appears,
Save what the yellow Ceres bears.
Blest silent groves, O, may you be
Forever mirth’s best nursery!
May pure contents
Forever pitch their tents
Upon these downs, these rocks, these mountains,
And peace still slumber by these purling fountains,
Which we may every year
Meet, when we come a-fishing here.
Посвящение рыбалке
Тревога-бич, хвороба-страх
Излишний вздох, тоска в глазах,
Двор украшайте,
Невежд нарядных развлекайте
Там, где пустые остроумцы чтятся,
А в горе нужно напоказ смеяться,
Там, где веселье ложно —
На самом деле там грустить лишь можно.
Тщета мирская да печаль,
Оставьте сельскую вы даль!
Глянь веселей,
Будь, как лесной ручей,
Будь чист, как небеса: им видно ясно,
Что в бедности есть истины богатство!
Ум здравый, мирный час …
Недужный ищет их, они — у нас.
Эх, человек! когда б ты знал,
Где б счастье прочное сыскал,
Дворцы б забыл,
В леса бы поспешил!
Бывает, что в лесах ветра буянят,
Но здесь интриг на бурю не достанет,
А если кто и шепчет,
Так лишь поток, что нам на радость блещет.
Вертлявых танцев нет у нас,
Лишь ребятни возня и пляс.
Война бывает:
Случится, забодают
Друг друга два ягненка на лужайке,
И с плачем разбегутся, каждый — к матке;
А если раны вдруг —
Так те, что причиняет полю плуг.
Коварных нет у нас силков,
Поспешным жизням злых концов,
Вот разве кроме
Наивной рыбы доли.
С придворным рыбу я сравнить бы мог:
Приманку видит, только не крючок.
Нет зависти гнетущей —
Быть может, есть у птиц: чья песня лучше.
В глубины моря чудеса
Приводят черного ловца,
Но нас прельщают
Те перлы, что блистают
На острие травинки утром свежим,
Пока прохожий их не сбил небрежно.
И золота немало
У нас: того, что на полях взрастало.
Тебя хвалю и счастлив я,
Довольства колыбель моя!
Простая радость
Навеки б здесь осталась!
Одушевляй и впредь леса и горы,
Пусть мир дают мне шепчущие воды,
Меня дождутся:
Хочу рыбачить через год вернуться!
Перевод 20.08. 2015
This Hymn Was Made By Sir H. Wotton, When He Was An Ambassador At Venice, In The Time Of A Great Sickness There
Eternal Mover, whose diffused Glory,
To shew our groveling Reason what thou art,
Unfolds it self in Clouds of Natures story,
Where Man, thy proudest Creature, acts his part:
Whom yet (alas) I know not why, we call
The Worlds contracted sum, the little all.
For, what are we but lumps of walking clay?
Why should we swel? whence should our spirits rise
Are not bruit Beasts as strong, and Birds as gay,
Trees longer liv’d, and creeping things as wise?
Only our souls was left an inward light,
To feel our weakness, and confess thy might.
Thou then, our strength, Father of life and death,
To whom our thanks, our vows, our selves we owe,
From me thy tenant of this fading breath,
Accept those lines which from thy goodness flow:
And thou that wert thy Regal Prophets Muse,
Do not thy Praise in weaker strains refuse.
Let these poor Notes ascend unto thy throne,
Where Majesty doth sit with Mercy crown’d,
Where my Redeemer lives, in whom alone
The errours of my wandring life are drown’d:
Where all the Quire of heaven resound the same,
That only Thine, Thine is the saving Name.
Well then, my Soul, joy in the midst of Pain;
Thy Christ that conquer’d hell, shall from above
With greater triumph yet return again,
And conquer his own Justice with his Love;
Commanding Earth and Seas to render those
Unto his Bliss, for whom he paid his Woes.
Now have I done: now are my thoughts at peace,
And now my Joyes are stronger then my grief:
I feel those Comforts that shall never cease,
Future in Hope, but present in Belief.
Thy words are true, thy promises are just,
And thou wilt find thy dearly bought in Dust.
Гимн, написанный в Венеции во время тяжелой болезни
Создатель, Вечно Движущая Сила,
Ты, чтобы мощь нам, жалким, показать,
Завесы приоткрыл над сценой мира,
Где нам, спесивцам, роль свою играть,
Но все же наша дерзость называла
Тебя Вселенной сжатой, всем, но в малом…
Ведь что мы, как не прах одушевленный?
Зачем ввысь рвемся в нищете своей, —
Силен и зверь, приятны птичьи звоны,
Как песни, древо крепче, червь мудрей?
Одна душа дает нам просветиться:
Знать, как малы мы, пред Тобой склониться.
Жизнь, как и смерть, — равно Твои созданья,
Тебе — обеты, просьбы и хвалы,
Ты дал мне это слабое дыханье,
Тобой и речи эти внушены.
Обожжены тобой, рекли пророки, —
Прими и эти скромные Ты строки.
Пусть долетят до Твоего престола,
Где власти милосердие — венец,
И рядом — Искупитель мой, в котором
Грехам прощенье, странствиям конец.
Где все твердит гром ангельского пенья:
Твоим, Твоим лишь именем — спасенье…
В песнь веры обращу мое страданье;
Пусть Сын Твой, победитель смерти, вновь
С небес на землю ступит в большей славе,
Его же Суд смягчит Его любовь.
Пусть благодать вернут земля и воды
Тем, за кого Спаситель знал невзгоды.
Сказал — и знаю умиротворенье,
Со мной печали, но не так гнетут,
И прочное мне будет утешенье:
Есть вера, а надежды вслед придут.
Ты — истина, что обещал — даруешь,
Нас искупив, во прахе не забудешь.
Перевод 24.08.2015
A Short Hymn Upon The Birth Of Prince Charles
You that on Stars do look,
Arrest not there your sight,
Though Natures fairest Book,
And signed with propitious light;
Our Blessing now is more Divine,
Then Planets that at Noon did shine.
To thee alone be praise,
From whom our Joy descends,
Thou Chearer of our Days,
Of Causes first, and last of Ends;
To thee this May we sing, by whom
Our Roses from the Lilies bloom.
Upon this Royal Flower,
Sprung from the chastest Bed,
Thy glorious sweetness shower,
And first let Myrtles Crown his Head;
Then Palms and Lawrels wreath’d between;
But let the Cypress late be seen.
And so succeeding men,
When they the fulness see
Of this our Joy, shall then
In consort joyn as well as we,
To celebrate his Praise above,
That spreads our Land with fruits of Love.
Маленький гимн в честь рождения принца Карла
Любуясь звездами, не забывайте
И на земле вокруг себя взглянуть:
В прекрасной книге неба вы читайте,
Но чудо и земной находит путь.
Чудесно среди дня планет сиянье,
Но больше нам дано благодеянье.
Затем Всевышнего мы нынче хвалим —
Один источник счастья своего;
За нашу радость неустанно славим
Всего начало и конец всего.
Мы много в этом мае получили:
Наследник роз родился нам от лилий.
На царственный цветок, что распустился
На ложе брака, где любовь живет,
И дальше бы дождь благодатный лился:
Мирт первым пусть венок ему совьет,
Ветвь пальмы с лавром увенчают тоже,
Но кипарис — пускай как можно позже!
Пускай бы будущие поколенья,
Его увидев зрелым в должный срок,
В согласье с нами вознесли моленья
И хор хвалебный вновь раздаться мог
В честь силы той, что властвует над нами,
Наш осыпает край любви плодами.
Перевод 23.08.2015
Среди дня планет сиянье — 29 мая 1630 г. , когда родился принц Карл , будущий король Карл II, в течение всего дня была видна невооруженным глазом планета Венера. Это обстоятельство было обыграно в нескольких произведениях литературы.
Наследник роз родился нам от лилий — потому что Карл был сыном короля Карла I и королевы Генриетты-Марии, по рождению французской принцессы. Роза — символ Англии, лилия — символ королевского дома Франции.
Мирт — символ любви и брака, ветвь пальмы — победы, лавр — славы, кипарис , упоминаемый в последнюю очередь, — смерти. Уоттон в символической форме желает принцу счастья в любви и браке, славных побед и долгой жизни.
Наш осыпает край любви плодами — стихотворение Уоттона, обыгрывая символизм появления Венеры среди бела дня, наполнено глубоким религиозным чувством и выражает искреннюю благодарность Богу за рождение наследника престола. Однако его последняя строфа прозвучит иронически, если читателю известны дальнейшие события: король Карл II оказался весьма любвеобильным и, не произведя потомства в законном браке, имел более десятка внебрачных отпрысков.
A Poem Written By Sir Henry Wotton In His Youth
O Faithless World, & thy more faithless part,
a Woman’s heart!
The true Shop of variety, where sits
nothing but fits
And feavers of desire, and pangs of love,
which toyes remove.
Why, was she born to please, or I to trust,
words writ in dust?
Suffering her Eyes to govern my despair,
my pain for air;
And fruit of time rewarded with untruth,
the food of youth.
Untrue she was : yet, I believ’d her eyes
(instructed spies)
Till I was taught, that Love was but a School
to breed a fool.
Or sought she more by triumphs of denial,
to make a trial
How far her smiles commanded my weakness?
yield and confess,
Excuse no more thy folly; but for Cure,
blush and endure
As well thy shame, as passions that were vain
: and think, ’tis gain
To know, that Love lodg’d in a Womans brest,
Is but a guest.
Юношеские стихи
Да, лживый наш мир, а всего в нем двуличней
женский обычай!
Их души — как лавки: что хочешь, найдется,
причуд наберется
И всплесков страстей, и капризов любовных,
и тряпок дешевых.
Зачем ее прелесть меня покорила,
доверье внушила?
Под взглядом ее я бессильно склонялся,
но зря унижался.
Мне времени трата враньем окупилась —
то юность ошиблась.
Она мне лгала, но так нежно смотрела
(влезть в душу умела!),
Что верил, покуда не знал я: влюбиться —
на дурня учиться.
А, может, раз смело вину отрицала,
проверить желала,
Насколько я власти ее покоряюсь?
Смирюсь и признаюсь,
Что был я глупцом, и возьмусь за леченье;
мне стыд в просвещенье,
Затем, что заслужен страстями пустыми.
Усвоил я с ними:
Любовь посетить сердце женское может,
Но — как прохожий.
Перевод 25.08.2015
To A Noble Friend In His Sickness
Untimely Feaver, rude insulting guest,
How didst thou with such unharmonious heat
Dare to distune his well-composed rest;
Whose heart so just and noble stroaks did beat?
What if his Youth and Spirits well may bear
More thick assaults, and stronger siege then this?
We measure not his courage, but our fear:
Not what our selves, but what the Times may miss.
Had not that blood, which thrice his veins did yield,
Been better treasur’d for some glorious day:
At farthest West to paint the liquid field,
And with new Worlds his Masters love to pay?
But let those thoughts, sweet Lord, repose a while,
Tend only now thy vigour to regain;
And pardon these poor Rimes, that would beguile
With mine own grief, some portion of thy pain.
На болезнь благородного друга
Не вовремя, грубая ты лихорадка,
врываешься, будто расстроенный звук,
разрушить гармонию грез его сладких
и сердца прервать благородного стук.
Он молод — еще не такие осады
Выдерживать может, врагов отражать.
Но слепо внимаем мы страху утраты:
Не нам ведь одним, а эпохе терять.
Три раза уже отдавал он часть крови.
Ее с лучшей целью он мог бы пролить
На дальнего Запада жидкое поле,
Миры королю за любовь подарить.
Не нужно, чтоб ты, добрый лорд, утомлялся:
Старайся пока только силы собрать.
Что плохи стихи, извини: я пытался
Печалью моей боль твою чуть унять.
Перевод 26. 08. 2015
Под благородным другом понимается герцог Бэкингем.
Жидкое поле — буквальный перевод выражения the liquid field из оригинала (странное, да?). Я полагаю, что имеются в виду военные действия на океане, в которых герцог мог бы отличиться, но, возможно, быть ранен.
A Dialogue Betwixt God And The Soul
Soul.
Whilst my Souls eye beheld no light
But what stream’d from thy gracious sight
To me the worlds greatest King,
Seem’d but some little vulgar thing.
God.
Whilst thou prov’dst pure; and that in thee
I could glass all my Deity;
How glad did I from Heaven depart,
To find a lodging in thy heart!
S. Now Fame and Greatness bear the sway,
(‘Tis they that hold my prisons Key):
For whom my soul would die, might she
Leave them her Immortalitie.
G. I, and some few pure Souls conspire,
And burn both in a mutual fire,
For whom I’d die once more, ere they
Should miss of Heavens eternal day.
S. But Lord! what if I turn again,
And with an adamantine chain,
Lock me to thee? What if I chase
The world away to give thee place?
G. Then though these souls in whom I joy
Are Seraphims, Thou but a toy,
A foolish toy, yet once more I
Would with thee live, and for thee die.
Диалог Бога и души
(подражание оде Горация DONEC GRATUS ERAM TIBI.)
Душа
Покуда светом для меня
Лишь благодать была Твоя,
Сильнейший мне из всех царей
Казался мелким меж людей.
Бог
Чиста была ты и тобой
Свет вышний отражался Мой.
Как рад был Я с небес сойти,
В тебе жилище обрести!
Душа
Величья, славы я хочу,
Ведь в их тюрьме я жизнь влачу.
За них душа бы умерла,
Свое бессмертье им дала.
Бог
Другие души Мне милы,
Огнем мы общим зажжены.
Готов Я вновь распятым быть,
Чтоб рай небесный им открыть.
Душа
Но, Боже, если я вернусь,
Алмазной цепью прикуюсь
К Тебе? Простить меня моля,
Весь мир сменяю на Тебя?!
Бог
Когда других упоминал,
о серафимах Я сказал.
Глупышка ты, но Я с тобой,
Вновь за тебя крест взял бы Свой.
Перевод 27.08.2015
В оде Горация «DONEC GRATUS ERAM TIBI», по мотивам которой написаны эти стихи, изображены взаимное признание, размолвка и примирение двух влюбленных. Ода часто переводилась на английский язык; один из переводов сделал Бен Джонсон.
адреса: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=1008421
Рубрика: Лирика любви
дата надходження 14.03.2024
автор: Валентина Ржевская