когда твое одиночество станет глядеть в упор,
то приготовься: в комнате с этих пор
будет твой страшный суд, где ты - убийца и вор,
и потерпевший, и, собственно, приговор.
где сам себе заменишь высшую меру тем,
что окажешься возвращенным в свой погорелый эдем,
так несказанно похожий на серость знакомых стен;
сам прочитаешь в газете среди чужеродных тем
маленькую заметку о том, что тебя не повесили лишь
потому что готовы поспорить, что ветхость ближайших крыш
скоро и так окажется под тобой. а пока что мышь
не проскользнет в ту обитель, где ты у окна стоишь
сутками, выжидая то ли холодный дождь;
то ли того, что однажды вдруг сам к себе придешь,
выпьешь вина и охаешь всех тех, кто вхож
был сюда годы лет, но теперь им - грош,
кроме одной, что, казалось, иной была,
ну а потом, как положено, - молча своё взяла
и, не дослушав того, что сказал пилат,
выпорхнула в окно, обнаженно-мила.
как оказалось в итоге - я не заслужил покой,
а потому, оставшись один на один с головой,
нужно решать теорему, как не покончить с собой,
пока за дверями хрипит вороненый небесный конвой.
