в доме у женщины всегда должны быть цветы.
у неё за столом пахнет ландышами.
и почему-то никому в моем доме не кажется странным то, что я дарю их себе сама?
а от этого почему-то вспоминается звонкая весна 2004-го и старое кладбище, и тенистый уют дальних аллей, неуловимо похожих на своды Нотр-Дам-Де-Пари, и старые камушки столетних мощеных дорожек, на одной из которых я и пережил свое второе рождение.
ты никогда не умирал, дубина
я смотрел сквозь закрытые веки в сходящиеся на немыслимой с моей точки зрения высоте дрожащие штрихи ветвей вековечных ясеней, смотрел и молчал, молчал и смотрел, давно позабыв, сколько времени уже так провалялся в этой земле, когда её руки вдруг запахли клубничным мылом и горьким табаком в непосредственной близости от моего лица.
а потом она легла на мягкую теплую землю рядом со мной и тоже стала смотреть в витражи, сотканные из полутонов зеленого и голубого на внутренней стороне древесной готики.
куртуазнее будет сказать что-то пафосное о мертвенно холодных объятиях
где-то раздался выстрел.
где-то проехал мусоровоз.
мимо прошла кучка туристов, попутно исщелкав её фотоаппаратами.
прополз по её колену деловитый муравей.
кончился день.
сколько раз объяснять, что время - глупая ось
а потом она встала с земли, расправила складки на юбке, отряхнула полосатые чулки, смахнула паутинку с носа и поглядела на меня.
я устала, замерзла и хочу спать
отведи меня домой, золотоглазый
пожалуйста
я открыл глаза и встал.
ни на секунду не веря в происходящее.
у тебя были совершенно обалдевшие глаза
и золотые
ты ничего не видел 15 лет
я был безнадежно мертв, что бы она не говорила.
остро и горько пахли дикие ландыши.
а потом ты зло засмеялся вслед уходящему солнцу
я протянула к тебе руки, осознавая, что вот-вот, ещё немного - и рухну
я кусал себе губы, снова и снова убеждаясь в том, что все это происходило на самом деле, и 15 лет чистилища кончились, и снова можно было смеяться и петь, и пить, и бить каблуками терпеливую землю.
а потом в тебе что-то сломалось
и ты шагнул сквозь меня
и упал мне под ноги второй тенью
только сегодня я понял, почему так ненавижу ландыши.
