Когда прогонишь, я...
открою окна
и тайны сердца всем попутным бризам.
Колокола на всех церквях умолкнут
всего на жизнь.
Так затянулась тризна
пустой зимы. Её б тобой наполнить
и долго пить, как терпкий чай, глотками,
как сладкий чай с оттенком жгучей боли,
(что струны душ вязала нам узлами),
со вкусом снега, ласк и бергамота.
Я буду помнить все твои улыбки
и жадность взгляда, (ты сидел напротив),
и запах счастья, вожделенно - зыбкий.
И буду думать о тебе я всуе.
Ты – глубоко, тобой пропитан воздух,
и боги лун твои черты рисуют
в скрижалях ночи, серебром на звёздах,
пытаясь нить моей судьбы распутать,
как те сюжеты на полотнах Босха.
Из ожиданья создавая культы,
я стану жизнь делить на «до» и «после»,
на темноту и водопады света.
Мне только знать бы, что ты счастлив где-то,
что у тебя есть повод верить в завтра,
писать стихи. -
Я буду жить лишь этим...
Но так не будет, мой хороший, правда?
думаю, жизнь слишком ценна...
