Тяжёлая хрень,
Меня не заботит,
Полуночная тень,
Трансы пустые заводит.
1
В одном не былинном заходе,
Творились унынья,
Там свет в разум уходит,
Не радуя поминок.
Загнившие саги слагал,
Один поэт признаний,
И в воздух крошки он кидал,
Покоряя сознанья.
Он жил там и горел,
В приблизительной правде,
Танцы со вздохом смотрел,
И погибал в этом даре.
Заторы пашен протыкая,
Нахмуренным словом,
Он дразнил, окна открывая,
Свои незримые стоны.
И град в отместку проплывал,
За горизонты унося,
Нарываясь на всебранный скандал,
От визга этих поросят.
Порою даже незабытым всплеском,
Меня несло туда,
Там жизнь устала крыть нас треском,
Своего того пруда.
И даже знамени нам мало,
Что фрак там правит,
Тупыми, голыми коров молчаниями,
Там повара отраву варят.
Вонзились струны в шею,
И не дают пройти,
В вырытые до нас траншеи,
На скважинах пути.
Там солнце встретилось с печалью,
И не раскинет удела,
Разметит в блеске все старанья,
В сиреневые кружева.
И это могло бы зайти далеко,
Но прахи вспотели,
Уносящие в бред за наше ничего,
В безликие, случайные постели.
Большие рты кругом вставали,
Обогнутым кольцом,
Когда их пепел сны порвали,
Своим забвения пером.
Изгложенная пелена пепла,
Гнетёт свет,
Течкой, по полю ветра,
Долбит плед.
И старые девы дна,
Вечер мнут,
И эта пепла пелена,
Выделывает паскуд.
Усталыми загубленными формами,
Выводят ртуть,
Из чрева гноя вилками и стонами
Заходят внутрь.
Шершни неба умолкли,
Перестали рвать,
Суровые снега помойки,
И, давай стучать.
Зубы капают в ров,
Глубокий, как кашель,
Всех взявшихся слонов,
Из рта сломавших.
А они глубоким взводом,
Ковыляют к струям,
Пепла белого с завода,
И ногам забот и судьбам.
Боже, Боже, как нелепо,
Мы придумываем басни,
О селёдке с рваным склепом,
Пребывающем на трассе.
Ну конечно ж не понятно,
Где загубленные дыры,
Уповают на загадки,
Бледного сиянья мира.
Квиты песни дум и снега,
С мраком пустоты,
Давно забыты кровь и сера,
В безвинной дымке густоты.
Я обожрал все эти ноги,
Совместно с ним,
Поэт скулит свои тревоги,
И незаконно не простим.
О, поэт, ты светишь пледом,
Без мук нет тишины,
Над вредным посохом и снегом,
Несёшь свои могучие умы.
Падает игриво,
На подножья шаль,
Белой пеной грива,
Унесётся вдаль.
И над этим смаком,
Вознесём судьбу,
В синие раскаты,
Грома на пургу.
Я не должен мыслить,
Как скотина в бег,
На подходе к жизни,
Ковыляет снег.
И куда девались песни,
Что играли нам людей?
В поисках невиданных известий,
Промокли от бешеных идей.
И ставит гордость,
Нам науку,
О грозах туч на скорость,
Боже, кинь нам руку.
Мы встанем в песни,
Унынья прожив,
За звуки сердца,
Отдай нам розы.
Мы будем пялиться на иней,
И прах измученных цветов,
Плевать на блеск, он тёмно-синий,
Завёт к себе беды вино.
Но нам необходимо на цветы смотреть,
О, Боже, как нелепо,
Искать в них свет мечты про плеть,
На тёмных улицах от света.
Мои наивные мечтанья,
Нуда, ну да, конечно,
Погибнут в каждом созерцанье,
Но они не быстротечны.
Короткие истории уткнули,
Мои назойливые губы,
Как погрубевшие сосуды,
Не будут столько грубы.
И пусть я не поэт признанья,
И долг мой не потушит свет,
Я встану в пепел, пусть печально,
Но правый коготь даст завет.
Завет забот и сновидений,
И пашни прухи,
Вонзится пелена в блудливые постели,
И новый гул от старой скуки.
Если поэма, то злая,
Если беда, то на век,
Если свет, только у края,
Бедных снов крикет.
Пой поэт, пей думы,
Всё равно припрёт мечта,
Про всякие там ЦУМы,
Насрать на всё мне свысока.
И даже наплевать на разность,
Её не видел никогда…
ID:
17766
Рубрика: Поезія, Вірші, що не увійшли до рубрики
дата надходження: 10.07.2006 20:25:08
© дата внесення змiн: 10.07.2006 20:25:08
автор: Казаков Егор-новый
Вкажіть причину вашої скарги
|
