Мой брат, быть может, ты мой сын,
Родилась позже, чем ушли часы,
Когда письмо тебе могла бы написать,
На склоне века, в безмолвной волне войны,
ты был Человеком.
А мы?..
Мой брат, быть может, отбились твои слова
Где-то на кончиках лучей света,
Где от любви к жизни появляется боязнь тепла,
Где увлажняет холод улиц глаза поэта.
Мой брат, так может любой тебя назвать,
кто чувствует то же самое, что стих сумел сказать,
И пусть границ не знает внезапная грусть,
Когда рвануло твоё в 2000-ом: Я - уже не вернусь!
По венам ты пустил все наши слёзы, последний привал.
Всё, пора себе признаться, перрон опоздал.
Твой поезд сбился с курса где-то за чертов облаков,
И птицы, впряженные в души твоей дилижанс,
Любовниц-ангелов на тонких струнах своих каблуков
Все составляют твой конвой. А я на земле закричала - Постой!
И сквозь этот стих - побыть с тобой - мой последний шанс…
Как трудно быть бумагой. Чистой и гладкой.
Безупречно белой. Белее мела.
Когда тебя пачкают разные взгляды
Черными мыслями для грязного дела.
Сеют, что хотят на снежное поле...
Стерпит! Она ведь бумага, не более.
Сегодня повод собраться
Не даст посмеяться:
Один из нас ушел,
Чтоб уже не возвращаться.
Он не попрощался,
Перед фактом поставил,
Что то, в чем все мы,
Он уже оставил.
Заставил всех задуматься
О том, что дальше,
Что было раньше...
Теперь смешно, ей-Богу,
До конца прошел дорогу
До финальной точки,
До четных цветочков,
До земли холодной...
Он был рожден свободным.
И умер свободным.
Не каждому дано такое.
Пусть он спит в покое.
