Я, наверно, из тех, чьи души
после смерти не улетают,
а, привязанные к родному,
всё не могут покинуть дом.
И когда их огонь потушат,
возвращаются и листают,
жертвы преданности былому,
свой потрёпанный жизни том.
Возвращений моих виновник
распахнёт моим страхам дверцу,
и сгорю я, как птица феникс,
чтоб из пепла восстать опять.
И той птицей лечу в терновник,
на шипы его – прямо сердцем.
С каждым разом я всё грязнее,
и труднее мне восставать.
Я, похоже, из тех, кто вечно
разбивается о реальность,
тех, кто думает: просто тускло –
а на самом-то деле – мрак.
Путь любой поначалу – Млечный,
а присмотришься – всё банальность.
Нестерпима для глаз нагрузка.
Искажения. Всё не так.
Даже в зеркале отражаясь,
я гляжу на себя сквозь призму
восприятия тех, кто любит
или мог бы меня любить.
Убежать от себя пытаюсь?
Или эго моё капризно,
а настрой на других погубит
то, чем я не решаюсь быть?..
И боюсь, что Господь мне скажет:
«Вот по вере твоей и будет.
Написала о возвращеньях –
и в сансару, вперёд, крутись!»
Только Он меня не накажет.
Только Он меня не осудит.
Я любила, и жду прощенья.
Близорукий такой каприз.
