Горьковатый табачный дым
Обжигает, пьянит и дурманит,
Серебристая змейка воды
Наполняет брезгливую* ванну.
А на улице – липкий снег,
Завтра снова махать лопатой,
Разрывая белесый мех,
Словно клочья сахарной ваты.
А потом – «грачевать», «бомбить»
В суете областного центра,
Жать на газ, на клаксон давить,
Развлекать разговором клиентов.
Перекрёстки, развилки, мосты…
Не успеть проскочить на жёлтый…
Переходы, окурки, цветы,
На руках воровские наколки…
Муравьёв двуногих житьё,
Тараканьи бега с препятствием…
И случайно встретить Её –
Необычную… Настоящую…
Штампов в клочья порвать листы:
Он – водитель, она – бухгалтер…
И смеяться до хрипоты,
Не сумев расстегнуть бюстгальтер.
Целоваться, обнявшись лежать.
Щекотаться под одеялом,
- Я люблю…- в темноте шептать,
В унисон соглашаться – Мало!
А потом? А потом – весна!
Мчаться вместе куда-то в машине.
- А куда мы, милый? – Не зна…
Мы – туда, куда хватит бензина!
Спотыкаясь в траве, бежать…
Кувыркаться в ромашковом поле,
Веки, волосы целовать
И… Опять хохотать до колик…
А зима синиц-снегирей
Кормит кашею бесполезною…
У обычных обойных ножей,
Как у скальпелей острые лезвия…
*вам никогда не казалось, что поверхность ванны, как будто бы пытается оттолкнуть воду?
