в годы войны ты срывала темные ягоды
у холодной стены вокзала,
по воскресеньям играла на серебристом органе
в разрушенной церкви, где прихожанами
были разбитые стекла и вечерняя тень
залитой кровью иконы.
когда на утро во рту не оставалось
ни одного имени святого,
ты делала глоток молочного солнца,
застилала постель черными от ягод ладонями
и видела город.
каждое утро исчезали дома, сгорали деревья,
редкие птицы клевали свои тени
на пыльных от чужого дыхания дорогах.
у холодной стены вокзала растут темные ягоды,
ветер роняет их на белую от безмолвного солнца землю,
когда серебристый орган, словно лебедь крылом,
бьет церковные стекла,
когда изъеденные тени птиц – небо дорог,
в годы молочного времени,
выиграв и проиграв,
ты видишь город, и произносишь имя святого,
имя его.
