Даже когда
дороги города полностью
перестанут сдерживать агрессию,
и менты в судорогах раскроют
все наши потаенные места,
у меня всегда будет комната,
чтобы влезть в неё.
Раненым в сердце.
Она станет последним фортом,
который я когда-нибудь сдам.
Меня смогут лишь на носилках в
конвульсиях вынести,
а продавщицы о паспорте
будут спрашивать
по пути.
Они точно расистки.
Знают,
что рядовой гражданин Украины
не может купить Хеннеси.
Да вообще не может быть.
И быт встревоженно
выдавит что-то
около «пробудись».
Предложит найти
или скорее бога обрести,
хотя знает сколько по миру раскидано богов этих.
Но я,
безысходностью истекая,
окровавленный ею,
измажу свои же листы,
брошу под ноги миру
и пускай топчет,
как дети.
Ведь он сам не выросший,
хотя уже успел разжиреть.
Единственное в чем можно быть
сегодня уверенным —
в схожести салютов и кубиков желе.
