|
Кейт Дуглас (24. 01.1920 - 9. 06. 1944), "Нож"
Как объяснить мне это? Твои глаза--
проходы гротов, сквозь них
я из чудесных покоев теку
к морю благому, ко дню ясному;
из них, укромных, я гляжу и грёжу.
Волосы твои, по-моему, водопад
чёрный, остуженный, сказкой
по думам моим, он вмиг
рубашкой стал мне, голому
без нитей по утрам и вечерами.
Я что ни миг мёртв в теле твоём:
мавение бедра несёт меня
из могилы в город дальний...
от грудей в дюнах ткани, одетых в сумрак,
сладостных чаш плоти, я полон слёз.
Да, коснувшись пальцами, мы стали
мирами, звёздами, морями, мысами, хаосом
буйства стихий вне форм и времени,
минуя долгие чудеса, снизошли,
обнимаясь, уцелевшие, на наш остров.
Думаю, это было с нами вместе,
хоть теперь палец твой расколдован,
а взгляд твой пытает обычные улицы.
Говорю с тобою? Значит я фото-
-портрет, мертвец, голубь-почтарь.
перевод с английского Терджимана Кырымлы
The Knife
Can I explain this to you? Your eyes
are entrances the mouths of caves
I issue from wonderful interiors
upon a blessed sea and a fine day,
from inside these caves I look and dream.
Your hair explicable as a waterfall
in some black liquid cooled by legend
fell across my thought in a moment
became a garment I am naked without
lines drawn across through morning and evening.
And in your body each minute I died
moving your thigh could disinter me
from a grave in a distant city:
your breasts deserted by cloth, clothed in twilight
filled me with tears, sweet cups of flesh.
Yes, to touch two fingers made us worlds
stars, waters, promontories, chaos
swooning in elements without form or time
come down through long seas among sea marvels
embracing like survivors in our islands.
This I think happened to us together
though now no shadow of it flickers in your hands
your eyes look down on ordinary streets
If I talk to you I might be a bird
with a message, a dead man, a photograph.
Keith Douglas
Кейт Дуглас, "Как убить"
Под параболой мяча детка
обращается в мужчину.
Я слишком засмотрелся ввысь.
Мяч в руку мне упал, он пел
из кулака: "Открой, открой,
узри дар устроенный убивать".
Вот вижу на риске окуляра
идущего на погибель солдата.
Он улыбчив, манеры его
маменькины и уж иные.
Провода в лицо... Кричу
"ВОТ". Смерть, как своя, слышит--
и глянь, прах-мужа сделала
из мужа-плоти. Это я
колдую. Проклят, я был доволен
любовью враспыл так, чтоб волны
её странствовали в порожнее.
Убить не родить, это просто.
Невесомая комариха торкает
тень-кроху свою на камне,
а с бесконечно пуще легко
сходятся человек с тенью.
Взрываясь. Когда близится смерть-
-комариха, тень это человек.
перевод с английского Терджимана Кырымлы
How To Kill by Keith Douglas
Under the parabola of a ball,
a child turning into a man,
I looked into the air too long.
The ball fell in my hand, it sang
in the closed fist: Open Open
Behold a gift designed to kill.
Now in my dial of glass appears
the soldier who is going to die.
He smiles, and moves about in ways
his mother knows, habits of his.
The wires touch his face: I cry
NOW. Death, like a familiar, hears
And look, has made a man of dust
of a man of flesh. This sorcery
I do. Being damned, I am amused
to see the centre of love diffused
and the wave of love travel into vacancy.
How easy it is to make a ghost.
The weightless mosquito touches
her tiny shadow on the stone,
and with how like, how infinite
a lightness, man and shadow meet.
They fuse. A shadow is a man
when the mosquito death approaches
Кeith Douglas
Кейт Дуглас, "Vergissmeinnicht"*
Три недели долой. Экипажу отбой
по ночным кошмарам, туда
где шёл бой, увидали: солдат
растянулся на башне в зной.
Пушка хмурая знает вес
свой, а тени чуток. Тогда
он с наскоку подбил мой танк--
будто вышел из дула бес.
Смотри, сувенир. Девушки его
блокнот, обесчещен пороха огнём,
на нём:"Шеффи. Vergissmeinnicht."*
Готический шрифт.
Довольны, мы смотрели на него
свысока,-- злости след простыл,--
смеялись над крепким, литым
мавзолеем над сгнившим врагом.
Она б это увидев, застыла в слезах:
ползают трупные мухи по нему;
прах на её бумажных глазах--
их живота его склизлая муть.
Здесь смешаны любимый и убийца,
у которого одно сердце и тело.
К смерти солдат одинок стремится--
она любимую насмерть задела.
перевод с английского Терджимана Кырымлы
* "не забудь меня (обо мне)" ,нем.,--прим. перев.
Vergissmeinnicht
Three weeks gone and the combatants gone
returning over the nightmare ground
we found the place again, and found
the soldier sprawling in the sun.
The frowning barrel of his gun
overshadowing. As we came on
that day, he hit my tank with one
like the entry of a demon.
Look. Here in the gunpit spoil
the dishonoured picture of his girl
who has put: Steffi. Vergissmeinnicht.
in a copybook gothic script.
We see him almost with content,
abased, and seeming to have paid
and mocked at by his own equipment
that's hard and good when he's decayed.
But she would weep to see today
how on his skin the swart flies move;
the dust upon the paper eye
and the burst stomach like a cave.
For here the lover and killer are mingled
who had one body and one heart.
And death who had the soldier singled
has done the lover mortal hurt.
Keith Douglas
Кейт Дуглас, "Каирский выступ"
Мне выпить или отрезать себе пирога?
сириец-квашня, несколько слов по-английски;
а вот турчанка, говорит, принцесса-- танцуя,
ясно, парит? Или Марсель, парижанка,
вечно занята унылым своим любимым мертвецом,
чьи все фотографии и письма хранит
в пачке, клеймённые фиолетовым "Decede"*
В динамике всё это сдобрено жасминовой вонью.
А вот и уличные, посвятившие себя спанью:
зловоние и кислятина, противные крики
не вредят их преданности дрёме
день-деньской весь покотом они на мостовой,
подрперчены фатализмом и гашишем. Женщины
суют деткам пергаментные груди,
подпись Гольбейна. Но его траченный бел город--
нечто в рамках мировых конвенций...
Марсель побоку её галльский флёр и трагедия,
когда вдруг она кричит по-арабски
фаэтонщику, вот как сносится
с сомнамбулами и безногими попрошайками--
все они тут одним мvромъ мазаны, знаете ли, все.
Но, тронувшись, за день ты добираешься в новый мир,
чья зелень железная:
разбитые танки; расплющенные бочки, это сельдерей;
металлическая ежевика без цветов и ягод;
и тут всякие удобрения-- представь себе
собственно мертвецов, их ботинки, одежду и прочее,
это вразброс на поле; безголовый
с пачкой шоколада и с сувениром из Триполи.
перевод с английского Терджимана Кырымлы
Cairo Jag
Shall I get drunk or cut myself a piece of cake,
a pasty Syrian with a few words of English
or the Turk who says she is a princess--she dances
apparently by levitation? Or Marcelle, Parisienne
always preoccupied with her dull dead lover:
she has all the photographs and his letters
tied in a bundle and stamped Decede in mauve ink.
All this takes place in a stink of jasmin.
But there are the streets dedicated to sleep
stenches and the sour smells, the sour cries
do not disturb their application to slumber
all day, scattered on the pavement like rags
afflicted with fatalism and hashish. The women
offering their children brown-paper breasts
dry and twisted, elongated like the skull,
Holbein's signature. But his stained white town
is something in accordance with mundane conventions-
Marcelle drops her Gallic airs and tragedy
suddenly shrieks in Arabic about the fare
with the cabman, links herself so
with the somnambulists and legless beggars:
it is all one, all as you have heard.
But by a day's travelling you reach a new world
the vegetation is of iron
dead tanks, gun barrels split like celery
the metal brambles have no flowers or berries
and there are all sorts of manure, you can imagine
the dead themselves, their boots, clothes and possessions
clinging to the ground, a man with no head
has a packet of chocolate and a souvenir of Tripoli.
Keith Douglas
ID:
254938
Рубрика: Поезія, Поетичні переклади
дата надходження: 19.04.2011 23:06:02
© дата внесення змiн: 22.04.2011 21:32:34
автор: Терджиман Кырымлы
Вкажіть причину вашої скарги
|
