Посвящается И.
Ты твердишь:
созерцание пустоши – как разглаживание
морщин.
Прошерстила шагами –
по швам трещит!
Мой подъём обречён на спуск,
пересказывающий ступенями високосно по рёбрам
жизнь,
растранжиренную обетами
от-
от-
дать-
ся-
до-
воз-
дер-
жись.
Я лежу – задыхаюсь вечером.
Холод, сыгранный в портсигар,
папиросой твоей помеченный,
разлагается в сонный газ.
Потолки растрепали мельницы
в сизый свет мимолётных фар.
Ворс дрожит мелко-мелко,
как в истерике.
Трагифарс...
Запоздалая нежность скрученных –
не в объятья, в верёвки –
рук…
Нет, не созданное – не разрушится,
сколько ты не роняй…
А вдруг…
Просто как: ярлыков не вешая
на ключи и на просьбы,
на щемящее, человечное,
как в раздрае глоток вина,
как под солью пятно на простыни,
как рубец под ладонь твою…
Я проснусь лепестковой россыпью
на подушке, как на краю
не земли,
не луны,
не города...
Ни стекла, ни хрустальных драм...
Я почти отболела в горькую…
Ты – всего-то нестёртый шрам
на ковре…
