Игриво подошла к столу и ножницы
В ладонях согревая, словно клюв
Продрогшей птицы, теплотой наложницы,
Приподняла на высоту сокрытых клюкв.
И миг спустя ткань поддалась нажиму,
На чик-чирики пташки, и прилив
Я ощутил любви, она ж – мужчину,
Когда слетел погибший в клюве лиф.
На всхолмья, как молящий припав
Дудою губ, я выклянчил – взаимность.
И нежности очей поправ устав,
Зверь дичь настиг. Но жертва не взмолилась.
На край стола любовь облокотив,
Я предал тряске негу и спокойность,
Так будто опоздав, локомотив,
Вдрызг сотрясает рельсами взметенность.
Непаханое поле теплоты
И нежности, и сжатые до крови
На клюве птицы длани вверя ты,
Не вспомнишь ничего, что было кроме…
